Книга Граница горных вил, страница 93. Автор книги Ксения Тихомирова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Граница горных вил»

Cтраница 93

— У нас очень не любят полосу земли от Порога до домов: она считается опасной. Я каждый раз, когда туда спускаюсь, жду какой-нибудь беды. А после этой истории, по-моему, вообще не буду спускаться за Порог.

— И помощь не придет, — сказал я про себя.

— Да. Так нельзя. Я понимаю. Но меня в детстве напугали страшной сказкой.

— У вас есть страшные сказки?

— Одна есть. Будто когда-то где-то в большом мире какой-то злой король узнал о нашей стране и решил ее завоевать. Особенно ему хотелось добраться до владений вил и напиться живой воды, чтобы стать бессмертным. Но так как он не мог сюда проникнуть, он приказал прорыть подземный ход. Сначала из своей страны к вам, вниз, а уж оттуда — к нам, именно на эту полосу. Он не знал, что граница закрывается и тогда попасть в страну невозможно. Но Круг-то находится выше границы, там его люди всегда могли бы вылезти из своего колодца, опять спуститься вниз и делать что угодно: жечь, грабить, красть людей… Вилы завалили этот колодец огромным камнем, но тот, что был внизу, кажется, остался.

— Давно это было?

— Не знаю. Думаю, лет триста назад. Или даже меньше. Для вил это не срок, многие здесь помнят, как все происходило. Говорят, эти подземные ходы находились где-то здесь, в моих краях.

— Зачем же ты поселилась в таком опасном месте?

— Себе назло. Чтобы не быть трусихой.

— Хочешь, я поклонюсь тебе в ноги?

— За что? — спросила она недоверчиво.

— За все. Особенно за то, что ты сейчас мне рассказала.

— Это тот самый люк, который все ищут?

— Похоже, да.

— А ты умеешь кланяться в ноги? В смысле — знаешь, как это делается?

Я продемонстрировал классический земной поклон, чем поверг Рён сначала в шок, а потом в буйное веселье. Я попросил ее на прощанье не обижать Кэт, когда поедет через ее владенья, и мы простились. Рён пошла домой, а я поехал, не спеша, по изумрудному леску, обдумывая все, что узнал.

Глава 5
ПЕРЕМЕНЫ

Сообщать родственникам Стефана и Рикардо, что ребята погибли и даже праха их теперь не найти, я ездил сам. Ведь это я сорвал их с места и втянул в историю, стоившую им жизни. Оба они оказались не единственными детьми в семье, там оставалось кому и поплакать, и поддержать мать и отца, но мне от этого не было легче.

Дени прожил в доме у Рён еще неделю. Потом Олли забрал его к себе, а Рён, как обещала, отправилась вдоль Круга. Вернулась она в середине лета с интереснейшим путевым дневником и очень толковыми рисунками и набросками карт. Мне дали знать о ее возвращении, и мы с Бет пригласили к себе и ее, и Дени с Олли, и всех, кому это было интересно.

Только внизу, когда ребята на ощупь проверяли, Дени пред ними или его тень, я осознал, как же он вырос. Он догнал Тима и продолжал тянуться вверх. К тому же Дени решил отпустить длинные волосы — за неимением бороды и в память об Андре. Точней, не в память — так ни он, ни другие думать не хотели, — а ради памяти. Сплел себе ремешок на лоб, причем и впрямь из какого-то зеленого шнура. Я тихо хмыкнул про себя.

Рассказ Рён слушали с горящими глазами, но в путь по ее картам и описаниям сорвались лишь двое: Дени и Мартин. Дьюла приставил к ним «начальника» — пограничника из своей первой, опытной команды, взрослого, лет тридцати пяти. Он собирал ребят в экспедицию обстоятельно, с занудливой дотошностью, и я за них не очень волновался. Дени упорно, долго спорил с Дьюлой и со своим начальником (звали его Анди — тут Дьюла попал в точку) об оружии и выторговал себе снайперскую винтовку, хотя ему раз сто объяснили, что на Круге стрелять не в кого. В конце концов, видимо, пришли к выводу, что «чем бы дитя ни тешилось…», и выдали ему какой-то эксклюзивный экземпляр с ночной оптикой.

