Марвик открыл было рот, собираясь ответить, но тут же поспешно захлопнул его. Глаза вора подозрительно сузились, встретившись с глазами Миранды. Но в ясном взгляде чародейки смяла лишь доброта, не допускавшая и намека на праздное любопытство. Перед ним была благородная дама, которая пыталась облегчить боль своего товарища по путешествию. Марвик тяжело вздохнул, ощущая стыд за свою первую реакцию.
— Я думаю, это уже не имеет значения, — пробормотал он. Миранда промолчала, и Марвик тихо продолжил: — Брент и я были, можно сказать, братьями. Дети улиц Белфара. Он попал туда гораздо раньше меня. Когда умерла моя мать, именно Брент научил меня выживать и спас от детской тюрьмы, которую почему-то называют сиротским приютом. «Никогда не теряй свою первую дружбу, — говорила моя матушка, — потому что она — самая чистая», — Марвик вздохнул. — Полагаю, только в этой ее поговорке действительно был какой-то смысл. Мы не виделись очень много лет, я считал, что потерял его, что теперь он принадлежит Прандису, своей империи ламп и моторов. И вот мне дали второй шанс…
Миранда наклонилась к вору и улыбнулась.
— Улторнский лес может проглотить тысячу таких дельцов, как Брент Каррельян, — тихо проговорила она. — Но я полагаю, что Галатин Хазард станет колом у него поперек желудка.
На секунду глаза Марвика удивленно раскрылись. Похоже, столь тщательно оберегаемый секрет его друга известен всем. Но затем он вспомнил, что говорит с женой министра, и вряд ли она могла не знать таких вещей.
Через минуту он задумался о значении слов своей спутницы и тогда наконец тоже улыбнулся.
Вскоре после полудня Кэллом Пелл объявил привал на обед. Он бы предпочел проехать еще час-другой, но пруд, в который впадал ручей, журчавший чуть в стороне от тропы, показался слишком удобным местом, чтобы проехать мимо. Лесник запретил разжигать костер, опасаясь, что мантикора находится где-то поблизости, но всем остальным сказал, будто у них просто нет времени готовить пищу. Роланд пробурчал насчет очередного обеда, состоящего из галет, сыра и сушеного мяса, но Кэллом Пелл не сомневался: старый воин в любом случае предпочел бы жевать жесткую говядину, чем самому стать пищей для чудовища.
Пелл склонился над звонко журчащим ручьем, наполняя водой кожаные фляги, когда возбужденно заржал Одноглазый. Пелл повернулся к жеребцу, тот нервно бил передними копытами, уставившись в сторону небольшого просвета в листве.
Да, просвет действительно очень узкий, слишком узкий для Улторна, понял Пелл. Этот просвет не зарастал, потому что в течение очень долгих лет слишком многие ветки обламывались весьма крупными посетителями пруда. И, судя по тревоге Одноглазого, подобная тварь неумолимо приближалась. Лесник выругал себя за беспечность. Им следовало проехать мимо, даже если бы у ручья их ждал званый пир. В конце концов, если им пруд показался просто удобным местом для обеда, то для мрачных обитателей Улторна он являлся чем-то вроде трактира.
— К лошадям! — приказал Пелл, стараясь говорить потише, чтобы звук не проник в чащу леса.
Однако Марвик, введенный в заблуждение негромким голосом, которым была отдана команда, решил, что можно не торопиться, и неторопливо принялся упаковывать большой кусок сыра, лежавший рядом с ним. Пелл схватил вора за шиворот и, рывком подняв на ноги, толкнул к Андусу.
— Живо! — прошипел лесничий, подобрал поводья Одноглазого и прыгнул в седло.
Другие лошади тревожно фыркали, и товарищи Пелл а начали понимать, что происходит нечто непредвиденное. Оставив еду лежать на холщовой скатерке и переворачивая на ходу фляги с водой, они бросились к лошадям. Только Роланд, увидевший, что Пелл вынимает из-за пояса топор, осмотрел лес позади себя. Старый воин спокойно отступал к своей лошади, на ходу вытаскивая огромный меч.
