Аполлон… словно сквозняком потянуло через духоту и влагу.
Глядя на чудовище, Шива пришел к выводу, что оно не живое и никогда таким не было, хотя тело зверя было гибким и несимметричным и покрыто шерстью. Густой рыжей шерстью, наводящей на мысли о волосах последнего аватары Аполлона. Цербер не дышал, и даже глаза его казались мертвыми.
Без сомнения, это был некий артефакт, созданный древними одилическими силами.
– Откуда Аид его взял? – негромко удивился кто-то.
– Кто знает?
Раскаты грома надвигающейся грозы слышались все отчетливей. Невольно всем пришла в голову мысль, что сам Зевс прислушивается к их переговорам.
Аид продолжал демонстрировать великолепное равнодушие, тогда как все остальные пожалели, что не собрались глубокой ночью, подальше от великого Ока Аполлона.
Чтобы закрыть тему Солнечного бога, Аид заверил собравшихся союзников, что он уже готов снова сразиться с Аполлоном.
– На этот раз ему не спастись, этому не терпящему крови!
В начале переговоров Аид впечатлил Шиву. А под конец Разрушитель был уже изрядно напуган. Эта черная глыба напротив, вместе с Посейдоном и Зевсом, входила в триумвират, правящий Вселенной. Шива уже привык играть на нервах собеседников, приоткрывая веко Третьего Ока и глядя на испуганную реакцию тех, с кем в данный момент разговаривал. Но сейчас Третье Око оставалось плотно прикрытым.
И ужас Шивы не прошел даже после окончания встречи. Даже после того, как Аид пообещал, что признает и укрепит власть его, Шивы, на Корике.
Верховный жрец Креон, занимавшийся собственными расчетами, пришел к выводу, что таинственным силам, рассказавшим ему о сокровище, вполне можно доверять.
Потому что если им доверять нельзя, то лучше вообще не жить. Но эту мысль он быстро отбросил.
Глава 20
За мгновение до того, как примерить Лик Диониса, Алекс понятия не имел, что произойдет с ним в следующую минуту. Но что произойдет нечто ужасное, он ни капли не сомневался. Юноша припечатал маску на лоб, щеку и на левое ухо и левый глаз. Он весь сжался, ожидая, что сила Диониса сокрушит его тело и разум. Алекс чувствовал себя мышью в зубах у кошки.
То, что случилось, оказалось не таким катастрофическим, как он себе представлял, но Лик не оставил ни единой клеточки его тела неизменной.
Левый глаз видел мир совершенно по-другому, нежели прежде. Везде, куда Алекс бросал взгляд, трепетала, двигалась, плескалась в красных и зеленых тонах, сияла жизнь. Нет, не повсюду. Пустое небо оставалось прежним, как и некоторые черные валуны. Их форма и цвет говорили о том, что эти камни оставались неизменными с тех времен, как появились на земле. Правый глаз, как и правое ухо, не нес никакой особой информации, поскольку остался человеческим. Сперва это двойное восприятие смешало все чувства, но вскоре юноша свыкся.
В левом ухе звучали звуки, которые и звуками трудно было назвать – неясный шепот, только отзвук шепота; то ли был, то ли нет… А если прислушаться, этот ритмичный шепот-шелест превращался в пульс и дыхание находящихся рядом людей.
Кроме внезапной перемены в органах чувств, молодой солдат первым делом ощутил, что изменилось само его тело. Подсознательно он ждал, что станет десяти футов ростом, но, естественно, ничего такого не произошло. Зато ему показалось, что его грудь расширилась, а руки и ноги стали более изящными. Когда Алекс подумал о зеркале, один из воскресших духов выхватил прямо из воздуха красивое зеркальце из серебра и стекла.
Вот тут юноша осознал, что наконец может видеть духов из собственного эскорта. Притом они появлялись, когда он задумывался о них – так человек может следить за своим дыханием, если начинает отдавать себе отчет во вдохах-выдохах. Теперь он мог узнать имена каждого в отдельности, стоило только пожелать. Среди них были и менады, или вакханки, около десятка, половина – совершенно нагие, остальные – завернутые в прозрачные покрывала. Простому солдату они показались невыносимо прекрасными. Большинство менад были юными, полуженщинами-полудетьми. Их гладкая кожа была всех возможных в человеческой природе цветов, притом некоторые оттенки ни Алекс, ни Дионис никогда не видели у обычных людей.
Вокруг прыгали мохноногие сатиры, все явственно мужского пола, все разного возраста – от стариков до подростков. Алекс вспомнил, что их вожаком был толстопузый и похотливый старикан по имени Силен. Не успел юноша приглядеться к ним попристальней, как они покорно материализовались, все вместе – сатиры и менады вперемешку, спеша исполнить волю своего повелителя. Как только он захотел, чтобы свита удалилась, все они исчезли.
Пусть пока побудут невидимыми. Ему хотелось побыть хотя бы в иллюзорном одиночестве, чтобы освоиться с новым собой и новым миром.
И тут же память того, прежнего Алекса подсказала, что недостает леопардов и колесницы. А накопленный за многие жизни опыт бога сразу же объяснил юноше, что восстановление таких важных деталей может занять несколько дней.
Но кроме трепещущей повсюду жизни он заметил кое-что еще. Новая память поманила возможностью сладостных безумств – собственных и перенесенных на других, о чем свидетельствовала предвкушающая свита. Алекс с трудом вынырнул из глубин заманчивого видения.
Стоило только подумать о тирсе – и он сразу же появился. Только что не было, а вот пальцы уже сжимают рукоять волшебного орудия. Юноша знал – стоит лишь поворошить чудесную новую память, и она выдаст тысячи способов сотворить тысячу чудес с помощью тирса. Здорово, но сперва…
Сперва необходимо утолить эту невероятную, невыносимую жажду. И не водой, а вином. Ему осталось только протянуть руку и взять из ниоткуда бокал, полный превосходного вина. Одновременно перед его мысленным взором пронеслись сладострастные видения обнаженных женщин, их тела маняще извивались в похотливом танце. И тут же Алекс сообразил, что все это не сон. Видения стали явью, обрели кровь и плоть – еще какую плоть!
Разномастные сатиры пустились в пляс вместе с женщинами. Они взбрыкивали мохнатыми ногами и размахивали факелами, которые выбрасывали длинные разноцветные языки пламени. Козлоногие рогачи фыркали и гарцевали в такт музыке, потом закружили женщин по поляне в неистовом танце, а затем все это быстро переросло в самую настоящую оргию.
Его человеческое сознание и тело недолго выдерживали такой накал. Вскоре оглушающая волна страсти, затопившая разум, схлынула и улеглась. Буря миновала, сменившись блаженной истомой.
Алекс понятия не имел, сколько прошло времени. Он очнулся, едва дыша и ничего не слыша от гула крови в ушах. Единственное, на что его хватило, – понять, что разгулявшуюся похоть он под конец утолил с Кларой. Она вновь шевельнулась под юношей, но уже без всякой страсти, просто пытаясь освободиться от его тяжести. Со сдавленным стоном новоявленный бог – все еще Алекс, да не совсем Алекс – приподнялся на локтях. Девушка с трудом отползла в сторонку. Юноша завалился набок и замер.
