Когда песнь закончилась, наступила мертвая тишина. Ветер улегся, зато мороз усилился, колючими иглами впиваясь в кожу Элофа. Высокая фигура стояла неподвижно, как будто пустила корни в голой скале; вытянутый посох указывал на небо. Но внезапно из набалдашника посоха с треском вырвалась гигантская колонна зеленого огня, разбрасывавшая холодные звездчатые искры. Голова в капюшоне медленно повернулась на северо-запад. Элоф посмотрел туда и привалился к стене, дрожа всем телом. Переливчатое мерцание, которое он видел надо Льдом, приблизилось и усилилось, а льдисто-белая поверхность внизу потемнела и стала полупрозрачной, словно мгновенно растаяв и превратившись в глубокий пруд. Затем в этой глубине появились звезды, зеркально отражавшие небесные огни над головой. Однако звезды наверху оставались неподвижными, а их отражения вдруг заметались и закружились в глубине, подобно маленьким рыбкам, вокруг одной точки ярко-синего цвета в центре. Она становилась все ярче и шире, пока он не увидел в ней поднимающуюся фигуру, медленно всплывавшую наверх, — фигуру обнаженной женщины с протянутыми руками и длинными светлыми волосами, развевавшимися вокруг головы под натиском невидимого ветра. Элоф мог ясно видеть ее лицо, бледное и застывшее, с закрытыми глазами и плотно сомкнутыми бескровными губами. Но из глубины донесся голос, чистый и ясный; знакомый голос, часто тревоживший его сны.
Сильная песнь зовет меня,
Могучее искусство защищает тебя!
Я не сплю,
И я приду,
Только взглянуть, — кто посмел…
Над ледяными полями зазвучали раскаты басовитого хохота, породившие гулкое эхо.
Странник собрал свое мастерство,
Песней вызвал тебя из глубин!
Я блуждаю по дальним путям,
Думаю, созерцаю, ищу мудрость,
Что лежит у мировых корней.
Так я призвал тебя,
Так ты ответила мне.
Я свободен от твоей воли!
Посох в руке Ворона опустился вниз, описав широкую дугу; зеленый огонь моментально угас и превратился в ничто. На его месте появился черный клинок, высекший фонтаны ослепительных искр из каменной вершины холма. Элоф заморгал, пытаясь прояснить зрение. Когда он открыл глаза, Лед простирался вокруг, такой же белый и холодный, как раньше, но на холме появилась другая фигура. Высокая и стройная, она стояла очень прямо; в посадке ее головы и сапфировом блеске глаз читалась надменная гордость. Она выглядела точно так же, как несколько лет назад, когда Элоф впервые увидел ее. Тонкие светлые волосы были зачесаны назад и волнами падали ей на плечи, покрытые снежно-белой мантией, через которую просвечивали звезды. Его бросило в дрожь от мелодичного звука ее голоса, в котором слышался сдерживаемый гнев.
— Ты не таков, каким должен выглядеть! Зачем было призывать меня сюда? Неужели ты опустился до уровня безмозглых существ, которых стараешься оградить от нашей власти, раз принимаешь их облик для того, чтобы говорить со мной?
— Ты не такова, какой хочешь казаться! — прозвучал спокойный ответ. — Хотя ты считаешь себя победительницей, госпожа, на самом деле ты все еще находишься в рабстве у своего нетерпения. Я пришел избавить тебя от лишних хлопот, не более и не менее. Я могу сказать, где находится тот, кто тебе больше всего нужен.
— Сказать мне… Где же он, Властелин Иллюзий?
Высокая фигура едва заметно шевельнулась, так что тень ее мантии еще плотнее закрыла площадку и арочный проход внизу.
— Там, где ты не можешь видеть его, госпожа. Поэтому не утруждай себя поисками, столь усердными и неистовыми после того, как ты ощутила его присутствие. Теперь он свободен, и его нелегко будет снова приручить. Весна приходит даже в Туонелу, и власть темных сил клонится к упадку. Твой супруг более не может удерживать его.
