Остальные двое кивнули.
— Любой из нас был готов умереть за тебя там, в лесу. Сейчас за тебя умрет он. Если тебе надо убить его — ты так и сделаешь, но мы все равно не можем доставить тебя обратно. Пока не можем. Сначала ты должна понять, почему мы согласны платить такую ужасную цену, чтобы привести тебя к нам.
И как, черт возьми, спорить с такими аргументами?! Ей вовсе не хочется убивать этого желтолицего парня. Она просто хотела паритета. И не добилась. Если она убьет своего заложника, даже если убьет всех троих в этой медной комнате, то все равно ни на шаг не приблизится к дому. Не узнает ничего нового, кроме того, что ей и так уже известно.
От разницы между тем миром, который она знала и где все имело смысл, и этой непонятной, бессмысленной реальностью у нее ломило все кости. Найти бы хоть одну зацепку, не потерять голову!
Молли отпустила своего пленника и сидела, переводя взгляд с одного тощего татуированного великана на другого. Наконец она глубоко вздохнула, чтобы справиться с дрожью в голосе, и спросила:
— Кто вы?
— Меня зовут Бирра.
— Нет, не имя. Я имею в виду… что вы такое… что за существа. Пришельцы? Эльфы? Врачи в психиатрической клинике? Я что, рехнулась? На то похоже.
Бирра рассмеялся. Странный звук, сухой, шелестящий.
— Все не так. Мы — люди этого мира. Твоего нового мира. Твоего истинного дома.
— Мой дом в Кэт-Крике, штат Северная Каролина. Людей не похищают, чтобы доставить в истинный дом.
— Мы сделали это, чтобы спасти тебя… и себя.
— Я сама могу о себе позаботиться — в большинстве случаев. Так что нечего петь себе дифирамбы по случаю водворения меня в эту тюремную камеру. — Молли огляделась. — Хотя здесь очень мило. Расскажите лучше, что вам нужно, от кого нужно и какое это имеет отношение ко мне. У меня нет богатых друзей. Нет связей с власть имущими. Я не в состоянии влиять на дипломатию или военную политику. — Положив руки на колени, она продолжала: — Так что, полагаю, вы сейчас сообщите мне, что похитили меня, чтобы заполучить рычаг, преимущество в каком-то деле. И хочу вам сказать, что вы не добьетесь никакой выгоды, упрятав меня в камеру. В конце концов вам придется извиниться и отправить меня домой.
Бирра покачал головой:
— Твой мир был для тебя вреден, разрушал тебя. Почему ты так хочешь туда вернуться? Здесь тебя ждут любовь и почитание, которых ты действительно заслуживаешь. Твой дом — здесь. Ты такая же, как мы.
Молли вскочила, пронеслась мимо троих мужчин, подлетела к окну и жадно вдохнула воздух. Любовь и почитание — это, конечно, хорошо, но как бы они не оказались ловушкой… К тому же не очень приятной ловушкой, ведь на ее окнах — решетки. Пусть решетки очень красивые — толстые витые медные прутья, заплетенные изящными ромбами, но они явственно дали ей понять: если в какой-то момент она настолько сильно захочет уйти отсюда, то путь через окно не покажется ей слишком опасным. По гладкой, как стекло, стене башни. Не меньше пяти этажей. К тому же положение может оказаться еще хуже, чем выглядит на первый взгляд.
А вдруг решетки нужны, чтобы защититься от… как их там называли ее стражники? Рронов?
От этой мысли у Молли мурашки пробежали по спине, и она постаралась выбросить ее из головы.
Если здесь царит такое великолепие и если она настолько почетный гость, то почему они просто ее не пригласили? Зачем похищать, связывать, совать в повозку с сеном? Почему честно не объяснить положение?
Молли отвернулась от окна и увидела, что все трое похитителей столпились у двери, которая, очевидно, служила выходом из ее кельи. Они смотрели на нее, словно три птенца в гнезде на ползущую по ветке змею. Ну и черт с ними. Молли развернулась и стала осматривать череду роскошных комнат своего узилища. Кроме громадной, изящно убранной спальни, здесь были салон, небольшая кладовка, элегантная столовая и гардеробная, забитая множеством нарядов, судя по всему, вполне подходящих ей по размеру, и, наконец, прекрасно отделанная ванная. И слава Богу: она уж думала, что взорвется, если прямо сейчас не найдет ничего подобного!
Ни кухни, ни оборудования для приготовления пищи. Значит, в еде она будет зависеть от тюремщиков. Однако в кладовой Молли нашла сухофрукты и баночки с разными деликатесами. Их можно съесть просто так. Здесь же обнаружились большие запасы любимых лакомств: орехового масла «Питер Пэн» и шоколада «Дав» с пониженным содержанием сахара. Обнаружив его, Молли вздрогнула. Она обожает шоколад «Дав», но не покупала его уже целую вечность — полгода… восемь месяцев? Может, даже больше. Сколько же времени они следили за ней, прежде чем похитить? И как много о ней знают? В салоне нашелся великолепный набор шерсти для вязания всех оттенков радуги, а кроме того, еще и коллекция спиц любых размеров. Рядом стоял мольберт и принадлежности для письма акварелью, все очень хорошего качества. В углу спальни поджидала двенадцатиструнная акустическая гитара Гибсона. Рядом примостился солидный, по виду очень древний, резной пюпитр. И бумага для табуляторной записи музыки, от чего у Молли мурашки побежали по спине. Достаточно неприятно, что они знают о ее увлечении гитарой, еще хуже то, что им известно про двенадцатиструнную гитару, хотя она никогда не играла на людях, только в уединении собственной гостиной в трейлере. Но хуже всего, что они так плотно за ней наблюдали и знают, что нот она не читает и потому пишет только в табулятуре.
Они похитили ее, связали, завязали глаза, заперли в какой-то фантастической тюремной камере, они умирали дюжинами, чтобы спасти ее от чудовищ, они старались обходиться с ней со всей возможной почтительностью. Какая-то шизофрения. Вся их почтительность означает: им требуется от нее нечто, чем она в силах располагать. Целительная магия? Разумеется. От нее потребуют жертв. Чтобы она поглощала боль и смерть. И этот так глубоко упрятанный кошмар начнется снова.
А может, им и еще что-нибудь нужно. Что-нибудь такое, с чем она расстанется еще более неохотно.
Ясно, что эти существа не могут быть ей друзьями. Значит, враги и надо узнать побольше, чтобы понять, что это за враги.
Кэт-Крик
Лорин снилось, что она у себя в доме и где-то за горизонтом грохочет гром. Во сне она выглянула в окно и увидела, как черные грозовые облака несутся над широкой золотистой равниной, совсем не похожей на пейзаж, который она обычно видела наяву. Тучи летели очень низко, резкий ветер гнал перед ними облака пыли, обрывки бумаги, всякий мусор. В самом начале сон был беззвучным, слышались только раскаты грома, но вот появилась первая молния, зеленая и мерцающая, как неоновый знак. И как только разряд ударил в землю, Лорин услышала завывание ветра.
Потом из туч родился первый смерч. Словно питон с низкой ветки, ринулась вниз темная точка, пронеслась по земле и двинулась в сторону Лорин, вертясь и петляя. За первым смерчем родился второй, третий, еще и еще, и вот к ней летит уже целая стая. Настоящие волосы Горгоны Медузы, а сама она каменеет от ужаса, как древний воин.