Теперь Пелл слышал хруст веток, предвещавший появление зверя с юга. У них оставалось совсем мало времени. Лесник подумал: а сможет ли лошадь обогнать мантикору? Об этом не писал ни один из его предков, и Пелл мрачно заключил, что почти наверняка не сможет.
Он огляделся. На полянке было не слишком удобно принимать бой, впрочем, на тропе тоже. Лучше всего держаться чащи леса, где мантикора не сможет напасть на них с воздуха. К тому же густая растительность, без сомнения, послужит твари помехой и обезопасит их от атак с флангов.
Пелл раздумывал о возможных путях отступления, но тут редкая листва у пруда потемнела, сквозь нее просвечивал огромный силуэт. В ту же секунду молодые ветки, покрытые веерообразными листьями, раздвинулись, словно крутящиеся двери, и люди оказались лицом к лицу с мантикорой.
Одноглазый нервно заплясал на месте. Пелла потрясли размеры животного. Девяти футов в холке и почти такой же ширины, мантикора была карликом по сравнению с Друземом… но вблизи тварь казалась гигантской. Пышная грива обрамляла человеческое лицо, разинув огромный рот, она бы без труда перекусила любого из них пополам. Тело монстра еще скрывалось в кустах, но Пелл, приглядевшись, сумел различить крылья, прижатые к бокам, и смертоносные шипы длиной не меньше фута, украшавшие хвост.
Мантикора подняла тяжелую лапу и сделала еще один шаг на поляну. Ее желтые глаза были устремлены на пруд. Похоже, она пока не заметила людей. Как-то почувствовав это, все замерли и, перестав даже дышать, наблюдали за страшной гостьей.
Ноздри чудовищного черного носа расширились, когда она опустила косматую голову к брошенной возле пруда еде. Видимо, тварь только сейчас поняла, что рядом находится кто-то живой. Сделав еще шаг на поляну, мантикора перевела взгляд своих миндалевидных глаз на людей и лошадей и грозно зарычала.
Казалось, звук вырвался из глоток тысячи разгневанных львов. К тому же возникало ощущение, будто голоса некоторых животных были низкими и рокочущими, а других — высокими и пронзительными, как вопли банши духа-плакальщика. Кэллом Пелл мог поклясться, что волосы у него на голове встали дыбом от ветра, поднятого этим рыком, но, возможно, в этом был виноват Одноглазый, шарахнувшийся назад. Другая лошадь давно бы ускакала в ужасе, но скакуны из Нью-Пелла отступили перед яростью мантикоры всего на несколько шагов.
Пелл, успокоив Одноглазого, снова перенес свое внимание на чудовище и обнаружил, что мантикора уже стоит на поляне у пруда. Все было так, как он ожидал, но вот только атаки до сих пор не последовало. Чудовищный рык служил естественным оружием, он должен был деморализовать противника, рассеять его внимание, чтобы тварь могла совершить смертоносный прыжок. Однако мантикора сохраняла дистанцию, переводя тусклые желтые глаза с одного человека на другого, словно прикидывала силы противника.
Кэллом Пелл тоже использовал это время, чтобы изучить животное. Теперь, когда мантикора стояла на маленькой поляне, она выглядела еще громадней, чем раньше. Тело животного уже не заслоняли ветки и листья, и Пелл заметил несколько странных особенностей. Рыжевато-коричневая шерсть, покрывавшая монстра, была вовсе не такой густой, как казалось на первый взгляд. Кое-где золотистый оттенок уступил место болезненно-серому, а многие участки целиком обнажила парша. В крыльях твари осталось так мало перьев, и были они скорее серыми, чем белыми, что становилось ясно: прошло много лет, возможно десятилетий, с тех пор как мантикора последний раз поднималась в воздух.
