— Своевременная мысль, друг мой! — крикнул Керморван, когда он принайтовил мешки к полке для весел. — Теперь ступай на нос и высматривай место, где мы могли бы причалить.
Элоф не нуждался в таких советах. Он уже перегнулся над планширом и вглядывался в изогнутую линию побережья. Там было что-то похожее на…
— Пляж! — завопил он.
— Где?
— Прямо по курсу, но остерегайтесь бурунов. Вокруг них полно мелей.
— Ничего не поделаешь, — отозвался Керморван. — Уже сейчас корпус начинает раскалываться. Мы тонем!
Нос лодки тяжело зарылся в волну, и Элофу показалось, что сейчас они перевернутся. Отмели шипели и скрежетали по обе стороны от корпуса; лодка дернулась и чуть не застряла, когда что-то с резким скрипом поднялось под форштевнем, но следующая волна приподняла ее и понесла дальше. Они плыли по мутному мелководью, покрытому пенными бурунами и забитому массой гниющих водорослей. Впереди, у подножия высокого и темного склона, выступала полоска галечного пляжа. Внезапно суденышко дернулось еще раз: доски шверца врезались в какое-то мягкое препятствие и застряли там.
— Обруби его! — крикнул Керморван.
Меч Элофа опустился один раз, затем другой, сокрушив поручни, канаты и доски обшивки. Настил высвободился и заплясал на волнах в кильватере. В следующее мгновение кузнецу показалось, что некое чудовище сжало лодку в своих челюстях и с хрустом проломило нос вовнутрь. С визгом лопнули канаты; парус скособочился, мачта сломалась у основания и рухнула на палубу. Все растянулись плашмя на мокрых досках.
Тишина, последовавшая за этим, была оглушительной. Лишь когда Элоф осторожно поднял голову, слух мало-помалу начал возвращаться к нему. Звуки были зловещими — глухой рокот прибоя, крики чаек, плеск воды внизу. Лодка больше не скользила по волнам, но бессмысленно моталась из стороны в сторону, немного поднимаясь и опускаясь. То, что осталось от палубы, уходило из-под ног. Элоф попытался встать и обнаружил, что палуба накренилась вправо под немыслимым углом и остается в таком положении. Он видел, как волны лижут уцелевшие поручни, выглядевшие странно неподвижными.
— Мы причалили, — выдохнул он.
— Лучше сказать, нас вынесло на берег. — Керморван, утиравший кровь из рассеченной брови, одной рукой держался за планшир. — В трюме достаточно воды, чтобы эта скорлупка пошла ко дну и, возможно, утянула нас за собой. Нужно немедленно выбираться на берег.
Элоф кивнул и осторожно выпрямился. Этого движения оказалось достаточно, чтобы корма целиком ушла под воду и больше не поднялась обратно. Илс отвязывала заплечные мешки, упершись ногами в полку для весел. Они разобрали снаряжение и поползли вперед, хватаясь за поручни и вообще за все, за что можно было хвататься. Одна из досок планшира отломилась под рукой Илс, и девушка едва не полетела в воду, но Элоф успел подхватить ее. Нос лодки зарылся в галечную отмель футах в двадцати от пляжа. Им пришлось спуститься вниз по расщепленным планкам обшивки и наполовину добрести, наполовину доплыть до берега. Поднявшись над линией прилива, они рухнули на окатанную гальку, тяжело дыша и чувствуя, как земля, по которой они не ступали уже две недели, мягко вздымается и опадает под ними — настолько их тела привыкли к движению палубы. Через некоторое время Керморван перекатился на бок и сел, глядя на останки лодки. Пока он смотрел, море наконец взяло свое: суденышко соскользнуло с ненадежной опоры, и его разломанный нос на мгновение задрался вверх, прежде чем погрузиться в воду и исчезнуть навеки.
— Эта скорлупка подвела нас, — с горечью произнес Керморван. — Должно быть, мы еще далеко от Кербрайна. Если бы корпус выдержал еще хотя бы день-другой…
— Ты сам говорил, что такие лодки не годятся для морского плавания, — возразил Элоф. — Лучше считай чудом, что нам удалось проплыть так долго, хотя ваши мореходные навыки, конечно, сыграли не меньшую роль.
— Чудом? — повторила Илс. — Едва ли. Лодки дьюргаров верно служат своим владельцам; при постройке они наделяются свойствами прочности и надежности, благоприятного плавания и безопасной швартовки. Эта лодка сделала все, что могла.
— Да. И я уверен, что она прослужила бы еще дольше, если бы нас не выгнали на берег.
— Выгнали? Ты хочешь сказать, это было сделано умышленно?
Элоф кивнул с серьезным видом:
— За этими существами стоит чья-то воля. Они гнали нас на отмели, как обычно гонят свою добычу.
— Почему ты так уверен? Только потому, что тебе показалось, будто один из них звал тебя по имени?
— Не один, а все вместе, — поправил Элоф. — Было так, словно крики всей стаи слились в один могучий голос… я не могу объяснить.
— Мы знаем, где находимся? — осведомилась Илс.
— Надеюсь, да, — вздохнул Керморван. — Но для уверенности нам все равно придется подняться на прибрежные холмы.
— Но не раньше, чем мы просушим наши вещи, — твердо заявила она.
— И позавтракаем, — добавил Элоф, рывшийся в своем мешке. — Мой друг Рок говорил, что на сытый желудок мир всегда кажется светлее, как бы тяжело ни было на душе.
Коль помираешь с голоду, нет дела до людей,
Надежда может греть сердца, но хлебушек верней!
Они развели костер из плавника с подветренной стороны валуна. Керморван беспокоился, что дым могут заметить с моря, но Элоф надел свою рукавицу и отнял силу у пламени, так что оно лениво потрескивало и не разгоралось, а дым стелился над самой водой, как утренний туман.
Еда и тепло действительно воодушевили их. Отдохнув и хорошенько просушив сапоги, они начали подниматься по склону. Путь занял больше времени, чем казалось сначала, ибо здесь не было троп: трава и кусты пышно разрослись повсюду, и солнце вскоре начало припекать вовсю. Мелкие птахи, синие как сапфиры, перелетали с места на место и щебетали в густой листве. Деревья росли редко и давали мало тени — гораздо чаще попадались пни, наполовину скрытые в высокой траве, сухо шелестевшей под порывами знойного ветра. Путники могли снять куртки и плащи, но не ношу со своих плеч.
— Так вот они какие, Южные Земли! — пропыхтел Элоф. — Просто чудо, что люди могут жить здесь.
— И неудивительно, что у них рыжие волосы, — добавила Илс, прикрывавшая глаза ладонью от яркого света. — Мне кажется, мои волосы вот-вот загорятся!
— Вам следовало бы побывать на дальнем юге, — с невеселой улыбкой отозвался Керморван. — Там солнце высушивает землю так, что она делается твердой, как доска, и трескается от зноя, а трава желтеет, едва успев пробиться наружу. А еще дальше начинаются ужасные бесплодные пустыни, где нет ничего, кроме песка и камня, — барьер, который не может преодолеть ни один человек. Многие, очень многие погибли, пытаясь достигнуть заповедного Юга, или меньшего Бресайхала, о котором говорится в наших преданиях.
— Странно, — пробормотал Элоф. — Разве они не могли просто доплыть туда?
