— Чего надо? — приветливо спросил Кольраун.
SPATIUM III
Совет да любовь Бескорыстных Заговорщиков, или мемуары Просперо Кольрауна, боевого мага трона
(ледоколец-месяц, четыре с половиной года тому назад)
Сплетням о боевых магах несть числа.
Один разметал свинцовым градом орды тугрийской конницы под Шамширом. Другой, трубя в Заветное Горнило, обрушил стены Еросолиума на головы защитников. Третий пылающим флеймоглобусом вскипятил геенну снежную, после чего все демоны Нижней Мамы ходили красные и варенные «в мешочек». Четвертый, когда разверзлась пучина Кручина, выпуская наружу спящее Зло, съел на завтрак Квадригу Белобородцев и закусил островами Вах-Вах, последним убежищем темных сил. Пятый восемь дней дрался на Общем Погосте с превосходящими силами мертвяков, в итоге оживив всех до единого. Шестой…
Просперо Кольраун ненавидел дураков и трубадуров.
Это чувство он передал ученикам.
Ведя в Реттийском Универмаге курс начальной военной подготовки, он неизменно, на самой первой лекции, задавал слушателям один и тот же вопрос:
— Если боевая магия способна на такие подвиги, зачем нужны армии?
Слушатели чесали в затылках и соображали.
После неудачного покушения на жизнь Эдварда II боевой маг трона был вызван во дворец. Не сразу; пять месяцев спустя. Король на глазах у маршалов, сенешалей и камерариев облобызал Просперо, прижав спасителя к груди, после чего удалился с ним в отдельные покои. Где маг и узнал о депеше Совета Бескорыстных Заговорщиков. С одной стороны, приятно выяснить, что отныне король неприкосновенен для СоБеЗа, но, с другой стороны, раздражал сам факт интереса сих господ к августейшей особе. Уж лучше бы на короля посягнул очередной бастард, возжелав скипетра и державы. Хуже нет, чем бескорыстные поклонники чистого искусства…
СоБеЗ был учрежден печально известным Нотацием Репатриантом, епископом секты хаотитов. Радикальное крыло хаотитов — так называемые братья-катакомбисты, к коим принадлежал Нотаций, — любую власть полагало результатом небесного произвола, плодом соития Отца-Хаоса с самим собой, отрицая логические предпосылки перемен. Стоило катакомбисту заикнуться, что владыка X — тиран и деспот, а посему замена его на милосердного реформатора желательна ради процветания страны, или что повелитель царства N — старый маразматик, а посему…
Такого брата ждал карцер до полного осмысления.
Нотацием, прозванным меж хаотитами Внезапным, возглашалась доктрина «Беспорядочных связей». Согласно ее догмату, заговоры и покушения должны быть бессмысленны в сокровенной основе своей. Это благотворно влияет на карму владык и склоняет последних к растерянности в поступках, обновляя вечное звучание Хаоса в цитадели порядка. К концу жизни Нотаций, приор-мэтр Совета Бескорыстных Заговорщиков, впал в детство, сложил полномочия, отказался от заблуждений прошлого и покаялся, но было поздно.
Идея нашла сторонников.
Неофит СоБеЗа пред лицом братьев торжественно отказывался от личных и государственных интересов. Учиняя заговоры и обустраивая покушения, он руководствовался полным отсутствием каких бы то ни было соображений, помимо чистой случайности выбора. Финансовые мотивы отрицались еще более категорически, чем прочие. В идеале заговор списывался жертвами и родственниками жертв на злую судьбу, невинных людей или природные катаклизмы. В зависимости от уровня и качества, а также количества проведенных актов бескорыстия член-заговорщик продвигался по иерархической лестнице Совета: от рядового кнехта до магистра, полного мэтра или даже приора, если повезет.
Кошмар правителей, Совет Бескорыстных Заговорщиков, как ни странно, вызывал в Их Величествах извращенный интерес. Говорят, на высочайших ассамблеях даже заключались пари: кто кого и когда? Опять же, став персоной нон грата после неудачного покушения, любой владыка вызывал зависть и уважение коллег.
Один Просперо Кольраун не видел в этом ничего хорошего.
Любимчики судьбы долго не живут.
— Серафим озабочен, — без предисловий начал Эдвард II, когда они остались наедине. — Каземат-сыскари, телепни безногие, опоздали. Розыск не дал результатов. А после этой дурацкой депеши дело закрыто. Все вроде бы ясно, и лишь мы одни чувствуем себя как на иголках. Друг мой, короли ничего не смыслят в Высокой Науке. Но очень хочется знать: что на самом деле случилось в Филькином бору?
— Понятия не имею, — чистосердечно ответил Просперо, развалясь в кресле. Один из немногих, он обладал редкой привилегией: сидеть и лежать в присутствии короля. — Стыдно признаться, государь, но у меня есть лишь слабое объяснение моих действий: интуиция. Надеюсь, Ваше Величество помнит, что матерью скромного Просперо Кольрауна была Хусская сивилла?
Король усмехнулся, любуясь красотой собственных ногтей:
— Разумеется, друг мой. Это ведь она предсказала падение династии Шлезвигов Гробокопателей и крах мятежа Эймунда Щербатый Топор? Великая женщина… И отца вашего, заклинателя ветров Авеля, мы чудесно помним. Милейший человек; жаль, что так рано вышел в отставку. Полагаю, это у вас наследственное: лучше всех в королевстве чуять, откуда ветер дует. Клянусь назойливостью нашей охраны, мы верим тебе без оговорок.
Маг взглядом переслал себе в рот ломтик инжира из вазочки. Тщательно прожевав, вытер губы платочком и продолжил:
— В Филькином бору, после цепочки убийственных совпадений, не обнаружив вредоносной атаки в адрес Вашего Величества, я осмелился подумать: какого беса?! Извините за вежливость, это профессиональное. И стал искать защиту. Метод «от противного» противен по определению, но часто дает результаты. Вот и сейчас — я довольно быстро нашел, что искал. Мощнейшая «Trias Septem-Lumen»: ограда такого уровня ставится для обуздания демонов рангом не ниже Праздного Дракона! Вы будете смеяться, государь, но демона я учуять не смог.
— Ты предположил, что демон вызван для угрозы престолу Реттии?
— Ничуть. Подпруга, хрыч, промах баронета… В сих мелочах напрочь отсутствует демоническое начало. Вызванный демон любого профиля должен войти с намеченной жертвой в непосредственный контакт, словно зверь с добычей. Поверьте мне на слово, Ваше Величество, и позвольте опустить специальные обоснования. А в нашем случае защита была, демон то ли был, то ли нет, а характер неприятностей с объектом и вовсе не поддавался классификации. Тогда я решил вызвать огонь на себя. Я еще никому этого не говорил, государь…
Смущенно откашлявшись, Просперо долго молчал.
— Ваше Величество, все, что я сделал, — это четко обозначил свое присутствие и враждебные намерения. Мой ученик испортил дурным влиянием указанный ему район леса, а я имел честь накрыть упомянутую «Trias Septem-Lumen» ковровым заклятьем, сметающим защитные ограды. Если демон имел место, он освободился. Если там находились опытные маги, я самым недвусмысленным образом вмешался в чужое дело. Короче, я ждал ответного удара: демоны и мои коллеги в таких ситуациях удивительно единодушны. Они не прощают самовольного вмешательства. Но ответа не последовало, демон никак себя не проявил, маги-обузданты затаились… А вы, государь, благополучно вернулись в столицу. Победителей не судят.
