— Да. Мальчик тоже яркий. Тайну узнавать не захотел, задачу решать не стал. А кстати, смог бы?
— Думаю, что да. Здесь это сделать проще, чем у вас, к тому же я сама их и учила. А еще думаю, что он решил, но не стал об этом говорить. У него принцип такой: надо просто жить, никому ничего не доказывать.
— Он бы свою подружку научил такому принципу.
— Да он пытается. Но это очень трудно.
6
Безоблачная жизнь Иллирии постепенно стала напоминать мне оживающий вулкан, но это была только часть картины. Комиссии, как бы они ни ворчали, конечно, поняли, чего стоят ребята, воспитанные в полусказочной стране. И, похоже, чудесные способности «украденных детей» привлекли внимание таких организаций и кругов, с которыми лучше не связываться. Вот уже года три есть подозрение, что на детей идет какая-то странная охота. Время от времени в страну откуда-то проникают подозрительные люди и провоцируют здесь безобразия, которых прежде не бывало. Причем мирное население они, как правило, не задевают, упорно рвутся в Лэнд и нападают на ребят, которых спешно пришлось снабжать щитами и учить самозащите. В городе вот уже три года тянется сериал «Ну, погоди!» с прыжками по карнизам и балконам («карнизная охота», по выражению самих ребят). И хотя до сих пор никто еще не пострадал от рук таинственных налетчиков, народу, живущему в столице, это развлечение не нравится.
— Народ не требует, чтобы ты выселила своих деток за границу?
— Конечно, нет. У нас предательство не в обычае.
— И то хорошо. А народ не просит перекрыть границы?
Бет вздохнула.
— Когда границы перекрыты, всем, конечно, спокойнее.
— Знаешь что? Если тебе дороги ребята, забудь про всякие гражданства и комиссии, про Оксфорды и Сорбонны и перекрой границы намертво. Твоих детей нельзя выпускать в «большой мир»: они видели формулу. Наверняка многие ее помнят. А уж решить задачу — это дело техники.
— Да, у тебя замашки короля, — вдруг улыбнулась Бет. — А ты бы перекрыл границы?
— Без разговоров. Лет на пять — десять. А там бы посмотрел.
— Ты плохо думаешь о людях?
— А как еще о них думать? Я знаю их… нас довольно близко. И ваш прежний король знал, потому и закрыл страну. У него, кстати сказать, было гораздо меньше оснований для паники, чем у тебя. На вас действительно пошла охота.
— Я не уверена, что это так. Пока никто не пострадал.
— И никто из «охотников» не попался?
— Нет, не попался, хоть их и ловили. У нас есть небольшая гвардия — из тех, кто любит драться. Такие всегда есть, и они по-настоящему хорошие воины. Но эта банда умеет уходить. Кажется, это для них очень важно.
— Ты думаешь, они из внешнего мира?
— Они не наши — это точно. Откуда же еще?
— Тебе виднее. В сказках у такой страны, как твоя, должен быть антипод. Такой же сказочный, но очень скверный. У вас о таком не рассказывают?
— Нет, никогда не слышала.
— Эти люди не появлялись здесь при закрытой границе?
— Нет. Когда граница перекрыта, у нас все тихо и спокойно. Как сейчас.
— Мне в голову пришло… А Кэт сможет вернуться?
— Да. Она ведь вила. К тому же она всегда в силах меня вызвать, и я ее впущу.
— А кто-нибудь еще способен кого-нибудь впустить?
Бет задумалась.
— Через Круг — через Порог — можно провести кого-нибудь с той стороны гор. Но это большой путь, неблизкий. Так не придешь и не уйдешь за час. Да и не станут вилы проводить через Порог шайку разбойников.
— А кого станут?
— Через Порог проводят лишь близких людей. Таких, в ком уверены.
— Проводить нужно в обе стороны?
— Нет. Спуститься можно самому, но, говорят, это довольно страшно. Кажется, что шагаешь в пропасть.
7
Наш разговор вконец испортил Бет и без того нерадужное настроение. Она мрачно задумалась, потом сказала:
— Ты строишь очень точные модели. Если ты прав, нас ждет война.
— Нет, только не это! — взмолился я. — Закрой границы, и живите хоть вы по-человечески!
— Закрою — насколько это сейчас возможно. И пограничников, пожалуй, надо будет завести.
— А там, где сейчас ребята, эта банда не объявлялась?
— Нет. Там правит другая королева. Она старше и, наверно, мудрее: ее границы перекрыты.
— Но тебе что-то мешает сделать так же?
— Понимаешь, получается, что я краду ребят у мира. Вот, например, Андре — художник. Ты же видел: таких, как он, мало. И у других нашлось бы, что отдать людям. Вот и тебя я тоже отнимаю у твоей страны…
— Моя страна по мне точно не заплачет.
— Ну и зря! Ты стоишь гораздо больше, чем эта несчастная задачка.
— Да проку-то от меня?
— Проку? Тебе можно доверить что угодно — по крайней мере, все будет честно.
— Поэтому мне не доверят ничего. Еще пришлось бы поискать работу.
— В самом деле? У вас действительно не понимают, чего стоит твоя голова?
Бет помолчала и сама себе ответила:
— Хотя, вероятно, твоей голове уже действительно назначили цену.
— Ну, хочешь, я останусь?
— Конечно, хочу, но это будет неправильное решение. Оно на нас же самих плохо потом отзовется. Но надо продумать для тебя какую-то страховку. Прямо сейчас.
Глава 3
ВОЕННЫЙ СОВЕТ
С голоду я не умер и свой ужин получил, но это было совсем не то элегическое мероприятие, которое предполагалось изначально. Кофе мы пили с доном Пабло и его помощницей — то есть начали пить, а продолжали уже с Тонио и Кроносом. Последний объявился сам (по телефону), спросил, нельзя ли ему познакомиться с Иваном Николаевичем, пока тот еще не уехал. Бет посмотрела на меня, я кивнул. Не знаю, что подвигло меня согласиться: то ли гордость (еще никто из нас, Иванушек, не уклонялся от Кащеевых проверок, а я чем хуже?), то ли любопытство.
Совет собрался в очень своеобразной комнате. Она располагалась в глубине квартиры и оказалась чрезвычайно многоугольной, многостенной и многодверной. Посередине стоял стол с офисным (и еще каким-то) оборудованием. Окон не было вовсе. Посетители являлись в нее после вежливого стука прямо из многочисленных дверей, явно минуя площадь, лестницу, звонок и прочие условности.
С доном Пабло мы в тот же вечер нашли общий язык, а позже замечательно сработались и вообще стали друзьями. Кроме всего, он единственный известный мне человек в этом мире, с кем интересно играть в шахматы. Возможно, дело в том, что дон Пабло и сам однажды иммигрировал в эту страну из Испании. Он рассказал мне, улыбаясь и покачивая головой (как будто ему уже и не верилось), как это вышло. Юный Пабло, сын испанского дипломата, попал однажды на прием, который посетили Кэт и Бет. После приема он всерьез обдумал свое будущее, решил, что совершенно не согласен с той политикой, которую ему предстояло представлять, и для начала устроил себе каникулы в Иллирии (совсем как я). Там он пытался убедить ее величество Елизавету, что будет любить ее вечно, то есть до своей глубокой старости. Эта блажь, к счастью, потихоньку развеялась. Дон Пабло на очередном приеме, уже в Иллирии, встретил очень милую девушку из хорошей семьи, и жизнь его сложилась счастливо. К тому же он оказался поистине государственным человеком, и ее величество Елизавета сумела найти наилучшее применение его талантам.
