Оба оттягивали уже подступающую к ним Трансформацию и противились ей изо всех сил. Оба ели за троих, накапливая в телах нужный запас энергии. Наконец на пятый день месяца Драсту, в день Амиал Макулдс, Кейт и Ри начали подъем по сырому и рыхлому снегу, оставленному пургой, которую все считали уже последней, на вершину Страж-горы. Большей высоты вблизи лагеря не было. Подъем сопровождался опасностью, и в облике Карнеев они справились бы с этим, затратив меньше усилий, однако ни Ри, ни Кейт даже не пытались Трансформироваться. Кто знает, сколько времени им необходимо будет потом пробыть в преображенном обличье, а для исполнения их плана требовались все силы и вся энергия их тел.
Добравшись до высокой, обращенной к югу скалистой стены, они сняли с себя зимнюю одежду и сложили ее в защищенном от ветра закутке за валуном. В лагере они попрощались со всеми остальными. А теперь повернулись друг к другу.
— Я мог бы сделать это и сам, — сказал Ри. — Зная, что ты остаешься в безопасном месте, я с легким сердцем отправлюсь один в Калимекку.
Кейт прикоснулась к его щеке.
— Если я отпущу тебя одного, то наверняка не доживу до твоего возвращения. Ты же знаешь, мне необходимо попасть туда.
Ри прижал ее к себе, и, сберегая крохи тепла, они обнялись, стоя на холодном горном ветру, уносящем вдаль жар их тел.
— Знаю. А ты уверена в том, что мы полетим, когда прыгнем вниз?
— Не знаю, но надеюсь на это, — ответила Кейт. — Однажды у меня получилось.
Он кивнул. Они надели причудливой формы ранцы; придуманные Кейт заплечные сумки должны были соответствовать их преображенным Трансформацией телам в полете. В ранцы была уложена обычная калимекканская одежда, немного денег и, конечно же, талисманы. По настоянию Дугхалла два талисмана они погрузили в их собственные тела, чтобы дядя мог знать обо всех предпринимаемых ими шагах, — иначе он попросту отказывался отпустить их. Для них изготовили особые талисманы; Дугхалл утверждал, что они продержатся целый месяц, а может быть, и два.
Последнее объятие вышло неловким: они знали, что за ними наблюдают.
— Кейт, я люблю тебя, — проговорил Ри.
Прижавшись лицом к его груди, Кейт прислушалась к ровным сердцебиениям их обоих.
— И я тебя тоже.
Они переглянулись, а потом посмотрели под ноги — на скалистое ущелье, оставшееся далеко внизу.
Кейт затрепетала; в этот миг ей было куда страшнее, чем тогда в Калимекке, на балконе башни. Камни под ногами впивались в босые ноги. Зубы выбивали дробь на морозе, а тело желало Трансформации.
— Мы делаем это ради будущего, — пробормотала она.
Ри услышал ее, хотя обращалась она не к нему, а к себе самой.
— Мы делаем это для потомков, но и для себя тоже. Чтобы мы с тобой оказались в таком мире, где можно жить и радоваться жизни.
Кейт кивнула:
— Я знаю это.
А потом изо всех сил стиснула его руку.
— Скалы внизу кажутся такими… голодными.
Вновь обняв Кейт, Ри отчаянно припал к ее губам.
— Если нам не суждено увидеть ничего другого, с меня хватит и того, что было. Кейт, я найду тебя в следующей жизни.
Тело его тоже била крупная дрожь. Обняв его обеими руками, Кейт прижалась лицом к мягким волосам на груди.
— Встретимся над облаками.
И они бросились вниз со скалы.
Глава 43
Трев спал в своей палатке, когда к нему обратился голос: Головы твоих сестер выставлены на стене , сказал этот голос и явил ему видение… Тела обеих девушек висели на Прибрежной стене в Калимекке, а их головы, вздувшиеся и гниющие, украшали собой острия на ее вершине. В том, что они оказались здесь, виноват Ри, предатель и лжец. Твоих, сестер уже не вернуть, но ты можешь отомстить за них. Убей его, если сможешь, а если нет, просто приди. Возле лагеря ты найдешь ожидающее тебя устройство. Стань на него и скажи слова «Отнеси меня к другу», и твое желание исполнится .
Трев открыл глаза во тьме. Жуткие картины еще горели в мозгу его, настолько чудовищные, что этому невозможно было поверить. Но что, если сестры действительно приняли страшную смерть? А он просто уверил себя в том, что они бежали из города, хотя никто не мог бы утверждать этого наверняка. Публичной казни не было, и потому он позволил себе поверить в то, что они уцелели, несмотря на то что доказательствами этого он не располагал. Теперь настало время узнать всю правду. Он знал, как проверить истинность своего видения, хотя способ, пожалуй, казался слишком рискованным. Небольшие знания магии, полученные от Хасмаля, позволяли ему, как он считал, вызвать Говорящих и потребовать у них правду.
Трев лежал, сосредоточенно размышляя. Ему еще не приходилось заниматься магией в одиночку, однако он не сомневался, что способен самостоятельно справиться с заклятием. Он мог предложить свою кровь: Соколы требовали, чтобы человек использовал при волхвовании лишь то, что принадлежит лично ему. Нужно было раз или два капнуть кровью на посыпанное солью зеркало, потом несколькими словами призвать всеведущий голос, и тогда он узнает, являлся ли этот кошмар лишь сном или же ночной ужас стал точным отражением действительности.
Выбравшись из скомканной постели, он оглядел палатку. Все нужные предметы находились в мешке Валарда — в последнее время тот был слишком увлечен крепкими напитками и оплакиванием неизбежного конца света и поэтому не участвовал в изготовлении талисманов, зеркал и зрительных стекол, нацеленных на отсрочку этого самого конца. Тем лучше. Сейчас Валард, конечно же, гостит у одной из девиц Гиру; в эти дни он был неразлучен со своими новыми подружками, если только не поглощал перебродившее козье молоко или хлебную водку вместе с мужчинами. Посему Трев мог без особого смущения позаимствовать его инструментарий.
Что он и сделал.
Трев не посмел зажигать лампу, которая могла бы помочь ему: Янф спал по одну сторону от него, а Джейм — по другую, и оба они весьма заинтересуются, с какой это стати ему пришло в голову призывать духов посреди ночи. Поэтому он просто откинул полог палатки, чтобы внутрь проник свет пляшущих языков одного из сторожевых костров. Свет был неровным, однако приходилось довольствоваться тем, что есть.
Достав из сумки Валарда соль и зеркало, он уколол ножом кончик пальца и накапал крохотную лужицу крови на поверхность зеркала. Огонь костра вдруг вспыхнул сильнее, и в свете его он заметил, что зеркало загрязнено мутными потеками. Это смутило Трева, тем не менее он решил, что не станет очищать его: ведь тогда пришлось бы стереть и кровь и еще раз колоть палец. К тому же, уколовшись первый раз, он едва не вскрикнул от боли. Вторая попытка могла оказаться менее удачной, а будить друзей было ни к чему.
Нарисовав окровавленным пальцем на зеркале треугольник, он прошептал первую часть услышанного от Хасмаля заклинания, которым призывали Говорящих из Вуали. А потом обвел рисунок кругом из соли, стараясь не оставлять в нем прорех. И произнес последние слова заклинания:
