Лорин слушала и на глазах бледнела. Она сильно прижимала к себе Джейка, плотно зажмурила глаза, а по щекам ее медленно катились крупные слезы. Она едва слышно всхлипнула.
Эрику хотелось обнять ее. Но тут из кабинета послышался голос Питера:
— К нам тут целая делегация, босс.
Глаза Лорин мгновенно открылись и заглянули прямо ему в душу.
— Спрячь нас.
Эрик кивнул:
— В камеру. Ее не видно через стекло. Кстати, при Питере сентинелов не упоминай. Он ничего не знает.
Лорин согласно кивнула, прошла за Эриком в камеру и присела с Джейком на узкую койку.
Звякнул дверной колокольчик, Эрик услышал, как Питер с важностью в голосе говорит:
— Нет, сэр, пока он не планирует делать никаких заявлений для прессы.
Господи боже мой! Это, должно быть, Джим Малруни из выходящего трижды в неделю «Лоринбург эксчейндж» или Байард Мак-Аммонд из Рокингема. В любом случае слишком, черт возьми, быстро. Похоже, кто-то им шепнул.
— Говорят, вы уже произвели арест по делу о том убийстве?
Эрик быстро прошел в офис и увидел облокотившегося на перегородку Джима, в сдвинутой на затылок шляпе, распахнутой теплой куртке и с висящей в уголке рта сигаретой.
— Здесь не курят, Джим, — предупредил Эрик. — Общественное здание. Ты ведь знаешь правила. Очень любопытно узнать, откуда ты получил информацию. Официально мы пока даже об убийстве не сообщили — сначала полагается оповестить родственников, — а уж об аресте и подавно.
— Анонимный звонок.
— Надо же!
— Выкладывай, Эрик. У тебя убийство. Несколько часов назад ты произвел арест. Очень оперативно. Тебя ведь несколько раз выдвигали на место начальника полиции в Лоринбурге, он, как известно, собирается на пенсию. Давай сотрудничать. Я тебе такое паблисити сделаю, закачаешься. Реклама поможет тебе в карьере.
— А тебе поможет продать тираж? — с усмешкой спросил Эрик. — У меня есть подозреваемый. У меня есть улики. Больше пока я ничего не могу сказать. Ты же знаком с процедурой, с правилами относительно доказательной базы. Я даже не могу назвать имя, пока сюда не явится адвокат.
— Имя я знаю. Тебе надо только кивнуть: да или нет. А дальше я могу высказывать свои соображения сколько хочу.
— И, если не будешь достаточно осторожен, втянешь себя и свою газету в судебный процесс, Джим. Сдержи свою прыть на несколько часов.
Джим ухмыльнулся:
— Ну, время у меня есть. В сегодняшний номер все равно не попадет, а следующий выйдет лишь послезавтра.
— Вот и приходи завтра с утра, только не очень рано. Может, к тому времени у нас для тебя что-нибудь найдется.
Лорин было страшно, как в тот раз, когда она прошла сквозь зеркало в первый раз. Как в тот раз, когда она увидела Эмбера, пришпиленного к стене спальне в Ории. Джейк заснул у нее на руках. Она смотрела на его прекрасное сонное лицо и думала: там, снаружи, есть человек, который хочет его убить. Кровь стыла у нее в жилах.
По коридору прошел Эрик, зашел к ней в камеру, покачал головой.
— Питер собирается сдерживать напор своим «Без комментариев», а мы пока пролистаем тетрадь твоих родителей, и ты мне объяснишь, над чем таким они работали.
— Я не могу.
Эрик явился в камеру с раскладным стулом. Сейчас он разложил его и поставил рядом с койкой. Лорин заметила, что он старается не разбудить Джейка, а когда говорит, то придерживается мягкого, ровного тона.
— Лорин, ты и я — все, чем мы оба в данный момент располагаем. Я знаю, ты невиновна. Я — именно тот человек, который стоит между тобой и тем, кто убил Дебору и пытался свалить убийство на тебя.
— Я понимаю. Я была здесь, и ты был здесь. Так что кто бы это ни сделал, это не ты и не я. Я не говорю, что не стану тебе помогать, Эрик. Я говорю, что не могу. Я просмотрела тетради и ничего не поняла.
— Как ты можешь не знать? Родители должны были тебе что-нибудь рассказать.
— Они мне много чего говорили. Потом, когда мне было десять лет, взяли с собой в Орию и заблокировали мне память, чтобы я не могла выдать, что я… что я умею пользоваться вратами, потому что…
— Ну же!
Лорин чувствовала: вот сейчас, сейчас она вспомнит! Причина, по которой они заблокировали ей память, состояла в том, что ее жизни грозила опасность. Потому… Потому… Потому что она была Сплетающей Врата, по-современному — создательницей ворот. Но что в этом плохого? А то, что кто-то убивал создателей ворот, и этот кто-то был бы просто счастлив расправиться с маленькой девочкой, прежде чем она повзрослеет и превратится в настоящую проблему. Лорин взглянула на Эрика и сказала:
— У меня только что восстановился еще кусочек памяти. Когда мне было десять лет, посты сентинелов в Кэт-Крике и в других местах теряли создателей ворот одного за другим. Они умирали по разным причинам и в разных местах, но все понимали, что скорее всего их убивают. Моим родителям было уже известно, что я способна создавать ворота, но больше не знал никто. По правилам, мне не должны были ничего сообщать о сентинелах до подросткового возраста. Но я уже сама догадалась о воротах, так что родители научили меня правильно ими пользоваться, чтобы ни я, ни они и никто другой не пострадали. Когда начались эти убийства, они спрятали мои способности от всех, даже от меня самой.
— Ты — создательница ворот? — Эрик изумленно вскинул голову.
Лорин кивнула.
— Когда ты вспомнила?
Лорин описала свою первую встречу с родительским зеркалом, коротко рассказала о пробной вылазке в другой мир. Когда она закончила, Эрик помолчал, мотнул головой, словно что-то стряхивая, и спросил:
— И ты все еще не знаешь, над чем они работали?
— Нет пока. А в этих записях я вообще ничего не могу разобрать.
— Ну, я-то кое-что могу. Но я никак не прочувствую, в чем была их конечная цель. А цель должна быть значительной. Почти всю прошлую ночь я читал первую часть, делал выписки, пытался разобраться. Ты полагаешь, они сообщили тебе, в чем состоял этот их великий План?
— Уверена, что сообщили. Но вот только память пропала.
Эрик вздохнул.
— Может, с ней будет, как с другими воспоминаниями?
Нужен толчок, и она проснется.
Лорин кивнула, не особенно надеясь на такой исход.
— Может, и так. Хочется верить, что я получу назад все, что потеряла. Но честно сказать, я на это не рассчитываю.
— Я тоже, — согласился Эрик. — Мы разберемся. И будем защищать друг друга, ты и я. У меня скверное ощущение, что мы влипли в серьезные неприятности, и это может быть связано с тем, чем занимались твои родители. И они уж точно имеют отношение к сентинелам и тому, что началось в Рокингеме.
