— Ну, если так, тогда другое дело! — обрадовался Бомстаф, и хмурое выражение сбежало с его лица. — Тогда веди нас прямо к этой даме. Пошли, не будем терять времени!
— Поднять паруса! — гаркнул Кастанак. — Мы плывем в Константинополь! — Но матросы Бомстафа не подумали выполнять команду попугая.
Под предводительством Анри все вместе — Бомстаф, Гудвин, Гектор и попугай — двинулись вперед по улицам Марселя. Странная компания были эти пятеро, и по пути они повидали много любопытных мест и необычных людей. Анри знал все проходные дворы и лазейки в самых неприглядных кварталах Марселя. Он провел своих спутников под мостами, сквозь туннели под мостовой, ведь они сами попросили его показать им тот город, в котором он жил.
Люди жили там даже под землей. У многих вид был опасный и угрожающий, но наших путников, к счастью, сопровождал Гектор, а с ним мало кому хотелось связываться. Один раз все-таки они чуть было не попали в переделку, когда встретили в одном из туннелей целую шайку разбойников из пяти человек. Бандиты были не прочь проверить, сколько денег есть при себе у Гудвина и Бомстафа, однако не отважились напасть на такую компанию, которую сопровождал огромный бладхаунд. В последний момент, когда обе группы должны были разминуться, попугай Кастанак все же решил поговорить с разбойником, который замыкал шествие и, очевидно, был у них вожаком.
— Как видно, ума у тебя маловато! — объявила птица. — Сними лучше голову да сядь на ней. Это будет красивее!
Такой наглости разбойник не мог спустить попугаю в присутствии своей шайки, и он уже собирался выхватить из-за пояса нож. Но Гектор оказался проворней, и, прежде чем бандит успел взяться за оружие, пес прыгнул и крепко схватил его зубами за руку. Тут гнев разбойника, к счастью, сразу угас, и, когда Гудвин отозвал Гектора, приятели быстро двинулись дальше.
Вскоре они очутились в узком переулке, где дома стояли так близко, что можно было легко дотянуться рукой через дорогу из одного окна до противоположного. Между домами сохло на веревках столько разного тряпья, что за ним едва проглядывала узкая полоска синего неба. Пройдя несколько домов, Анри остановился перед высоким домом, дверь которого, судя по ее виду, не красили лет сто, если не больше.
— Это здесь, — сказал Анри, понизив голос. — Мадам Патан живет на самом верху. Все соседи считают ее кем-то вроде ведьмы. Вид у нее и впрямь жутковатый, и она здорово разозлилась, когда я к ней постучал. Ну как? Войдем и посмотрим, дома ли она?
— Да, зайдем прямо в львиное логово! — радостно заявил попугай.
Мадам Патан и Долгоног
Гудвин, Бомстаф и Гектор (последний с сидящим на его голове попугаем Кастанаком) поднялись вслед за Анри по грязной, темной лестнице наверх, где находилось жилище мадам Патан. На лестнице пахло сыростью и плесенью, и один раз из трещины под ступенькой им навстречу блеснули красные крысиные глазки. Наконец, дойдя до четвертого этажа, Анри остановился перед нужной дверью.
— Тут живет мадам Патан, — сказал он тихонько. — Мне постучать?
— Да, возьмемся за дело не откладывая, — ответил Бомстаф. Он подошел к Анри и, словно защищая, положил руки ему на плечи, гн Стучи, мой мальчик, не робей!
Анри постучал, сперва осторожно, но так как за дверью не послышалось ни звука, постучал снова уже посильнее. Сначала там опять не слышно было никакого движения, но затем послышались медленные шаркающие шаги. Мадам Патан шла на стук! Все невольно отступили на шаг, за исключением Гектора, который, однако, приподнял уши, заслышав зловещее шарканье. И Бомстаф, и Гудвин вдруг почему-то подумали о море и свежем ветре, и обоим пришла мысль, что лучше бы сейчас плыть под парусами по морскому простору, где сияет солнце или мерцают звезды, чем стоять тут в темном, пахнущем сыростью доме, дожидаясь встречи со зловещей мадам Патан. Но они остались стоять под дверью, потому что проделали слишком долгий путь для того, чтобы отыскать след колдуна Кастанака, а помочь в этом могла только мадам Патан.
Затем они услышали какие-то скрежещущие звуки — это мадам Патан отпирала замок, и вот дверь медленно-медленно, с чудовищным скрипом начала отворяться. Казалось, дверь хотела сперва откашляться и громко кряхтела, прежде чем повернуться на петлях. Наконец она немного подалась и, после того как долго-долго собиралась с силами, чтобы приотвориться на щелку, неожиданно вдруг распахнулась настежь, и перед нашими путниками возникла мадам Патан!
При виде ее у них перехватило дыхание. У мадам Патан был длинный острый подбородок и еще более длинный горбатый нос, весь обросший большими черными бородавками. Землистая кожа ее лица висела длинными складками, частично скрытыми жидкими прядками нечесаных волос. Но самым-самым страшным на лице мадам Патан были ее глаза. Эти малюсенькие глазки, разделенные узкой переносицей, были посажены близко-близко, и цвет у них был кроваво-красный. Одному за другим она заглядывала гостям в глаза, и каждый из них по очереди ощутил леденящий холод, встретясь с ее взглядом. Все вспомнили крысу, которая смотрела на них сквозь щель под ступенькой, и в первый момент никто не мог вымолвить ни слова, то есть никто, за исключением попугая Кастанака:
— Эй, мордашка! Давай станцуем!
Мадам Патан мгновенно обернулась и уставилась на попугая, злобно сощурив свои красные глазки. Если бы она была ведьмой и умела колдовать, Кастанак сразу превратился бы в волнистого попугайчика или во что-нибудь еще более мелкое, но попугая не так-то легко было напугать, особенно когда он сидел на могучей голове Гектора. За время их знакомства он понял, какой это надежный насест и что на нем можно чувствовать себя в безопасности. Если бы кто-то вздумал обидеть попугая, ему сначала пришлось бы преодолеть преграду в виде громадных клыков Гектора.
— Мне хогошо знакома эта птица! — сказала мадам Патан, и по ее тону было понятно, что она вовсе не испытывает сердечной радости, увидев попугая. — Кабы моя воля, он пгевгатился бы в гусеницу! — продолжала она.
Затем мадам Патан издала почти беззубым своим ртом какой-то шипящий звук:
— Ссссшшшш!
Анри, Бомстаф и Гудвин почувствовали, как у них мороз пробежал по коже, и они дружно попятились.
— Котел кипит! — прокричал попугай. Неизвестно, что ответила бы на этот возглас мадам Патан, если бы успела вставить слово, но, прежде чем она опомнилась, Бомстаф уже взял себя в руки и заговорил с ней своим решительным капитанским голосом.
— Дорогая мадам Патан! — начал он самым сердечным тоном.
— Чтоб вам пговалиться сквозь землю! — перебил его попугай, что в этот момент было, конечно, довольно некстати, но Бомстаф не стал отвлекаться и продолжил:
— До нас дошли слухи, что у вас был как-то жилец, некий господин Кастанак, с которым мы очень хотели бы поговорить. Мы пришли к вам сегодня в надежде разыскать с вашей помощью этого господина… И если вы окажете нам великую любезность и поможете в наших поисках, то мы хотели бы выразить вам вещественным образом нашу признательность, надеясь, что вы от этого не откажетесь.
