— Как видишь, — голос Элофа слегка дрожал, — эта рукавица обладает свойствами уловления, сохранения и высвобождения. Можно делать то же самое с солнечным светом, ветром, текущей водой, со звуками голоса — она может захватывать любую силу, имеющую в своей основе тепло или движение, и вернуть обратно в концентрированном виде.
— Включая силу, воздействующую на человеческий разум? — резко спросил Керморван.
— Думаю, да. Во всяком случае, я надеюсь на это. Анскер и Илс мало чем могли помочь мне, когда я показал то странное бодило и символы, выгравированные на нем; дьюргары никогда не стремились овладеть искусством подчинения, даже в целях защиты. Но мне, к несчастью, пришлось это сделать. Я знаю, что из рунного меча исходит некая сила, способная поражать многих одновременно. Эта сила уменьшается на расстоянии, точно так же, как свет лампы или звук голоса. Так не обладает ли она такими же свойствами?
— Темный свет; голос, вещающий ужасные мысли; стрела, поражающая на расстоянии, — тихо промолвил Анскер. — Так я почувствовал это. Оно долго не отпускало меня, даже после нашего бегства.
— И меня, — добавила Илс. Ее ясные глаза на мгновение затуманились, и она зябко передернула плечами, несмотря на жару в кузнице. — Я не хочу встретиться с ним снова. Это было ужасно!
Керморван с сомнением взглянул на Элофа:
— И ты надеешься, что этого будет достаточно? Но ты не узнаешь доподлинно, пока не встретишься со своим врагом. Можешь ли ты так рисковать? Я ожидал увидеть… не знаю… может быть, другой меч? Оружие, отвечающее силой на силу!
— Такие средства не для меня, — с горечью ответил Элоф. — Я не могу играть со страхом, склонять души людей в одну сторону, пока мастер-кузнец старается склонить их в другую. Подумай, что случится с ними, зажатыми между двумя противоборствующими силами. Не треснут ли он, как ореховые скорлупки между молотом и наковальней? Или ты хочешь, чтобы я погнал свою армию против эквешцев и устроил так, чтобы они убивали друг друга? Но как долго продлится такая борьба, если единственные реальные противники прячутся за спинами своих воинов, как за живыми щитами? Годы, целые поколения смерти и убийств; безумие и опустошение с обеих сторон. Нашей единственной наградой будет холодное торжество Льда, если не хуже. Если я погоню людей, словно животных на бойню, и в конце концов нанесу поражение мастеру-кузнецу, то не стану ли я сам во многом подобен ему? Не займу ли я его место?
Голос Элофа звучал глухо от сдерживаемой муки.
— Это уже едва не случилось раньше, — продолжал он. — Мастер-кузнец выбрал меня для своих целей, и нельзя сказать, что он ошибся. Мы с ним во многом похожи.
— Чепуха! — отрезал Керморван, сжимавший рукоять своего нового меча. — Твоя рукавица не сможет противостоять силе меча. В лучшем случае это средство защиты. Ты должен был создать какое-нибудь оружие нападения!
Элоф покачал головой.
— Я не могу обратить свое искусство на такие цели, по крайней мере не сейчас. Иначе оно восстанет против меня, как уже случилось однажды. Это… — Он поднял рукавицу. — Ты неправильно понял меня. Эта вещь не может разить сама по себе. Она может только собирать и возвращать то, что послано против нее, с такой же силой.
Керморван так стиснул рукоять меча, что его пальцы побелели. В его глазах вспыхнуло темное отчаяние.
— Этого недостаточно, — настаивал он. — Керайс, не может быть! Игрушка, какой-то фокус…
Элоф тихо рассмеялся и поднял руку в латной рукавице ладонью вперед. Презрительные слова Керморвана могучим эхом вернулись к нему, и воин невольно попятился. Элоф искоса взглянул на него.
— Ты так уверен? Может быть, тебе нужны более веские доказательства? Встань передо мной!
Керморван смущенно выпрямился. Илс подалась было вперед, озабоченно нахмурившись, но Анскер удержал ее.
— Теперь возьми свой замечательный новый меч и подними его, вот так, — продолжал Элоф. — Когда я дам команду, попробуй убить меня.
— Что? — в ужасе воскликнул Керморван.
— Делай, как я говорю! — отрезал Элоф. — Целься в голову и бей со всей силы, понятно? Тогда мы увидим, что это за «фокус»!
— Прости меня, Элоф, — в смятении пробормотал Керморван. — Я не хотел…
Но кузнец поднял руку в латной рукавице.
— Целься точно и рази со всей силы. Это все. Ты готов? Давай!
Керморван страшно побледнел, разрываясь между гневом, стыдом и страхом перед тем, что он мог совершить. Несколько долгих секунд он колебался, стиснув зубы так, что на висках выступили узлы вен, а потом опустил клинок на незащищенную голову своего друга.
Он ударил не в полную силу и, наверное, сумел бы в последний момент отвести удар, но ему не представилось такой возможности. Латная рукавица поднялась навстречу раскрытой ладонью, и лезвие меча врезалось в бледный самоцвет. Но сталь встретилась с камнем совершенно беззвучно, и хотя такой удар мог легко перерубить толстую дубовую ветку, рука Элофа даже не дрогнула. Стальные пальцы крепко сжали клинок. На время, равное удару сердца, они удерживали меч, пока Керморван смотрел, выпучив глаза от изумления. Потом кузнец без труда отвел клинок в сторону и вниз. Его пальцы разжались.
Меч Керморвана был выкручен у него из рук с такой силой, что высокий воин завертелся волчком и упал на пол. Клинок пролетел по кузнице с быстротой молнии, с оглушительным лязгом врезался в большую наковальню, прянул в воздух и отлетел к стене.
— Вот это да! — воскликнула Илс. — Хорошо, что я не сидела там!
У Керморвана отвисла челюсть, и даже Элоф выглядел немного ошарашенным.
— Я получил урок, — хрипло произнес Керморван, когда Анскер помог ему встать. — Элоф, простишь ли ты мои сомнения? Ты создал могучее оружие, и, похоже, оно будет тем сильнее, чем сильнее твой противник.
Кузнец озабоченно покачал головой:
— Скорее ты должен простить меня: я не ожидал, что реакция окажется такой сильной. Твой меч цел?
— Да, — ответил Керморван. — Зато наковальня выщерблена. Воистину, грозное оружие!
— Грозное в умелых руках, — согласился Элоф. — Но поверь, у меня тоже имеются глубокие сомнения. Рунный меч был задуман и создан мастером-кузнецом, хотя сила и умение принадлежали мне. Он был выкован согласно его воле, с использованием знаний, полученных из темных источников. Ты прав, когда сомневаешься, смогу ли я противостоять этой угрозе. Ведь, в конечном счете, меч моего бывшего учителя был выкован на Наковальне Льда!
— Однако владеет им обычный человек, — возразил Керморван. — Мне кажется, мастер-кузнец старается брать от других все, что только можно. Следовательно, ему не хватает собственных сил, а это говорит в твою пользу.
— Истинно так, — кивнул Анскер. — Я встречался с тем существом, которое вы именуете мастером-кузнецом, разговаривал с ним, оценивал его силу. Хотя для человека он обладает сильным даром, но менее богатым и свободным, чем у Элофа. Разве ему не пришлось танцевать в эквешской маске почти до изнеможения, чтобы сразить того старого кузнеца, о котором ты рассказывал? Немногие мастера кузнечного дела среди людей могут вложить достаточно сил хотя бы в один из тех предметов, которые ты создал, не говоря уже о нескольких.
