— Спасибо за приглашение, ваша светлость, — поблагодарил Мадок. — Чему обязан этой честью?
— В некотором роде простому гостеприимству. Я хорошо знаю твоего дядю.
— Недавно я получил от него послание.
— Он все еще в Элдисе?
— Да, ваша светлость. Ловиан, тьерина дана Гвербин, взяла его к себе на службу.
«Готов поспорить: скорее наоборот, это он взял ее к себе на службу, знает она об этом или нет», — подумал Блейн.
— Хорошая новость, — произнес он вслух. — Наш Невин староват для того, чтобы бродить по дорогам с мулом.
— Его здоровье просто поражает, не так ли, ваша светлость? Но, с другой стороны, моя мать все еще жива и полна сил. Она остра, как меч, как у нас говорят. А ведь ей больше семидесяти.
— Будем надеяться, что боги позволят тебе унаследовать ее выносливость, — Блейн дружески улыбнулся Мадоку. — Кстати, Ловиан — моя родственница, сестра моей матери.
— Я слышал об этом, ваша светлость. Ведь в последнее время столько говорят о вашем кузене Родри.
— Пытаться сохранить секрет при дворе — просто потеря времени. Готов поспорить: слухи начали жужжать, как пчелы, едва только наш сеньор призвал меня сюда.
— Даже немного раньше, — Мадок покачал головой. — Первый слух, ваша светлость, был о том, что король может призвать вас сюда.
— Опять же, готов поспорить: ты уже давно знал, что наш сеньор ищет моего кузена, шалопая и повесу.
— Да, знал. Поговаривают, что король собирается отменить приговор о его ссылке.
— Не могу тебе сказать, правда это или нет. Учти, что я не давал обещаний что-то хранить в секрете. Просто наш сеньор ничего мне не сказал, вот и все. Как я догадываюсь, он до сих пор сам не решил.
— Скорее всего, ваша светлость. Отменить постановление гвербрета не так-то легко и подходить к этому делу следует очень серьезно.
Блейн помолчал, чтобы сделать большой глоток меда.
— Но, прах и пепел, король ведь не может ничего сделать, пока не нашли Родри!
— Все еще никаких новостей, ваша светлость?
— Никаких. Боги и их жены! Способны ли хоть на что-то эти стаи придурков, которых гвербреты называют всадниками? Да, королевство, конечно, большое, но к этому времени они должны были уже найти нашего серебряного кинжала.
— Да, этого следовало ожидать, ваша светлость, — Мадок выглядел обеспокоенным. — Я считал, что они отыщут его довольно быстро.
— И я тоже. — Это был критический момент, и Блейн на мгновение замолчал. — Сказать по правде, я думал… может, ты окажешь нам содействие?
— Я, ваша светлость? Несомненно, я сделаю все, что позволят мои возможности при дворе, но…
— Лично я подозреваю, что человек, известный, как племянник Невина, способен увидеть вещи, скрытые от остальных.
Мадок два раза моргнул, затем улыбнулся.
— А-а, ваша светлость, стало быть, вы знаете, что старик обладает двеомером?
— Да. Прошлым летом он прилагал большие усилия, чтобы дать мне понять это. У меня создалось впечатление, что ему до странного легко видеть вещи, происходящие на большом удалении от него.
— Да, он обладает такими способностями, ваша светлость. Позвольте мне говорить прямо. Если бы я мог при помощи дальновидения найти Родри, то сделал бы это уже давно, но я никогда не встречал его лично, поэтому такое мне не под силу.
Блейн сделал большой глоток меда, чтобы скрыть свое удивление.
Он ожидал долгой борьбы и пререканий, прежде чем удастся вынудить Мадока признать правду, но тот выложил все сразу и прямо.
— Понятно, — наконец произнес Блейн. — Жаль.
— Мне тоже. Не исключено, мне удастся добывать для вас новости каким-то другим путем. Ваша светлость правы. Происходящее начинает беспокоить. Родри действительно должны были к этому времени уже найти.
— Вот именно. Знаешь, что меня больше всего беспокоит? Кое-кто из тех, кто имеет шанс унаследовать Аберуин после Райса, мог приложить определенные усилия, чтобы убрать с пути законного наследника.
— Боги! Неужели они опустятся так низко?
— Аберуин — один из самых богатых ранов в королевстве. А станет еще богаче. Всего год назад король дал городу больше прав, в том числе — разрешение на участие Аберуина в торговле с Бардеком, на которую у короля монополия.
Мадок кивнул. Мрачная улыбка исказила его губы.
— Я понял вашу светлость. Ваша светлость извинит меня на мгновение?
— Конечно.
Блейн ожидал, что Мадок покинет его покои, но вместо этого он отправился к окну и посмотрел вверх, на небо, по которому неслись белые облака. Туча вдали предвещала летний шторм. Мадок стоял у окна, а Блейн осушил еще два кубка меда, раздумывая над тем, что же делает этот человек. Наконец Мадок повернулся к Блейну. Выглядел он обеспокоенным.
— Родри почти добрался до Драусбри и, кажется, едет на юг. Он купил себе второго коня, чтобы передвигаться быстрее. Похоже, он направляется в Керрмор.
— Интересно, что им нужно в Керрморе?
— Им, ваша светлость?
— Разве Джил не с ним?
— Простите, ваша светлость. Я забыл, что вы не знаете. Их с Джил разделил несчастливый поворот событий. Она следует за ним с другом, гертсином, который галантно предложил сопровождать ее. Последнее, что я слышал, — они направлялись в дан Дэверри просить вашей помощи.
— Которую они, конечно, получат. — Блейн задумался. — Значит, ты не встречался с моим кузеном и его женщиной?
— Нет, ваша светлость.
— Они подходят друг другу, как пара хороших сапог. Если Родри унаследует Аберуин, то я сам предпочел бы видеть рядом с ним Джил, а не какую-нибудь овцу благородного происхождения, которую для него выберет его мать.
— Но разве Джил не простолюдинка?
— Да. Но такие детали и раньше обходили, и вопрос решался. Мне нужно подумать об этом.
Несколько часов спустя до Блейна дошло, что он безоговорочно поверил всему, что ему сказал Мадок. «Я и раньше видел двеомер», — напомнил себе Блейн. И все же дрожь пробежала по его телу. Что прочитал Мадок на покрытом облаками небе?
* * *
Из-за дождя матросы натянул брезент над носом баржи, так что худо-бедно получилось укрытие. Все равно лучше, чем никакого. Плотно кутаясь в плащ, Джил наблюдала за Саламандром, который смотрел в пенящуюся, проносящуюся мимо воду. Время от времени его губы беззвучно произносили слова. К этому времени ее восприятие мира почти вернулось к нормальному. Вода была просто водой; Саламандр больше не менял цвет, отражающий смену его чувств. Оставались только чрезмерная яркость цветов да слишком резкая четкость линий и форм, которые напоминали Джил о том великолепии, которое она видела, когда купалась в запретной силе. Неохотно и посмеиваясь над собой, она признавала, что в некотором роде ей жаль терять эту опасную красоту. Наконец Саламандр повернулся и шепотом обратился к Джил:
