— Хоть кто-нибудь из них умер своей смертью?
Сеолару так хотелось солгать ей, но он чувствовал, никакие его действия не удержат ее, если она решит уйти. И если он солжет, а она разоблачит его, то это оттолкнет ее сильнее, чем что-либо иное.
— Нет, — сказал он и не стал уточнять.
— Ну, дела… — пробормотала Молли, убрала руку с ожерелья и задумалась. — Ладно. Теперь у меня по крайней мере есть понятие, во что я влипла. Итак… Зачем понадобилось увозить меня из Медного Дома, несмотря на приближающуюся метель?
— Если тебе придется встать между вейярами и Старыми Богами, ты должна быть с ними на равных. Должна владеть магией. Не только лечить, но и бороться, уметь изменять вещи, уметь распутывать заклинания, которые они могут на тебя наслать. Если ты научишься справляться с их магией, они не смогут запугать тебя.
— В этом есть смысл.
— Я не знаю, как действует магия, Молли. Никто из вейяров не знает. Знаю только, что в нижнем по отношению к Ории мире я тоже мог бы ею владеть. Знаю, что здесь, у нас, ты, как никто, способна к магии. Раз я не могу научить тебя тому, что тебе следует знать, я… заполучил… учителей для тебя. — Сеолар с явным трудом подбирал слова.
— И эти учителя придут сюда?
— Нет. В Медный Дом.
— Тогда почему мы здесь, а не там?
— Потому что я не хочу, чтобы ты оказалась поблизости от людей, которые доставят твоих учителей. Не хочу, чтобы они знали, что ты существуешь. Потому что они… люди Старых Богов. Я боялся, что, если ты останешься в Медном Доме, они это поймут.
Сеолар чувствовал, что она смотрит на него, но не мог заставить себя встретиться с ней взглядом.
— Вот теперь, мне кажется, это правда, — поразмыслив, сказала Молли. — Но ведь ты не говоришь мне всю правду об этих учителях, так?
Он посмотрел на нее и рассмеялся.
— Не хотел бы я, чтобы моя жизнь зависела от того, можно ли что-нибудь от тебя утаить.
— И что ты утаиваешь?
— Я нанял нескольких очень дурных людей, чтобы они похитили твоих учителей с Земли. Все они — сентинелы, и те, кого я нанял, и те, кого похитили. Мне стыдно, что пришлось пойти на это, но мой народ и мой мир зависят от тебя. У тебя должны быть учителя, которые смогут по-настоящему тебя научить. Нельзя, чтобы ты оказалась неподготовленной, когда наступит час столкнуться с самыми страшными из Старых Богов. Многие из Старых Богов — страшны. Некоторые из них — очень страшны. Но рроны… и кетты…
— У тебя куча сюрпризов, — с иронией проговорила Молли, глядя на него с выражением, смысл которого Сеолару оставался неясен. Интересно, что она о нем думает? Останется ли она, или его бесчестное поведение вызовет в ней такое отвращение, что она покинет этот мир? Сеолар боялся ответа, да ему никто и не предлагал ответа, потому что Молли встала и заявила:
— Неплохо бы перекусить и вздремнуть.
Кэт-Крик
В одной руке сжимая пистолет, а другой притянув к себе Джейка, Лорин сидела в машине и смотрела, как Питер исчезает в заброшенном доме. Она внимательно осматривала окрестности, чтобы никто не мог незамеченным зайти в тыл Питеру и Эрику и поймать их в ловушку. И чтобы никто не мог внезапно возникнуть из зарослей и убить ее с Джейком. Лорин ждала, стук сердца молотом отдавался в ушах, было так страшно, что хотелось рыдать. И тут вдруг радио в машине разразилось панической тирадой:
— Диспетчер! Диспетчер! Говорит помощник шерифа Питер Старк. 10–20 на ферме Таккера! К западу от Кэт-Крика по шоссе 79. Нападение на шерифа! Повторяю, нападение на шерифа! Сигнал 102! Осуществляю РМ. Требуется медицинская помощь и подкрепление! — До этого момента голос Питера звучал уверенно и твердо. Но на следующей фразе Лорин показалось, что он дрогнул: — Эй, шлите подмогу, и быстро!
РМ? Лорин помнила, это — реанимационные мероприятия. Она взглянула на Джейка, на пистолет в своей руке, потом на старое здание. Ей нужно быть там, не здесь! Она может освободить Питера для массажа сердца. Она умеет делать искусственное дыхание, а это чего-нибудь стоит. А Джейк… Она что-нибудь придумает.
Питер проводит РМ Эрику. Лорин сидела, тупо смотрела на микрофон и осознавала, что единственный человек в Кэт-Крике, которому она могла полностью доверять, единственный, кто знал, что она невиновна в тех преступлениях, которые кто-то хочет на нее повесить, единственный, на кого она могла рассчитывать, сейчас умирает в этом доме.
Раз Питер проводит РМ, значит, Эрик умирает. Господи, Эрик не может умереть! Не может оставить ее одну в Кэт-Крике лицом к лицу с теми, кто хочет убить ее и сына!
Она схватила Джейка под мышку, открыла дверцу, поставила пистолет на предохранитель, сунула его под другую руку и припустила к дому. Взлетела по лестнице, вломилась в комнату и увидела Питера на коленях перед Эриком. Рядом валялся окровавленный респиратор.
Лорин в панике резко развернулась, положив палец на предохранитель, но казалось, кроме нее, Питера, Джейка и недвижимого Эрика, в доме никого нет.
— Я могу вместо тебя делать искусственное дыхание, — сказала Питеру Лорин, стараясь не смотреть на лужу крови под Эриком. Ей никогда в жизни не доводилось видеть столько крови сразу.
Питер молча кивнул. Он сплел пальцы рук и ритмично давил этим прессом на грудь Эрику, считая шепотом: «…тринадцать… четырнадцать… пятнадцать…» Сменил положение, проверил у Эрика пульс, вдул ему в легкие несколько вдохов, потом снова вернулся к массажу сердца.
— Устрой Джейка и помогай.
Лорин оглядела комнату, положила пистолет на полку над камином, подальше от Джейка, сказала ребенку:
— Детская стеночка, — и оттащила от стены кушетку, подняв тучу пыли и потревожив мышь, которая кинулась через всю комнату и нырнула под дверь кухни. Потом она придвинула два кресла с обеих сторон к кушетке и стене. Получился импровизированный манеж.
— Сиди здесь, — сказала она Джейку, опуская его в огороженную норку, — играй, смотри в окно.
Быстро осмотрела все внутреннее пространство в поисках опасных предметов: торчащих пружин, мелких вещиц, которые можно засунуть в рот, розеток и того, что можно в них засунуть, но ничего не обнаружила. Всем сердцем надеясь, что не пропустила ничего по-настоящему опасного, она бросилась к Питеру и стала рядом с ним на колени, чувствуя, как джинсы на коленях намокают в чем-то теплом, и стараясь не думать, откуда взялись это тепло и эта влага. Она и Питер спасут Эрика. Он будет жить. Он должен жить!
— Давай на четыре счета. Вдувай, когда мои руки поднимаются на «четыре». Прекращай, когда они опускаются на «раз», — распорядился Питер, пробегая пальцами по груди Эрика в поисках нужной точки на грудине. Поместив на нее ладонь левой руки, он положил на нее правую и сплел пальцы. — Готова?
Лорин кивнула, откинула Эрику челюсть, зажала ему нос и открыла рот. Он все еще был теплым, но кожа стала пугающе синей с серым оттенком, полуоткрытые глаза смотрели в пустоту. Но пока он был теплым.