Лоухи развернулась одним резким движением и обшарила взглядом южные границы Льда; ее полные губы беззвучно и яростно шевелились. Потом она повернулась к высокой фигуре.
— Ты! Хотя ты прячешься в высоте и стараешься скрыть свои дела от моих глаз, поверь мне, я знаю о них! Ты слишком много помогаешь ему. Он не свободный воин Сил, которого ты мог бы иметь, но лишь тень, раб, бессильная кукла, послушная твоей воле!
В ответе Странника послышался едва заметный намек на насмешку.
— То, что люди получают от меня, лишь уравновешивает то, что другие Силы направляют против них. Это справедливо и для него. В самом деле, я показал ему несколько истин, до которых он в противном случае дошел бы медленнее или даже не вовремя. Но он должен был сперва заслужить это знание, а как он им воспользуется, целиком и полностью зависит от него. Разве я мог помочь ему, разве ты могла помешать ему, когда он находился во владениях Леса? Однако ему удалось бежать оттуда. Если бы он не был свободен и не призвал на помощь мужество своих друзей, этого бы никогда не произошло. Это ты, госпожа, и подобные тебе заводят рабов и торгуют ими. Свободным силам могут служить только свободные герои!
Она топнула ногой с такой силой, что расколола каменную плиту, на которой стояла.
— Выходит, для Сил все кончено, так? Что остается тебе или любому из нас? Зачем продлевать свое существование, если те, кто должен служить тебе, вольны глумиться и насмешничать над тобой по любой прихоти своего жалкого ума?
— Госпожа, госпожа, неужели ты всегда будешь такой же, какой была раньше? Неужели ты не будешь прислушиваться к переменам и расти вместе с ними? Преображение и изменение — вечный закон. Благодаря ему ты обрела бытие, как и смертные существа, и это ты не в силах изменить. Но ты не должна и стремиться к восстановлению былого лишь потому, что это приятно тебе и тешит твое себялюбие! В глубине своего существа даже суровый древний Туон знает об этом — иначе почему он делает вид, будто сохраняет разум людей, когда на самом деле лишь цепляется за их тени и облекается их воспоминаниями, как маской из высохшей кожи?
Лоухи сердито отвернулась и снова обшарила взглядом ледяные пространства. Элофу показалось, что заходящая луна вдруг опустилась ей на голову, точно двузубая диадема.
— А как же быть с Тапиау? — требовательно спросила она. Ее голос показался Элофу напряженным и глубоко встревоженным. — Он защищает жизнь, однако презирает людей и стремится покорить их!
Широкие плечи, облаченные в мантию, медленно приподнялись и опустились.
— Некогда он избежал твоей ошибки, но лишь для того, чтобы впасть в новое заблуждение. Как будто жизнь и род человеческий можно отделить друг от друга! Рано или поздно жизнь придет к разуму в той или иной форме, как и твой безжизненный мир рано или поздно станет колыбелью для жизни. Из всех нас, пожалуй, лишь я да Илмаринен с самого начала понимали, что все идет своим чередом и совершается в назначенный срок. Наша помощь и противодействие часто значит меньше, чем мы думаем. Поэтому новое время неизбежно наступит, но ты должна сама убедиться в этом!
Мантия всколыхнулась, словно ожившая гора; хриплый каркающий смех нарушил белое безмолвие, лишив его мрачного величия и развеяв причудливые снежные фантомы теплым дуновением весеннего ветра. Лицо Лоухи исказилось от ярости. Бледное пламя заиграло на вершине холма и превратилось в пляшущую завесу зеленого и алого света. Сделав угрожающий выпад в сторону высокой фигуры, она устремилась на север, растянувшись в длинную бледную полосу, и бесследно исчезла, но лед на ее пути вздымался и с треском раскалывался, выбрасывая в пустое небо тучи блестящих зазубренных обломков.
