Судя по робкому смеху из-под маски и теплой ручке, которую я взял, чтобы проводить девушку в нужный тоннель, она все еще слегка боялась меня. Мы виделись несколько раз, но впервые Клара осталась со мной наедине, без защиты своей госпожи.
Спустилась ночь, и в крытых переходах мрак стал полностью непроглядным, так что сбиться с пути было легче легкого. Один раз, когда я повел ее кратчайшим путем, я был уверен, что на языке моей спутницы так и вертится вопрос: знаю ли я, куда иду? Но девушка прикусила язычок, и вопрос так и остался непроизнесенным.
По пути я начал описывать Кларе одну зимнюю ночь, которую запомнил очень ярко. Несколько зим назад ночью повалил густой снег. Он сыпал с холодного неба, на котором не было ни луны, ни звезд, взвихряясь и заполняя открытые проходы Лабиринта. Это был первый и единственный снегопад на моей памяти, не считая белую пелену на далеких горах. В ту долгую ночь я несколько раз сбивался с пути и терял направление.
Видимо, моя спутница не нашлась, что сказать в ответ на эту историю. Только что-то пробормотала. Я сжал ее маленькую руку в своей, затянутой в перчатку, лапе. Поскольку она была рабыней, то даже не попыталась вырвать руку. Вскоре Клара спросила:
– Куда мы пойдем? Ну, когда выберемся в город?
– Не знаю. Я думал предоставить право выбора тебе. Я хочу оказаться там, где смогу встретиться с другими людьми. И где они без колебаний примут меня за человека в маскарадном костюме.
– Есть такое место, – сразу же кивнула Клара. – Туда ходят солдаты, освободившиеся от дежурства. В ночь карнавала многие будут наряжены в самые разные костюмы.
– Какого карнавала?
– Новый праздник, его объявили в связи с Данью.
– Ты уже бывала на таком празднике с солдатами? – поинтересовался я. – Наверное, у тебя среди них есть любовник?
– Я рабыня, господин, – промолвила Клара, касаясь серебряного ошейника, скрытого тканью костюма.
– Знаю, но разве это запрещает тебе иметь любовника?
– Вопросы господина слишком сложны для моего понимания. Если мой господин предложит, чтобы мы с ним…
– Нет, ничего подобного! У меня нет любимых в этом смысле слова. У меня нет ни нужды, ни желания. Я думал, что моя сестра рассказывала обо мне.
– Нет, господин. Госпожа рассказывала о вас совсем немного. Только объяснила, что сказки о том, что вы – кошмарное чудище, полная ерунда.
– Хорошо.
На мгновение мне захотелось попросить Клару пересказать те сказки обо мне, но тотчас же я решил, что на самом деле не желаю их слышать.
– Веди.
Проход, или врата, через которые мы покинули Лабиринт, обычно не запирались, и их никто не охранял. Эта ночь не стала исключением. Я с удивлением обнаружил, что сводчатый проем в стене вовсе не был прикрыт никакой дверью. Дыры по бокам проема указывали на то, что прежде здесь висели створки на крепких петлях. Единственным предупреждением для путешественников служила могила перед внешней высокой стеной, рядом с проходом. На могильной плите сохранилась надпись на трех языках, но до того древних, что я не узнал ни одного. Проходя мимо, я дал себе зарок вернуться сюда во сне. Вот тогда я почти наверняка сумею прочесть каждое слово.
Когда мы с моей проводницей вышли из Лабиринта и ступили на улицу города, она сперва оказалась темной и пустынной. Единственными прохожими были мы с Кларой. Слева, примерно в миле отсюда, виднелся царский дворец. Огромный, нависающий над городом. По углам крыши и в некоторых окнах горели огни. Поскольку я навещал это здание во сне много раз, мне оно казалось знакомым. Полагаю, что я был рожден там, внутри дворца, но, конечно, этого не помнил.
Никто никогда не рассказывал мне о моем рождении. Не могу сказать, что я порывался узнать эту историю в подробностях. Когда в сновидениях меня влекло в этом направлении, я всегда отшатывался.
С противоположной стороны нашим с Кларой взорам открывалась гавань с причалами для боевых и торговых кораблей. Большая часть стоянок пустовала, но, приглядевшись повнимательней, я разглядел в лунном свете череду судов, мачты, бушприты и сложенные паруса. Включая и пришвартованные биремы. Кое-где мелькали оранжевым пламенем сигнальные огни. Не все боялись Миноса так, как его предшественников, но кто знал – боялся. И, как всегда, большая часть его внушительного флота находилась сейчас в море.
Как только мы покинули Лабиринт, Клара, казалось, позабыла, что идет рядом с ужасным Минотавром. Напротив, она с готовностью вцепилась в мою руку.
– Интересно… – начал я.
– Да, господин?
– Я вот думаю, сколько тысяч людей живет в Кандаке? Я слышал, что это – один из самых больших городов мира. Но, скорее всего, это изречение просто дань местному самомнению.
– Я не знаю, сколько здесь жителей.
А я думал о том, что вот всю свою жизнь живу в столице моей родной земли, вернее, рядом с ней и понятия не имею о численности ее обитателей.
Мы шли вперед, осторожно продвигаясь по темным улицам, не приближаясь ко дворцу, но и не удаляясь от него.
Нам встретилась компания хохочущих и поющих жителей, и я, повинуясь наитию, увлек Клару за ними.
Вдоль улиц города шли на мягких и длинных ногах верблюды – одни трусили очень быстро, другие медленно покачивались под тяжелым грузом. Тягловые верблюды, высокие и крупные одногорбые создания, влекли за собой тяжелые повозки и телеги. Я знал, что эти животные встречаются повсеместно, но в реальной жизни, во время бодрствования, мне их видеть еще не приходилось.
Из-за высоких заборов и оград, скрывающих частные жилища, на меня залаяли собаки. Я замедлил шаг, но Клара успокоила меня:
– Они на всех лают.
Компания, за которой мы следовали, неожиданно свернула в сторону и втянулась в ворота одного из частных домов. Туда нам не надо. Но моя спутница безошибочно определила направление – к зданию на другой улице. Через пару минут мы добрались туда. Из дома доносились взрывы смеха, запах жареного мяса и свежего хлеба. Мне он показался совсем неаппетитным. Изо всех окон и дверных проемов лился свет факелов, озаряя белую ближайшую стену и оставляя все остальное в полной темноте.
Центральная дверь была нараспашку. Я вошел, пригнувшись и повернув голову набок, чтобы не задеть притолоку своими рогами. Судя по просторному залу, это здание прежде было храмом, но я не мог понять, кому он посвящался, поскольку все настенные надписи и рисунки были стесаны. Ну, расспрошу Клару, когда мы выйдем отсюда.
Грохотали барабаны и пели струны, и раздетые люди кружились в неистовом танце. Это были не профессиональные танцовщики, а простой народ, преимущественно из трудяг, которые плясали просто так, для удовольствия. Звучала и лира – любимица Аполлона. Пылали факелы и жаровни, каким-то хитрым способом их заставили светиться разноцветными огнями. Звенел разноголосый смех. Я остолбенел. Никогда еще прежде, разве что во снах, мне не доводилось видеть так много народу в одно и то же время в одном месте. Их собралось тут не менее сотни. И богатством не отличался никто. Скорее всего, как и сказала Клара, это были солдаты, которых сменили с дежурства. Они сбросили форму и пустились на поиски развлечений.
