— Но нет оснований доводить до открытой схватки, не так ли?
— Совсем никаких. Как нет никаких оснований солнцу подниматься каждое утро. Но оно почему-то всегда встает.
Подбоченясь, Нед задумчиво смотрел на Перрина так, словно собирался его утопить.
— Готов поспорить: я могу увести у него Джил, — сказал Перрин.
— Конечно. Именно поэтому я так и беспокоюсь, прах и пепел. Боги, никогда не знал человека, который бы имел такой успех у женщин. Как тебе это удается?
— Просто улыбаюсь им. Много улыбаюсь и льщу. Так делает большинство мужчин.
— Правда? У меня это никогда не срабатывало.
— О, ты наверное неправильно улыбаешься. Ты должен… о… э… вложить в улыбку немного тепла, чтобы оно как бы вытекало из тебя. Это легко — после того, как научишься.
— В таком случае, тебе придется меня научить. Но послушай, если ты выставишь силки на Джил, то вполне можешь заполучить волка вместо ягненка. Волк будет выполнять приказы моего любимого кузена. Он поедет вместе с ним по всему Кергонни.
— Я не могу этого сделать. Это нечестно.
— А как насчет всех тех случаев, когда я ради тебя врал нашему дяде? Это тоже было нечестно. Неужели ты так сильно хочешь провести ночь с Джил?
— Я никогда в жизни ничего не хотел так сильно!
— А, будь ты проклят, ублюдок! Хорошо. Родри и я найдем, куда поехать вместе.
— Спасибо, кузен. Нижайше благодарю.
Им предстояло долго ждать, пока гонец одолеет двести с лишним миль до дана Дэверри. Он может сесть на одну из многочисленных барж, следующих от горных шахт по Камин-Йрейн, и добраться в дан Дэверри очень быстро. Но обратно ему все равно придется ехать верхом. Конечно, в других частях королевства нашлись бы местные гвербреты, чтобы разобраться с их делом. Но различные гвербреты, которые когда-то правили в Кергонни, непрерывно воевали между собой, и король Марин Второй отменил этот титул летом 962 года. После кровавого восстания его сын, Касил Второй, официально принял соответствующий декрет об упразднении титула гверберета в 984 году и таким образом окончательно закрепил решение своего отца. С тех пор короли лично принимали клятвы верности каждого лорда Кергонни и разбирали различные спорные вопросы, возникающие между ними.
Все время, пока в дане ждали вестей из Дэверри, Перрин выслеживал Джил. Он проявлял осторожность и наблюдал за ней на расстоянии, угадывая те редкие моменты, когда Родри оставлял ее одну. А Джил прилагала все усилия, чтобы избегать Перрина. Поскольку она оказалась первой женщиной, которой удалось устоять против его странного очарования, Перрин был поставлен в тупик. Сопротивление делало Джил еще более желанной. Наконец ему подвернулся случай изменить ситуацию. На закате десятого дня вернулся курьер Греймина с сообщением, что король милостиво согласился решить спорный вопрос. Представитель короля и советник по вопросам права следовали прямо за курьером Греймина.
— Отлично! — воскликнул Беноик. — Греймин, ты должен отправить почетную стражу им навстречу.
— Я как раз сам собирался это предложить, — проворчал лорд. — Если один из моих благородных союзников согласится отправиться на это задание вместе со своим боевым отрядом, я буду ему очень благодарен.
Перрин многозначительно посмотрел на Неда. Тот вздохнул.
— Я с радостью это сделаю, ваша светлость, — сказал Нед. — У меня осталось шесть человек и мой серебряный кинжал. Этого достаточно для эскорта?
— Как раз. Если боевой отряд будет слишком большим, то Эйгрик может заявить, что мы пытаемся устрашить советника и тем самым оказать на него давление. Спасибо, лорд Нед.
Нед гневно посмотрел на Перрина и сморщился так, словно откусил бардекианский лимон. Перрин в ответ только улыбнулся.
