Тамара Викторовна выдержала паузу, поняла, что ее первая кавалерийская атака не удалась, и добавила, заглянув в бумажку:
— Чуть не забыла сказать главное. Университетские дипломы установленного образца, а также аттестаты об окончании средней школы вы сможете получить только (повторяю: только!) через нашу комиссию. Без этих документов вы везде будете считаться людьми, не имеющими даже начального образования, и не сможете устроиться на работу ни в одной стране!
Тамара Викторовна торжествующе и в то же время вопросительно пробежала глазами сначала по лицам своих сотрудников (каково, а?), потом по лицам ребят. Не знаю, какой реакции она ждала от «воспитуемых», но не получила ровным счетом ничего. В волшебных странах бумажки не ценятся, а работы хватает на всех.
Не знаю, догадались ли ребята, что их «берут на пушку» (мне, например, было очевидно, что Тамара Викторовна Краковяк — или как там ее на самом деле? — не сможет диктовать Оксфорду, кому выдать диплом, а кому нет), но все равно никто не испугался. На Тамару Викторовну смотрели со смешанным выражением скуки и вежливого терпения. Умный и тонкий Ермолаев быстро понял, что в плане что-то не срабатывает, и бросился на помощь.
— Ребята! — сказал он, прищурив свои проникновенно-грустные глаза. — Я бы хотел сказать… Не забывайте. У каждого из вас есть родина. Страна, где вы родились. И перед этой родиной у каждого из вас есть святой долг. Вы много получили. И ваши знания, ваши таланты, ваши силы должны послужить благу той страны, где вы увидели свет. Неужели у вас нет желания послужить людям?
На него уставились ошеломленно.
— Я не знаю, в какой стране я родился, — сурово отрезал Филипп. — Моя родина здесь! И совершенно непонятно, какое вы имеете к нам отношение.
— Ты считаешь себя гражданином этой страны? — спросила Тамара Викторовна с какой-то опасной интонацией.
— Конечно, — дернул плечом Филипп.
— Ты получил здесь паспорт? — продолжала вкрадчиво выспрашивать Тамара Викторовна.
— Нет. Надо будет — получу, — сказал Филипп.
Он чуть не ляпнул, что паспорт тут и даром никому не нужен, но вовремя сообразил, что это, может быть, военная тайна.
— Так вот, — торжествующе заявила Тамара Викторовна, — пока у вас нет паспортов, вы не являетесь гражданами этой страны (юридически весьма уязвимое заявление, которое, впрочем, никто не стал оспаривать: охота была связываться).
То, что Тамара Викторовна произнесла потом, никто не смог повторить мне дословно — только в некотором приближении. И я не решусь записать это высказывание в виде прямой речи. Ребята утверждают, будто Тамара Викторовна им заявила, что, раз у них нет иллирийских паспортов, значит, они являются не гражданами этой страны, а собственностью международной комиссии.
И комиссия якобы имеет право делать с ними все, что сочтет нужным.
— И что вы считаете нужным делать? — спросили ее. — Вот прямо сейчас?
— Сейчас вы подойдете и распишетесь под документом. В том, что вы с ним ознакомлены.
— А потом?
— Потом мы отвезем вас в детские учреждения тех стран, которым вы принадлежите, — терпеливо объясняла Тамара Викторовна. — С нами в Россию, например, поедут Мария Тихонова и Александра Клементьева, которой тут пытались изменить имя, чтобы обмануть международную общественность.
— А если мы не захотим? — робко спросила Машенька.
— Тебя никто не спросит, — объяснил Зденек.
Тамара Викторовна ничего не возразила. Видимо, согласилась с его ответом.
— Ну, — сказала она, — вам не надоело тут стоять? Подходите, подписывайтесь и отправляйтесь в клуб. У вас сегодня конкурс на самую громкую песню. Галочка уже, наверно, заждалась.
— Тамара Викторовна, — сказал Тим, — мы вот так самодеятельно ничего подписывать не будем. Пригласите, пожалуйста… э-э… нотариуса и господина советника.
— Что за опереточная должность! — поморщился Евгений Николаевич.
— И капитана королевской гвардии! — выкрикнул Дени на весь лес. — Ференц, ау! Дон Пабло, где вы?
Его расчет оказался, между прочим, абсолютно правильным. Залегшие в кустах дежурные гвардейцы, к сожалению, не понимали ни слова, но видели, что происходит нечто непонятное и, вероятно, тревожное. Выкрик Дени развеял их сомнения. Один остался наблюдать дальнейший ход событий, а другой бесшумно отступил и рванул за подмогой.
Не знаю, на что рассчитывали педагоги-заговорщики. Возможно, они сочли нашу монархию слабой, глупой и неспособной дать отпор нахрапистым нахалам. Или хотели поторговаться и получить отступных — разве разберешь? Ребятам, по сути, ничего не угрожало, и они это знали. Никто никого никуда не смог бы вывезти из страны, особенно если учесть, что дети были при щитах, а границы перекрыты. Ребята могли просто взять да и уйти из лагеря, и никто бы не сумел их остановить. Но они не видели причин для паники и резких выступлений, а потому спокойно пошли к Галочке разучивать громкие песни. Только Санька подумала, что хорошо было бы известить Милицу об этом безобразии. Воспользовавшись тем, что Галочка в лицо их не запомнила, а пересчитывать ленилась, Санька тихонько выскользнула из беседки, которая считалась клубом, и партизанскими перебежками стала выбираться из лагеря.
Она увидела Тамару Викторовну и Евгения Николаевича, стоявших недалеко от беседки и оживленно обсуждавших результаты проведенной операции (прямо скажем, неблестящие). Санька осторожно обогнула беседку и зашла в лес с противоположной стороны. Ее маневр видели Джейн и Андре, который выскользнул наружу следом за ней, но менее удачно. Как раз в этот момент Тамара Викторовна и Евгений Николаевич стали перемещаться в пространстве. Андре пришлось сидеть под стеной беседки, пока они не удалились. После этого он тоже нырнул в лес и припустил по тропинке со всех ног, надеясь догнать Саньку. Однако он примчался к Милице, так Саньку и не встретив, и у Милицы ее тоже не оказалось. Наскоро рассказав, что происходит, он хотел рвануться назад, но Милица его задержала. Она сказала, что сама пойдет с ним в лагерь, вот только позвонит во дворец и дону Пабло, пусть что-нибудь немедленно предпримут (в ее домике был настоящий «проволочный» телефон). И Санька, глядишь, тем временем подойдет. Милица дозвонилась до дворца, никого там не застала, оставила сообщение для дона Пабло и начала всерьез тревожиться, не зная, где кого разыскивать. Санька так и не появилась.
Она не выскочила сразу на тропинку, а пошла напрямик, прячась в сквозной тени редкого светлого подлеска. Тропинка была от нее всего в нескольких метрах, но Андре пролетел по ней так быстро и бесшумно, что Санька его не заметила. Хуже было то, что она не заметила и Славика, который шел за ней от лагеря.
Их диалог реконструировать трудней всего: я знаю лишь то, что позже рассказал Андре. Итак, Славик догнал Саньку в лесу и спросил миролюбиво, куда это она направилась.
— К бабушке Милице, — сказала Санька честно.
