Человек положил обе руки на парапет.
— Ты хочешь многого.
— Ты прав. Но сам видишь, в ответ я предлагаю тоже немало.
— И местное население должно будет принять людей и считать их хозяевами всех этих земель?
— Ты принадлежишь к роду Старых Богов. Они станут служить тебе с полным повиновением.
Человек рассмеялся.
— Знаю я это полное повиновение, когда доходит до дела. «А сегодня не моя очередь!» Да ладно. Думаю, это не важно. Земля и замок вполне подходят для моих целей.
По внутренней стенке парапета бежала мышь, распластываясь по камню. Человек нахмурился и указал на нее пальцем. На мгновение ее окутал зеленый огонь, потом свечение угасло, мышь запищала и кинулась наутек, забыв о своих воровских планах.
— Я думал, ты ее убил, — с удивлением заметил вейяр.
Человек пожал плечами:
— Убивать одну мышь — впустую тратить время.
— Верно. На это есть кошки. — Вейяр помолчал, потом взмахом очертил замок и прилегающие земли и спросил: — Ну, что, займешься этим?
— Я согласен доставить их тебе.
— Когда они окажутся у меня в руках, и в должном состоянии, ты получишь замок и обученную прислугу, которая станет тебе служить. Счетовод будет единственным лицом, которое не останется навсегда в замке, но я прослежу, чтобы у тебя было время выучить его преемника, и только тогда прежний вернется ко мне.
Значит, договорились. — Человек повернулся, чтобы идти, потом добавил: — Знаешь, проводил бы ты меня до выхода. Боюсь, я не скоро изучу все здешние лабиринты.
Молли не стала сопротивляться, когда сопровождающие завязали ей глаза. Она успела заметить угол стены, а в тихом предрассветном воздухе услышала звуки, похожие на пробуждение небольшого городка. Раз сейчас она находилась вблизи тепла, вблизи укрытия, где можно спастись от того крылатого кошмара, который с воплями падал с небес, то, пожалуй, стоит подождать, осмотреться, и лишь тогда предпринимать какие-нибудь действия.
Спутники вели ее, совсем незрячую, к чему-то грохочущему и лязгающему. Подъемный мост, подумала Молли, и, проверяя первое впечатление, прислушалась. Под ногами звякал металл, а еще ниже шумела река, слишком стремительная, чтобы замерзнуть даже на таком лютом морозе.
— Почти пришли, — проговорил один из похитителей.
Молли шла, спотыкаясь на неровной брусчатке улицы.
Открылась железная дверь, послышался чей-то шепот, и Молли наконец с мороза ступила в тепло. Под ногами снова были каменные плиты, потом металл.
— Мы приносим свои извинения, Води, — с чувством произнес один из мужчин, когда ее усадили на что-то мягкое и удобное.
Молли услышала, как у нее за спиной открылась дверь, стукнули засовы, лязгнул в замке ключ. «Железо, железо и железо, — подумала Молли. — Очевидно, я в тюремной камере. Темница». Может, стоило попытаться сбежать, когда они завязывали ей глаза? Но ведь она понятия не имеет, куда бежать. Где искать спасения? Как попасть домой? Ведь она не просто затерялась в чужой стране. Ее положение куда серьезней. Она даже не знает, в каком она мире.
Один из стражников сообщил:
— Мы старались устроить тебя как можно удобней. Ты ни в чем не будешь испытывать недостатка. Волос не упадет с твоей головы.
Глаза ее по-прежнему были завязаны. Молли вспомнила фотографии американских пленных в иностранных тюрьмах. Привязанные к стульям, они часто сидели с мешками на головах. Если ее тоже будут держать в таких условиях, она сойдет с ума. Практика поведения заложников, пройденная в Военно-воздушных силах, позволила узнать о себе очень многое. Но любой заложник хотя бы догадывается, в какой стране он находится, кто его похитил и почему. Ничего из этого ей неизвестно, и пока не за что зацепиться.
Наконец один из похитителей снял с ее глаз повязку, и Молли на мгновение полностью ослепла, зато потом впервые получила возможность разглядеть своих спутников. Теперь их лица были открыты — ни капюшонов, ни масок. Трое мужчин стояли и сверху вниз смотрели на Молли. Их кожа пастельных тонов имела целую гамму оттенков, от бледно-голубого у того, который снял с нее повязку, до зеленоватого у стражника подле двери и золотисто-кремового у мужчины, на коленях подававшего ей пушистое мягкое полотенце и чашу с исходящей паром душистой жидкостью, очевидно, для омовения рук. Их густые, длинные волосы были темнее кожи, но сохраняли тот же оттенок. Молли они вдруг представились забавно выкрашенными к Пасхе цыплятами-переростками, костлявыми и невероятно высокими. Волосы стражников были убраны в сложные и даже изысканные прически: косы, пучки, прихотливо уложенные пряди, а в миндалевидных изумрудных глазах все-таки обнаружились зрачки, но никаких признаков склер. И эти глаза не мигая смотрели на нее с напряжением, которое действовало ей на нервы. На всех троих были великолепные, тяжелого бархата одеяния, шитые серебряной, золотой и шелковой нитью. Отвернутые рукава и распахнутые полы демонстрировали шелковое белье с богатой вышивкой. Для промышляющих киднепингом бандитов слишком изысканно. Лица всех троих покрывала причудливая татуировка.
Их внешность вполне соответствовала комнате, где находилась Молли. Только это оказалась не комната, а целая анфилада. Небо и земля по сравнению с ее пристанищем — трейлером в Кэт-Крике. Сидя на краю резной деревянной кровати, Молли видела уходящие вдаль сводчатые медные потолки, сходящиеся у пятисторонних многогранников, из каждого спускалась на цепочке серебряная лампа. Множество огней создавали мягкое, теплое сияние. Колонны, тоже медные, в форме гладких, полированных стволов, тянули вверх по сводам свои ветви, которые при малейшем движении воздуха звенели тысячами серебряных листочков. Медные панели на потолке, широкие рамы каждой двери сверкали эмалями с изображением листьев, цветов, фруктов и овощей. Покрытие медного пола имитировало деревянный паркет.
Однако медными были только пол, потолок, стены и двери. Начищенная до мягкого блеска инкрустированная мебель оказалась деревянной, а лампы, блюда, чаши, столовые приборы — серебряными. Кровать покрывали шелковые простыни, занавеси полога украшала обильная вышивка. На мягкой кушетке и на стене — роскошные гобелены, место которым в королевском дворце. На окнах — тяжелые кружевные шторы.
Красивое место. Красивая тюрьма. Но Молли не желала быть пленницей, а ее похитители, видно, расслабились. Она выбила чашу из рук желтолицего, обхватила рукой его шею и потянула назад, заставив его встать на ноги и выгнуться почти дугой, чтобы уберечь шею.
— Я хочу домой, — заявила она. — Я не знаю, что вы за люди, не знаю, что вам от меня нужно, и знать не желаю. Ведите парня, который сделал зеленый тоннель, пусть сделает еще один, и быстро! Иначе я сломаю шею этому костлявому ублюдку. Понятно?
Тот, кого она держала, не сопротивлялся. Он взглянул на нее огромными, грустными глазами и сказал:
— Если я должен отдать жизнь, чтобы ты осталась здесь, возьми ее.