* * *
— Ну, любовь моя, мы выезжаем на рассвете.
Джил похолодела от страха.
— В чем дело? — продолжал Родри. — Нам не угрожает никакая опасность.
— Я знаю, — она обнаружила, что ей трудно говорить. — Просто мы столько времени проводим вдали друг от друга.
— Зато у меня много боевых трофеев и награда от тьерина Греймина. Поэтому после окончания этой работы мы какое-то время поживем в приличной гостинице.
Она кивнула и отвернулась. У нее возникло искушение сказать ему правду: она боится оставаться в одном дане с Перрином. Однако такая правда могла привести к кровопролитию. Хотя Джил предпочла бы увидеть Перрина мертвым, его родственники попросту зарежут Родри. Он обнял ее и прижал к себе.
— Я скоро вернусь, любовь моя.
— Надеюсь, — она потянулась к нему и поцеловала. — Роддо, о Роддо, я люблю тебя больше жизни.
Боевой отряд уехал через час после рассвета, потому что Нед и его люди никогда не могли отправиться в путь легко и просто. Когда они наконец тронулись, Джил долго стояла у ворот, жалея, что не может поехать с ними. Она чувствовала, как у нее по спине пробежал холодок двеомера — предупреждение. Повернувшись, Джил увидела, что за ней наблюдает Перрин. Она прошла мимо него, не сказав даже «доброе утро», и поспешила к леди Камме и ее служанкам, с которыми было безопасно. Весь день Джил избегала Перрина, а ночью заперла дверь комнаты изнутри.
Однако на следующий день Перрин поймал ее одну. Джил отправилась в конюшню к Восходу, поскольку никогда не поручала ухаживать за ним здешним небрежным конюхам. Она как раз вела коня назад в чистое стойло, когда к ней подошел Перрин.
— Доброе утро, — поздоровался он. — Я думал поехать покататься. Ты не составишь мне компанию?
— Нет, господин.
— Пожалуйста, не называй меня постоянно господином.
Затем он улыбнулся ей тепло и очаровательно, и это тепло начало окутывать ее сердце.
— Я люблю тебя, Джил.
— Мне плевать! Оставь меня в покое!
Отступив, она уперлась в дверь стойла. Перрин снова улыбнулся и положил руку ей на щеку. От этого прикосновения по всему телу Джил стало разливаться тепло. «Двеомер, — подумала она. — Это двеомер.» Когда Перрин поцеловал ее, она ощутила, что странным, ужасным образом слабеет и готова предать Родри ради этого тощего, сумасшедшего, непривлекательного типа.
— Мы можем поехать на луг, — прошептал Перрин. — На солнце очень хорошо.
Его слова нарушили заговор. Джил так сильно толкнула его, что Перрин чуть не упал.
— Оставь меня в покое! — закричала она. — Люби меня сколько хочешь, но я принадлежу Родри.
Как только Джил вернулась в большой зал, ее страх превратился в ненависть, слепое убийственное чувство. Перрин заставил ее чувствовать себя беспомощной — ее, которая была в состоянии сражаться с лучшими мужчинами и защищать себя на долгой дороге! Если бы она могла убить молодого лорда и избежать последствий подобного деяния, то она сделала бы, это не задумываясь. Весь день ее ярость нарастала, когда она видела, как Перрин следит за ней. Наконец, когда стали сгущаться сумерки, Джил заметила, что лорд покинул зал. Слуга сообщил Джил, что Перрин отправился спать, поскольку его беспокоит рана. «Хорошо, — подумала она. — Пусть она горит огнем!» Медленно потягивая последнюю кружку эля в компании других женщин, Джил едва слушала разговоры. Она решила, что в отношении лорда Перрина ей требуется что-то сделать, и наконец додумалась до очевидного — к кому ей обратиться за помощью. Невин. Конечно! Он поймет, он скажет ей, как быть. Джил взяла лампу с вставленной в нее свечой и пошла к себе в комнату. Она сможет связаться с Невином через огонь, где бы он ни был.
