— Всю планету?
Мужчина кивнул.
Лорин хотелось завыть. Это несправедливо! Хотелось ткнуть в него пальцем и крикнуть: теперь ты будешь моим Брайаном! Хотелось уничтожить свой мир и вновь воссоздать его, но только с живым Брайаном!
Но она — не Бог. Где-то в самой глубине разума, где, похороненные, спят ее не вернувшиеся воспоминания, родилась абсолютная уверенность, что этот человек говорит правду. Она не может вернуть умершего, а если бы и могла, это был бы не тот, чьего возвращения она жаждет. Ее Брайан ушел, ушел далеко, и ей до него не дотянуться. Что бы она ни сделала, его не воскресить, не воскресить таким, какого она любила и какого хотела бы вернуть. Он был смертным, и он умер. Она тоже смертна, и ей придется жить с этой истиной, с этой болью до самой смерти и лишь тогда узнать, ждет ли ее что-нибудь за пределами черной пустоты смерти.
Лорин опустила голову и постаралась успокоиться: сжала кулаки, стиснула зубы, плотно зажмурила глаза, пока не унялись слезы.
— Почему ты пришел на мой зов? — спросила она, когда наконец смогла справиться с голосом.
— Потому что я люблю твою… сестру-двойняшку — не придумаю слова. Люблю всей душой и сердцем. Потому что она услышала и стала просить меня ответить до того, как кто-нибудь или что-нибудь явится на мое место.
При этих словах Лорин ощутила внезапный озноб, словно кровь застыла в ее жилах.
— Что ты имеешь в виду?
— На твой зов мог откликнуться любой из бесчисленных Брайанов бесчисленного количества миров. Все зависит от того, насколько громко ты звала и насколько сильно стучалась. Но не каждый Брайан любит тебя. Не каждый, кто явится на твой зов, будет желать тебе добра. На каждого Брайана, готового ради твоей любви перевернуть мир, существует Брайан, готовый перевернуть мир, чтобы навредить тебе. Но когда ты зовешь, то не знаешь, кто придет.
Она вдруг подумала о Джейке, так доверчиво и безмятежно спящем в своей кроватке. Как легко она позволила человеку, который выглядел, как Брайан, войти в свой дом! Как легко была готова верить ему, желать его! Он мог оказаться кем угодно, чем угодно! Она так хотела вернуть Брайана и не задала бы ему ни единого вопроса, пока не стало бы слишком поздно! Пожелай этот Брайан ей навредить, он мог бы пройти сквозь зеркало, убить ее и Джейка и исчезнуть, не оставив следа. Лорин вздрогнула. Брайан кивнул:
— Теперь ты понимаешь опасность?
— Да, — прошептала она, обхватив себя руками и не отрываясь глядя на Брайана.
— Ну и хорошо. — Он отвернулся. — Я не смею здесь больше оставаться. Когда мы проникаем в ответвления, в обоих мирах быстро начинается распад. Я не могу рисковать моей Лорин и моим Джейком. Я должен вернуться.
Она молча кивнула, обхватила себя руками и все смотрела на Брайана, на мощную шею, изгиб к плечам, на коротко стриженный затылок. Она и во сне могла нарисовать эту мягкую линию, могла закрыть глаза и представить, какова она на ощупь в постели. Ее руки обвивают его, лицо прижато вот к этому местечку на шее, его запах щекочет ноздри… Он так близок. Так близок, что можно протянуть руку и коснуться его, но он ей не принадлежит и никогда больше принадлежать не будет.
— Что я должна сделать, чтобы отправить тебя домой?
— Открой ворота, дорогу я отыщу сам.
Лорин обошла его, стараясь не дотронуться даже случайно. Сейчас, зная, что это будет в последний раз, она не могла вынести мысли о его прикосновениях. Прижав ладони к зеркалу, она позвала зеленый огонь и грозу, а когда по стеклу пробежало потустороннее пламя, отступила в сторону и еще сумела выговорить:
— Спасибо. — Голос под контролем, плечи расправлены, голова высоко поднята. Улыбнуться она и не пробовала — это будет уж слишком.
Брайан легко коснулся ее плеча и сказал:
— На каждую закрытую дверь всегда отыщется распахнутое окно.
Любимая поговорка Брайана. Ее Брайана. Лорин вновь сжала кулаки и кивнула, не в силах произнести ни слова — горло опять сдавил спазм.
И он ушел.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Кэт-Крик, Северная Каролина
Эрик направлялся в крошечное переоборудованное помещение, служившее в Кэт-Крике офисом шерифа. Бросив взгляд внутрь, он через окно разглядел Питера Старка, который, закинув ноги на стол, уткнулся в книгу. Но к моменту, когда хлопнула входная дверь, а сам Эрик обогнул угол, Питер успел спустить ноги на пол, а на столе у него оказались разложены какие-то документы.
— Я не возражаю, если ты будешь читать.
Питер покраснел.
— Я знаю.
— Правда, от ног на столе я не в восторге. Мимо ездят люди и все видят, страдает авторитет шерифа. А раз именно они платят тебе зарплату и мне тоже…
Питер вздохнул.
— Я рано встал. Надеялся, что вы узнали что-нибудь новенькое о деле Молли Мак-Колл.
— Я даже не уверен, что есть такое дело. Девушка не вернулась домой, но она вполне могла уехать на недельку повидаться с семьей. Думает, что заперла дверь, а сама забыла.
— Может, и так. Но непохоже.
Эрик кивнул:
— Я тоже думаю, что непохоже. У меня сегодня есть кое-какие дела. Офис пока в твоем распоряжении.
— Что-нибудь важное?
Шериф пожал плечами:
— В основном ерунда. Есть кое-что по делу Молли Мак-Колл, если, конечно, существует само дело. Вот я это и проверю, но вообще-то мне надо просто заняться хозяйством.
— Если появится что-нибудь интересное, я позвоню.
Эрик приподнял бровь:
— Интересное — это?..
— Беспорядки на улицах, бродяги на лавках, обнаженные женщины на газонах… — Питер слегка ухмыльнулся и добавил: — Хотя, если появятся обнаженные женщины, я, пожалуй, и сам справлюсь.
Питер, как и Эрик, жил один, но в отличие от Эрика никогда не был женат. Здоровенный, добродушный верзила. Эрик предвидел, что года через два провинциальная скука и недостаток молодых одиноких женщин погонит его из Кэт-Крика в большой город.
— Не сомневаюсь, что справишься. — Он зевнул и тряхнул головой. — Ну ладно, если появится что-нибудь, кроме голых женщин, звони.
Питер склонил голову и уставился на Эрика.
— А с вами, босс, все в норме?
— Плоховато сплю в последнее время.
— Потому что в компании?
— Если бы…
— Вам следует отправиться домой и хорошенько выспаться. Я буду удерживать позиции.
— Согласен, хотя сегодня не твое дежурство.
К моменту, когда Эрик очутился в патрульном автомобиле, Питер успел снова уткнуть нос в книгу, однако ноги на стол водружать не стал.
