Возможно, пронеслась быстрая мысль, я все же допустил ошибку. И вернуться к началу партии, естественно, нельзя. Оставалось только пробиваться вперед, надеясь на ничейный исход, — выигрыш был отныне недостижим.
Миры Света. Эфирный Престол. Дом Колеса.
— Нас осталось двое, Тайдес.
— Уверен ли ты в достоверности этой информации?
— Я хотел бы ошибиться. Тогда оставался бы хоть какой-то шанс.
— Почему так произошло? Ренфильд с Тироном — трудно поверить, а уж Балмот с Морфейн — и вовсе бред. Что дальше? Запятнанный Крест торжественно восстанет из небытия, Бездна окажется матерью нового светила, а Маска станет пророком Истины?
— Реальность иной раз подкидывает такие позиции, в сравнении с которыми фантазии буйного сумасшедшего являются верхом здравомыслия. Однако философия сейчас не поможет. Необходимо действовать, а у меня связаны руки.
— Ты сам виноват.
— Знаю. Думаешь, от этого легче? Такой маневр пошел прахом — и все из-за недооценки смертных!
— Ну, Странники еще не окончательно потеряны.
— Пару раз я смогу воспользоваться их услугами, если Тигр будет молчать. Что достижимо лишь тогда, когда он будет согласен с моей трактовкой событий. Можешь себе представить? Игрок Первого Уровня вынужден спрашивать позволения у собственной Фигуры!
— Добавь еще «им же созданной Фигуры».
— Увы. Я действительно создал Странников, собирая их по крупицам. Я использовал крохи затерянных сказаний, исполняющие Музыку Сфер Фанфары Судного Дня и образы, скрытые в подсознании у моих кандидатов на бессмертие. Собственно говоря, я дал каждому из них возможность осуществить собственную мечту. Не обещание — реальную возможность. Где же был прокол?
— Тут, Орион, следовало бы проследить все боковые Линии, на что явно нет времени. Тем не менее я попробую высказать предположение: ты пропустил чью-то мечту.
— То есть?
— Ты дал каждому из Странников шанс на осуществление сокровенной мечты, так? А знаешь ли ты, каковы были эти мечты?
— Проклятье! Элементарный разрыв первого рода в этико-логических функционалах — и не засечь такого!
Пальцы Ориона очертили в воздухе несколько огненных кривых, которые тут же скрутились в тройную спираль. Медленно разделяя их, штрих за штрихом, он создал перед собой связную картину символов. Тайдес, взглянув на завершение, присвистнул:
— И как ты это себе представляешь в реальности?
— Не представляю, — честно ответил Орион, — но сам видишь, произойдет именно так. Кстати, раз уж речь зашла о реальности… что будем делать с ситуацией, которая назревает сейчас в Девятом Круге Геенны?
— Это ты о Собирателе? Алкар-Аз настолько дряхл, что с ним без особого труда справятся местные Игроки. Территориально Преисподняя закреплена за Бездной, при чем тут мы?
— Элрос боится сунуть нос куда не следует, Влад убит охотниками на вампиров, Злотакиан увяз в колдовском сне, Балмот поглощен романом с Морфейн, а Мортог вдрызг разругался с остальными. Так что мы очень даже при чем. Или ты думаешь, что Собиратель не получит поддержки со стороны тех, кого я не называю по именам?
— Тоже мне поддержка. Миражи и так с ним. Вернее, не с ним, а с его супругой — как там ее? Сумеречная Леди? — в общем, не важно. Или ты видишь что-то большее?
— Вижу. Предвижу, если точнее. Думаешь, я о Миражах говорил?
Тайдес, помолчав, произнес:
— Или ты знаешь значительно больше меня, или очень изменился за время отсутствия.
— Скорее уж второе, — вздохнул Орион, — потому что информации у тебя, как всегда, больше. Но правильно интерпретировать ее можно только в том случае, если правильно сделать исходные допущения. А это не всем доступно ввиду естественных ограничений…
— Не тяни волынку, рассказывай. Какие еще допущения и ограничения? Разве Завет не предусматривает…
— К дьяволу Завет! Весь Игровой Кодекс — это чудовищное нагромождение лжи, суеверий и бесплодной философии! На одно слово правды там приходится страница пустопорожних рассуждений о вечности, которой не только нет, но и никогда не было!
Этот взрыв эмоций заставил Тайдеса удивленно вскинуть брови. Он ничего не сказал, давая собеседнику возможность остыть.
Орион мрачно улыбнулся:
— Верно, это кажется полной бессмыслицей: как, мол, законы Игры могут быть ложными, если опыт веков — да что веков, тысячелетий! — доказывает обратное? Вот тут-то и таится главный прокол. Нам известны лишь частности вселенских законов, а представленное в Кодексе их обобщение — не более чем ложь. И если исходить именно из таких посылок, то финальный вывод будет весьма интересен: у Вселенной имелся Создатель. Который, однако, когда-то отрекся от титула и собственных деяний. Можешь сообразить почему?
— Если рассмотреть эту гипотетическую ситуацию…
— Называй как хочешь. Главное — дай ответ.
— Полагаю, он мог создать то, чего сам испугался.
— Прекрасно. И что же это такое?
— Ну, скорее всего — нечто, превосходящее его собственное разумение… — И тут Тайдес понял. — Человек?!!
Опять Преисподняя, подумала Фрейя, проверяя местонахождение молодого Героя. У Йохана что, уже выработалась привычка наведываться туда перед каждой важной битвой?
Впрочем, улыбнулась Владычица, не такая уж плохая привычка. Куда более полезная, чем у большинства готландцев, перед сражением надиравшихся до посинения. Возможно, именно в этом крылась основная причина их дикой отваги и боевого безумия; ведь на следующее утро после попойки командиры подразделений распускали слухи, будто вся сохранившаяся выпивка — во вражеском стане (в чем было довольно много правды), и единственный способ покончить с тяжкими муками похмелья — захватить его. Тактику эту изобрел Фрит Ледяной Туман в те далекие времена, когда вождем готландцев (не носивших тогда это имя) был он сам.
Фрейя, принявшая из его рук бразды правления вскоре после этого, поразилась эффективности этой простой идеи и немедленно произвела старого воина-жреца в Паладины. В открытую презрев традиции предков, она наделила его званием, принадлежавшим народам, с которыми жители Данмерка, Нор-Эгр и Свеарики [Дания, Норвегия и Швеция (сканд.)], из которых в основном и состояли дружины Асгарда, имели не самые дружеские отношения.
Впрочем, Искательница уже тогда понимала, что традициям предков не место в новом, раскованном мире. По крайней мере, тем из них, которые не основываются на здравом смысле.
Владычица вздохнула. Какими же далекими и беззаботными казались те времена! Девятьсот с небольшим лет — не срок для богини; однако она знала, что за эти века изменилась сильнее, чем за предыдущие пятьдесят тысячелетий.