Мне было интересно, с чего это Мартин ввязался в пограничную авантюру. Он всегда казался мне домоседом и вообще человеком, тяжелым на подъем.

— По-моему, он боится, что Дени опять попадет в какую-нибудь беду, — сказала Бет. — Мартин — защитник. Ему, может быть, досадно, что его сила никому еще не помогла и никого не спасла.

Я согласился, но потом, видя их обоих над картами, замечал в Мартине и вполне нормальный мальчишеский азарт перед большим путешествием.

Этот азарт задел меня и отозвался неожиданно сильной болью. Я понимал, что жизнь не остановится от этой катастрофы, но все-таки не ожидал, что рана заживет так быстро, и все опять начнут балагурить, петь, странствовать и рваться в рискованные авантюры. Я был неправ. Рана не затянулась, но это проявилось в другом. Ребята не перестали жить (по возможности, в полную силу), но они больше не хотели, не могли жить в Лэнде. Не только роковой рисунок на стене бассейна — там все было настолько переполнено отсутствием Андре, что это оказалось выше их сил. Я пережил такой же шок даже во дворце: вошел в свой кабинет в конце нашего первого дня здесь, внизу, и вдруг увидел на стене обещанный пейзаж — «пару» к цветочной ярмарке. А к нему еще и записка была прилеплена: «Захочешь еще что-нибудь повесить — позови сначала меня». Родной ты мой, как же тебя позвать, откуда? Да я бы выл где-нибудь на заре на все четыре ветра, но толку-то?

Ребята разъехались не сразу, даже не в один месяц. Лаборатория Арве, к примеру, перебралась в башню к Кроносу. Это готовилось исподволь и вышло как-то само собой. Их совместная работа имела весьма любопытное основание. Кронос был не очень силен в биологии, особенно в новейшей. Арве мог многому его научить, и это подкупило старика (кто бы мог подумать?). С другой стороны, в технике исследовательской работы, свойственной Кроносу, было то старое доброе академическое занудство, которого молодежи, как правило, не хватает. На мой взгляд, в этом занудстве заключается суть научного аристократизма, и без драконьей выучки обычно не бывает больших ученых. Арве как раз не любил делать подробные записи, вести журналы и прочее в этом роде. За него обычно все это делала Маша. Ей не было скучно часами возиться с их биологическим хозяйством, держать в порядке документы и вводить данные в компьютер. Кроносу ее молчаливое дисциплинированное участие в работе чрезвычайно нравилось. У Маши тоже был диплом биолога, и я подозревал, что она, вероятно, не уступала Арве в талантах, но не выставляла их напоказ и не рвалась первенствовать. В общем, они втроем сработались. А чтобы не ходить каждый день в город, Арве и Маша подыскали жилье. Арве обитал в обществе Снорри, Маша — в обществе Камиллы. Музыканты ведь тоже каждый день ходили в консерваторию.

Детишки из биологической команды Арве жили в деревне за рекой. Лэнд был к ним ближе, чем школа, расположенная в большом селе, и я подозреваю, что учились они в основном у нас. Ганка и Сьюзен собирались в августе открыть в этой деревне свою начальную школу, чтобы младшим детям не приходилось никуда ездить. Бет помогла привести в должный вид здание старой фермы, опустевшей года два тому назад, и оборудовать его под школу. Устроила жилье и для самих учительниц. В эту школу перенесли все «кружки», которые сложились в Лэнде: так якобы удобней для детей. Арве приезжал к своим биологам дважды в неделю и перевез туда часть лаборатории и зверинец. Кэм занималась с детьми музыкой. Чезаре и Милош сооружали с мальчишками рыцарские доспехи. К ним часто заходил Филипп и все критиковал. Он, следуя своему имени, занялся лошадьми. Вместе с двумя сбежавшими от Ференца гвардейцами они готовили коней для нашей увеличившейся армии. Пока что подбирали и учили, а в будущем собирались разводить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация