— Что это втемяшилось тебе в башку, Томас? — раздраженно спросил этот огромный мужчина. — Хочешь, чтобы у всех нас были неприятности?
Томас сделал шаг вперед, заняв позицию между Бейли и Масией.
— Что бы тебе ни сказал господин Каррельян, инструкции, данные мне господином Элиандо, были абсолютно четкими. Он хотел видеть эту женщину здесь сегодня вечером. Сейчас.
Бейли нахмурился и потянул себя за воротник.
— Положение дел изменилось. Сегодня вечером господин Карн не сможет ни с кем увидеться.
Ее поразили не слова, произнесенные привратником, но его тон. Что-то случилось, что-то ужасное, и внезапно Масии стало безразлично, в чьем доме она находится. Прежде чем Томас или Бейли успели среагировать, она проскользнула мимо них и бросилась вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки и выкрикивая имя своего возлюбленного.
Дверь наверху распахнулась, но ее встречал вовсе не Карн. Перед ней был более молодой и не такой крупный мужчина с мечом в руке. По инерции он вылетел прямо на лестницу, так что острие меча оказалось в нескольких дюймах от носа Масии. Потрясенная, женщина встала как вкопанная, ухватившись за перила, чтобы не упасть назад. Мужчина остановился, взглянул на нее, затем на меч в своей руке. Потом он осторожно опустил оружие.
— Кто вы и какого черта здесь делаете? — требовательно спросил он.
Вот это, подумала Масия, тон, которого следует ожидать от человека, владеющего домом размером с небольшой город.
— Вы, должно быть, Брент Каррельян, — пробормотала она.
Итак, это ее соперник в борьбе за преданность Карна. Не совсем то, что она ожидала, думала Масия, оценивающе разглядывая этого мужчину. Он выглядел страшно усталым и явно не переодевался дня три, и одет он был не в атласные наряды и золотые цепи. Его ореховые глаза смотрели настороженно, на лице сохранялось непроницаемое выражение. То, за что Карн ценил этого человека, решила Масия, находилось глубоко под поверхностью.
Брент нахмурился, взвешивая меч в руке и жалея, что его не удалось использовать.
— Мне известно собственное имя, — отрезал он. — Я спросил ваше.
В этот момент Томас появился наверху лестницы, и весь его вид выражал испуг и сожаление.
— Это леди Масия, сэр, — начал Томас — Я страшно виноват, что потревожил вас сегодня вечером, но господин Карн настаивал на том, чтобы я привез сюда леди вовремя, они собирались на выступление хора.
Хор? Сегодня вечером все, словно сговорившись, несли какой-то вздор. Но Масия?.. Имя прогремело в его памяти, подобно колоколу. Так звали женщину, которую Карн часто навещал в городе. Брент снова взглянул на меч в своей руке и с сожалением убрал его в ножны.
— Нет, это я должен извиниться, — устало сказал он. Как ему объяснить Масии, смущенной маленькой женщине в простом цветастом платье, хоть что-то из случившегося? — К сожалению, произошел несчастный случай, — сказал он, бросив взгляд через плечо на дверь в свою спальню.
Прежде чем он успел сказать что-то еще, Масия пролетела мимо него вверх по оставшимся ступенькам, миновала лестничную площадку и исчезла в комнате.
— Я прошу прощения, господин Каррельян. — Лицо Томаса стало пепельно-серым от испуга. — Я отвезу ее домой, как только…
— Забудь об этом, — ответил Брент. — Просто оставь нас сейчас. — Он медленно повернулся и побрел назад в свои покои, задаваясь вопросом, что еще принесет ему этот вечер.
Когда Брент вошел в спальню, он обнаружил, что Масия сидит на краю кровати, обняв Карна, прижавшись лицом к его шее, а он уткнулся головой ей в волосы. Она что-то бормотала, но Брент не мог разобрать ни слова. А Карн… Карн рыдал. За два десятка лет Брент ни разу не видел, чтобы его друг проронил хоть слезинку, и, уж конечно, никогда не слышал от него таких рыданий, почти стонов, от которых сотрясалось все его мощное тело. Масия прижалась к нему, словно кораблик, игрушка волн, спешащий прижаться к надежному берегу. Руки Карна обнимали ее за талию, и Брент видел, как играют его мускулы под тканью рубашки. Он прижимал ее изо всех сил, наверное, ей было больно, но женщина не замечала этого.
Эстон опомнился первым, он поднялся с кресла и отступил к двери, легко коснувшись руки Брента, когда проходил мимо него. На лице бывшего министра читалось то, что Брент прекрасно понимал и так: это слишком интимный момент, им обоим там делать нечего. Но Брент все же секунду помедлил, глядя, как утихают рыдания Карна и успокаивается его судорожное дыхание. Внезапно он понял, что ощущает настоящую зависть к чему-то, чего сам никогда не знал.
Стоя на пороге своей спальни и завидуя своему единственному другу, который почти на его глазах в этот день стал калекой, Брент почувствовал себя полным ничтожеством. Проклиная себя, он наконец вышел из комнаты.
Эстон ждал его в коридоре, глядя на Бейли, который вновь занял свое место у входных дверей.
— Теперь я могу уйти? — тихо спросил экс-министр, увидев Брента.
— Идите, куда хотите, — огрызнулся тот. — Можете отправляться хоть к дьяволу, мне наплевать.
Затем он остановился и умолк, глядя на старика. Эстон ничего не сказал, но Брент успел заметить осуждение, промелькнувшее в его голубых глазах.
— Идите куда хотите, — продолжил Брент. — Но вам, пожалуй, не следует возвращаться домой.
Очень кратко Брент сообщил все, что узнал в поместье Каладоров: убийца, которого они встретили в Атахр Вин, был не единственным, представлявшим опасность для бывших министров. Эстон кивнул, обдумывая информацию. Ни один из них не хотел произносить вслух вывода, к которому оба пришли практически одновременно: кто-то из членов правительства готов принести его в жертву, лишь бы не допустить, чтобы Фраза попала в руки противника.
— Если хотите, — заключил Брент, — я прикажу Томасу отвезти вас обратно в Атахр Вин. Но в вашем возрасте, по-моему, следует избегать холода и сырости. Если пожелаете, оставайтесь здесь. Дом хорошо защищен, и я сомневаюсь, что кому-нибудь придет в голову искать вас у меня.
Губы Эстона медленно растянулись в улыбке.
— Вы удивляете меня, Каррельян.
Брент пожал плечами и направился вниз, в гостиную, где ждал Солан.
Когда Томас увидел Масию, выходившую из комнаты господина Каррельяна, он даже удивился — она выглядела другой женщиной. Да, лицо ее было заплаканным, но спина прямая, и в глазах — выражение решимости. Она, казалось, даже стала выше.
— Томас, вы-то мне и нужны.
— Отвезти вас домой, мадам? — Масия кивнула.
— Да, но только для того, чтобы собрать вещи. За Карном надо будет ухаживать… и ясно, что никто в доме не справится с этой работой.
Томас широко раскрыл глаза от удивления. Он сомневался, что господин Каррельян согласился бы с этой женщиной и, уж конечно, не позволил бы ей переехать сюда, но, похоже, Масия не собиралась спрашивать ни у кого разрешения. Уголки губ Томаса дернулись вверх, он с трудом скрыл улыбку. В этом доме давно пора появиться женщине.
