— Полагаю, что его отсутствие я тоже могу объяснить, — негромко сказал Аннард. Все присутствующие вновь повернулись к нему, исполненные еще большего любопытства.
— Сегодня утром министр Пейл и министр Эш сражались на дуэли на Ястребиных высотах.
— Что?!
Второй раз за день министры отреагировали дружным возгласом удивления, и на этот раз Райвенвуд оказался не единственным, кто вскочил с места. Даже Джейм Кордор наполовину поднялся, тяжело опираясь на стол. Только Орбис Тейл остался сидеть в своем кресле, но и он не смог остаться безучастным — его темные глаза сверкали любопытством из-под капюшона, чародей, не отрываясь, смотрел на Джина. Аннард не мог припомнить такого интереса к собственной персоне с того дня, как он был назначен заместителем министра.
— Причины дуэли не имеют отношения к предмету нашего обсуждения, продолжал Аннард. — Вполне достаточно сказать, что оба мужчины действовали по правилам, а повод был сугубо личным.
— Этим следовало бы заняться, — проворчал Райвенвуд. — Разобраться.
Взгляд Кордора упал на пустое кресло рядом с собой, где должен был сидеть Амет Пейл. Его красное, одутловатое лицо стало вдруг болезненно бледным.
— Значит… Эш?..
Джин внутренне вздохнул. Предстояла самая трудная часть объяснения.
— Нет, министр Эш не причинил вреда министру Пейлу. Еще до окончания дуэли министр Эш потерял сознание, получив скользящее ранение в голову.
— Но ведь Пейл не убил Эша? — уточнил Райвенвуд. Это было бестактным замечанием, и он понял это, как только вопрос сорвался с его губ. Оно подразумевало, что Пейл мог бесчестно воспользоваться обстоятельствами, возникшими во время поединка чести. Но, по правде говоря, Пейл никогда не производил на Райвенвуда впечатления щепетильного человека, если надо было достичь своей цели. И к тому же, как еще можно объяснить это странное ранение?
— У него не было возможности, — объяснил Аннард. — Поскольку напавший на него человек начал пытать его с целью получить Фразу.
В этот раз поднявшийся ропот длился гораздо дольше, министры говорили все разом, заглушая друг друга.
Орбис Тейл поднялся и раскинул руки так широко, что его черные одежды загородили свет, льющийся из окна, находившегося прямо за ним.
— Тишина! — потребовал он тихим и настойчивым голосом. — Тишина!
Министры разом замолкли, но все они испытывали страшное беспокойство. Нападение совершено на одного из них! Ныне действующий министр Кордор нервно огляделся, пытаясь успокоить себя той мыслью, что Керман Эш мертв. Его собственная Фраза, утешал себя Кордор, уже попала в руки врага. Он теперь в безопасности.
— Почему нам не сообщили об этом немедленно? — требовательно спросил Райвенвуд.
Аннард лишь невразумительно пожал хрупкими плечами.
— Все наши усилия были направлены на поимку преступника.
— И?.. — Аннард вздохнул.
— И день оказался весьма хлопотным. Примерно час назад мы нашли труп Бэрра Эстона. Мы полагаем, что теперь в руках убийцы есть все чалдианские Фразы.
На этот раз шума не было. Все сидящие вокруг стола переваривали информацию молча, нервно оглядываясь, сомневаясь.
— Поскольку Пейл мертв, — наконец проговорил Райвенвуд, — генералу Келвану придется занять его место. Мы должны немедленно проконсультироваться по этому поводу с Министерством войны.
— Пейл не умер, — объявил Аннард.
И вновь изумленные взгляды всех присутствующих. Насколько они знали, никому еще не удавалось остаться в живых после пыток таинственного убийцы.
— Убийцу спугнула группа охотников. Получив то, что хотел, он сбежал. Министр поправляется, и я не знаю, по какой причине Келван не пришел вместо него.
— Потому что я сам намеревался быть здесь.
Голос раздался от двери, которая открылась очень тихо неизвестно сколько времени назад. Голос звучал глухо, монотонно, и все его немедленно узнали. Члены Совета повернулись к двери и увидели Амета Пейла.
Министр стоял в полном боевом облачении: в доспехах из стальных пластин, нагрудная часть которых была покрыта черной эмалью и украшена гербом Чалдиса. Бархатный плащ с капюшоном скреплялся застежками на каждом плече и свободно спадал до самого пола. Райвенвуд подумал, что Пейл никогда прежде не являлся в зал Совета в доспехах, но это была лишь мимолетная мысль. Андус, как и все его коллеги, не мог оторвать глаз от лица Амета Пейла.
При взгляде на него создавалось ощущение, что министр смотрит сквозь решетку, настолько неправдоподобно ровной была сеть ужасных шрамов, покрывавших его, еще недавно такое гладкое, круглое, лицо. Две горизонтальные линии разрезали лоб, еще одна шла через середину носа, следующая — под губами и последняя — поперек подбородка. Их пересекали вертикальные линии: по одной у каждого уха, еще по одной — через веки и щеки и последняя — по центру носа, разделяя лицо на две половины. Шрамы тянулись от линии волос до воротника, невозможно было поверить в то, что один человек способен причинить такое другому человеку.
Пейл сделал шаг вперед, его искривленный рот дрогнул в улыбке. Райвенвуд испытал невыразимый ужас, поняв, насколько глубоки эти шрамы, как будто на лицо Пейла наложили проволочную сетку, а потом туго закрутили ее где-то на затылке, оставляя кошмарные раны прямо в человеческой плоти.
Райвенвуд припомнил свое долгое знакомство с Пейлом, особенно частые невыносимо скучные банкеты, организуемые военными. Этот человек всегда холил себя, как женщина, любил свою внешность. Как он смог выдержать такой ужас?
— Я вижу, вы нашли компетентного целителя, — сказал Орбис Тейл, первый, кто осмелился заговорить с военным министром. Пейл провел пальцем в перчатке по центральному вертикальному шраму, и улыбка его стала еще шире от какого-то затаенного удовольствия.
— Да, верно. Шрамы были бы красными еще много месяцев, но волшебник, услугами которого я воспользовался, ускорил процесс заживления.
Пейл обошел вокруг стола и занял свое место; усаживаясь, он наклонился к Джейму Кордору гораздо ниже, чем это было необходимо. Ему явно доставлял удовольствие ужас, написанный на мягком лице министра финансов.
Итак, именно этого, думал Пейл про себя, и следует бояться? Он смаковал свои ощущения и решил, что они приносят ему до сих пор неведомое, утонченное удовольствие.
— Ну что ж, господа, — предложил Пейл своим странным полушепотом, поговорим о войне?
Под ним глубина в двадцать футов. Мадх чувствовал удары реки Веселой о сваи, поддерживавшие это жалкое сооружение, называемое гостиницей для моряков. Облупившаяся краска, плоские соломенные матрасы на койках — все это не имело для него ни малейшего значения. Ему нравилось постоянно чувствовать рядом реку, которая бесстрастно и неотвратимо несла свои воды к морю. В этом ощущении была чистота, невольно завораживавшая его, — ничего не жаждет, никто ею не управляет, вещь в себе.
