В чем причина? Зачем они это сделали?
Лорин перебирала все, что могла извлечь из темных закоулков разума, рассматривала каждый ускользающий обрывок воспоминаний о родителях, о магии, об Ории. Выслеживала, отыскивала, отчаянно выковыривала из всех щелей… Это важно, в этом должен быть смысл. Она даже не стала тратить время, чтобы разобраться, кто же она такая, что она здесь любила.
Зачем они это сделали? В чем причина?
Ее нет. Пропала, исчезла, стерта.
Лорин почувствовала, что именно это является самым страшным предательством из всего, что с ней произошло. Причина была. Важная причина. Пугающе важная для десятилетней девочки, которой родители объяснили, что они собираются сделать, и которая могла их остановить. Но она согласилась на весь этот ужас, смирилась, что с ней поступят таким чудовищным образом. Она позволила родителям стереть свою память, разлучить ее с магией, ведь они обещали, что, когда все закончится, она получит назад и память, и предназначение, и место… и План — то, над чем трудились родители, нечто настолько важное, что они на двадцать пять лет спрятали реальную Лорин в раковине ее собственной личности.
А Плана не было.
Лорин стояла в холодном меблированном доме в самом центре мира, который некогда знала не хуже, чем Землю. Стояла, прижимая одной рукой сына, а другой удерживая корзинку для пикника. Гнев, горечь, чувство потери, предательства переполняли душу и выливались из глаз обильным потоком слез. Убить их мало за то, что они с ней сделали! Вот только обоих родителей уже нет в живых… Лорин запрокинула голову и взвыла от тоски. Дыхание туманным облачком вырывалось из ее рта. Джейк испугался и захлопал ладошкой ей по щеке:
— Мама… о'кей… Мама… о'кей? — А потом, не сумев ее успокоить, сам заревел что было сил.
Его плач привел Лорин в чувство быстрее, чем любые пощечины. Она глубоко вздохнула, уняла слезы, поставила на пол корзинку и стала утешать сына.
— Джейк, солнышко! Все хорошо! Все о'кей… все о'кей… все о'кей… — Лорин раскачивала малыша, он всхлипывал, успокаивался, и через секунду она почувствовала, как маленькие ручки обвили ее шею, а пальчики стали постукивать в такт укачиванию.
— О'кей… — зашептал мальчик, — …мама о'кей.
Так они и стояли, обнимая и успокаивая друг друга. Джейк, как всегда, первым решил, что все, достаточно. Он поднял голову, заглянул ей в глаза и твердо произнес:
— Внизь!
Ей не хотелось его отпускать, но быть липучкой тоже нельзя. Лорин уже сталкивалась с этой проблемой. Ей нужно больше утешения, чем мог предоставить Джейк. Однако она не в состоянии заменить ему весь мир. Надо пустить его побегать. На время они должны стать не одним, а двумя существами. Но сначала нужно проверить дом.
— Погоди чуть-чуть, — ласково попросила Лорин, — мы вместе все здесь исследуем, и я посмотрю, есть ли тут местечко, где бы ты мог поиграть.
— Погоди, — забормотал малыш, — погоди. — Одно из самых нелюбимых его распоряжений. Лорин приходилось слышать, как он говорил так большому белому зайцу, и потом заяц каждый раз оказывался в каком-нибудь неприятном месте. Она вполне представляла, что именно думает Джейк о ней самой в этот момент. Надо бы поспешить.
Кругом была пыль и паутина, но никаких обломков — все цело. Если предположить, что родители не пользовались домом с тех пор, как сделали с ней то, что сделали, то обстановка сохранилась просто великолепно. Лорин быстро обошла весь дом. Вот комната, которая служила спальней ее родителям, пока они тут жили — странно, но именно в нее она ступила через зеркало, здесь все еще валялось кресло, которое она просунула сюда накануне, — потом ее собственная комната, примитивная ванная и самое большое помещение: и кухня, и столовая, и общая комната, и гостиная — все сразу. В центре располагалась громадная черная печь с чугунной плитой. Вдоль нее, ближе к двери, тянулись две лавки и стол на козлах. С другой стороны на полу лежал лоскутный ковер, вокруг него сгрудились кресла-качалки. Позади плиты Лорин заметила корыто, сушилку, ручные валки для отжима белья, прикрученные к длинной, тянущейся вдоль всей стены стойке, предназначенной, очевидно, для самых разных домашних дел. Кое-какой водопровод в доме тоже был — над стойкой торчал рычаг ручного насоса. Когда трубы нагреются, подумала Лорин, если только годы бездействия не вывели их из строя, можно будет нацедить воды себе и Джейку. Она помнила, что вода в этом доме была потрясающе вкусной. В общем, Лорин не обнаружила ничего необычного или опасного. Джейк повторил, на сей раз громче и нетерпеливее:
— Внизь! — Он начинал капризничать. Лорин стерла рукавом пыль с одного из кресел, посадила его туда и качнула.
— Качь, качь, — ласково пропела она и стала искать принадлежности для уборки, а за спиной тем временем раздавалось радостное воркование Джейка.
— Кась, кась, малыс, — бормотал он, — кась, кась, малыс…
Ставни оказались закрыты, в комнате было темновато, но свет откуда-то проникал. Лорин осмотрелась. Рассеянный, тускловатый свет сочился отовсюду и ниоткуда. Будь здесь чуть-чуть посветлее, она нашла бы его источник, нахмурившись, подумала Лорин и пожелала, чтобы в комнате стало светлее. И вдруг стало действительно светлее. Она вскрикнула и оглянулась: вдруг Джейк до чего-нибудь дотронулся. Но Джейк по-прежнему весело раскачивался и мурлыкал себе под нос. В комнате было так светло и солнечно, словно она стояла на лугу в полдень. Но она все еще не могла обнаружить источник света.
Лорин опять нахмурилась, и тут к ней вернулся еще кусочек памяти.
Пожелать — в этом ключ.
И она пожелала, чтобы свет немного померк. Так и вышло.
Все правильно. Это магия. Она подчиняется желанию, воле, сконцентрированному стремлению.
«Я хочу, чтобы тут было тепло и приятно, — подумала Лорин, — чтобы раздеться и не чувствовать озноба».
И стало тепло.
Вот так!
Она сбросила куртку и сунула ее на стол.
— Кась, кась, малыс, — мурлыкал Джейк. Скрипело кресло.
«Хочу, чтобы здесь стало чисто», — подумала Лорин и представила, как засверкает чистотой этот дом.
Пыль и паутина исчезли. Полы, столик, кресла-качалки засветились мягким сиянием, как будто их вручную протерли и вычистили. В воздухе возникли слабые ароматы мебельного воска и сухой лаванды. Замечательно!
Потом она решила: хочу, чтобы здесь стало красивее! И представила себе уютный интерьер просторной, теплой комнаты, который она видела на обложке модного журнала по домоводству. Светлые комнаты, сияющие белые потолки, пушистые ковры теплых тонов. Изящный изгиб деревянной лестницы, которая сама по себе — шедевр дизайнерского искусства. Массивная мягкая мебель, которая так хорошо вписывается в масштаб помещения. Сверкающая медная люстра, громадный камин, гостеприимно сияющий веселым пламенем за старинным экраном. От огня так уютно…
