«Он будет жить», — мысленно повторила она, вдохнула ему в легкие воздух и почувствовала, как поднялась его грудь, и решительно запретила себе вспоминать тихий солнечный день и тот почти детский поцелуй. Он будет жить.
«Ты должен жить. Ты не можешь оставить меня одну с Джейком. Только не здесь, в этом городе, где кто-то хочет нас убить. Ты ведь должен нас защищать. Ты должен жить».
Она слышала методичный голос Питера:
— Раз, тысяча… два, тысяча… три, тысяча… вдувай, тысяча…
Снова и снова. Она вдувала в легкие воздух, а между вдохами смотрела через плечо туда, где за кушеткой виднелись руки и ноги Джейка. И все время напрягала слух, пытаясь уловить отдаленные звуки сирены «скорой помощи». Молилась и без конца повторяла Эрику, что он должен жить.
А потом — она не успела еще понять, что происходит — появилась бригада реанимации, сильные мужчины и женщины оттащили ее от Эрика в угол, вставили трубку ему в дыхательные пути, расположили системы для внутривенных вливаний, включили дефибриллятор, ввели в вену какие-то лекарства, привязали его к носилкам.
Потом они ушли и забрали с собой Эрика, а она и Питер остались. Перемазанные кровью, они молчали и смотрели друг на друга. Всю комнату заполняли теперь лоринбургские полицейские. Они задавали вопросы, на которые ни у Лорин, ни у Питера ответов не было. Единственный, кто понимал, что произошло, единственный, кто знал, что он видел на ферме, направлялся в эту самую минуту в Мемориальный госпиталь округа Новая Шотландия; сидящая рядом с ним женщина вдувала ему в легкие воздух с помощью большой синей пластиковой груши, а мужчина размеренно давил ему на грудь, производя работу, которую выполняло бы его сердце, если бы еще билось.
Лорин, шатаясь, отошла от полицейского, который задавал ей какие-то вопросы, подняла Джейка и крепко к себе прижала. Держа его на руках, она опустилась на кушетку и зажмурила глаза. Она чувствовала, как из-под век выкатываются слезы, чувствовала соленый вкус у себя в глотке, чувствовала комок в горле, который мешал дышать. С самой смерти Брайана она не была так одинока.
Грейвиндз, Баллахара
Сеолар долго стоял в дверном проеме, глядя на сидящую в комнате Молли. Огонь в камине окрасил ее волосы золотисто-красным цветом. Она сидела у окна и смотрела, как падает снег. Сидела так тихо и неподвижно, что Сеолар начал опасаться, не случилось ли с ней что-нибудь дурное. Потом она обернулась и сказала:
— Ты мог бы и войти.
— Не хотел тебе мешать.
— Я просто размышляю. Ты мне не помешаешь. — Она улыбнулась, но в глазах осталась мрачная тень.
Сеолар подошел к ней поближе.
— Мне жаль, что мое поведение так тебя огорчило.
Молли подняла руку, останавливая его.
— Не надо об этом. Не сейчас. Я все думаю о горечи и несправедливости выбора, который каждый из нас вынужден делать. Я не могу больше в этом копаться. Мы поговорим о состоянии дел в наших мирах, об их нуждах, о том, что мы сами должны делать, но позже. Сейчас мне просто хочется побыть с тобой.
Он положил руку ей на плечо и сам удивился своей смелости.
— Правда?
Молли улыбнулась, не отстраняясь от его прикосновения.
— Правда.
Они стояли так близко друг к другу, что Сеолар чувствовал ее тепло, ощущал нежный запах кожи. Он улыбнулся и ощутил, как от волнения вспыхнуло его лицо.
Молли сделала к нему еще полшага и неожиданно спросила:
— Что означают татуировки у тебя на лице?
— Карайар, — ответил Сеолар. — Это хроника моей жизни с момента, когда наступил возраст выбора, все достижения, награды, титулы. Ну, и еще кое-что.
Молли провела пальцем ему по скуле:
— Красивые…
Он коротко хохотнул: думая об этих татуировках, он всегда вспоминал только боль, которую испытывал, когда наносили очередной знак.
— Это слова древнего-древнего языка, первого письменного языка вейяров. В наше время он больше ни для чего другого не используется. — Он начал было подробно рассказывать ей о карайаре, но вдруг остановился. Заметил, что нервничает, а потому мямлит. Как глупо. Он не знает, что ей сказать, однако едва ли лекция о лицевых татуировках вейяров поможет завершить… Завершить что? Что он намерен делать?
Сеолар заглянул ей в глаза, не вейярские, но и не совсем человеческие. Пожалуй, она экзотична, но все равно прекрасна. Обняв ее за талию, он приблизился еще на полшага. Не настолько, чтобы их тела соприкоснулись, но теперь тепло между ними стало давить горячей волной.
— Молли, — прошептал он.
— Сео… — Рука Молли сползла с его щеки, передвинулась на затылок, она притянула его лицо и чуть заметно коснулась губами его губ.
Он поцеловал ее. Молли прикрыла глаза, Сеолар пробежал пальцами по ее волосам и притянул женщину к себе, так что теперь их тела слились воедино. В этот момент он представил ее рядом с ним в постели. Он желал испытать союз плоти. Хотел раздеть ее, завладеть ею.
У них за спиной некто деликатно прокашлялся.
Молли испуганно отстранилась. Сеолар гневно обернулся, готовый убить нахала.
Спиной к ним стоял Бирра.
— В чем дело? — сдерживая злость, спросил Сеолар.
— Погода начала меняться. Надо ехать.
Сеолар снова повернулся к Молли. Она чуть-чуть улыбнулась и едва заметно пожала плечами:
— У нас же остается Медный Дом…
Неутоленная страсть отдавалась болью во всем теле. Сеолар поклонился Молли и сказал:
— Значит, в другой раз…
— Ты обещаешь?
— Обещаю.
Мемориальный госпиталь округа Новая Шотландия, Лоринбург
Лорин с Питером сидели в отделении интенсивной терапии. Лорин успела принять душ и переодеться, но ей казалось, что на ней все еще кровь Эрика. Новости оставались однообразно плохими. Эрика подключили к аппарату искусственного дыхания. Он так и не приходил в сознание. Медперсонал разыскивает родственников, чтобы получить у них разрешение отключить аппараты жизнеобеспечения.
Лорин, держа на руках уставшего и наконец заснувшего Джейка, думала об Ории. Если бы это произошло там, она могла бы что-то сделать для Эрика. Попробовать воздействовать магией. Она не сумела отнять у смерти Брайана, но Эрик еще жив, и она сумела бы уничтожить пулевое отверстие с помощью магии.
Но единственные известные ей ворота находились в Кэт-Крике, а персонал госпиталя не позволит тащить Эрика и всю аппаратуру жизнеобеспечения в Кэт-Крик, чтобы она засунула все это в магическое зеркало.
Лорин искоса взглянула на Питера, который то приходил, то уходил с самого момента, когда они закончили дела с лоринбургской полицией.
