— Нет, спасибо, — ответила Юлия голосом Иризис.
Чувствительница медленно, шаг за шагом, обошла комнату. Один раз она задела за стол, потом споткнулась о кресло, но только первый раз. Иногда она брала в руки какую-то вещь и подносила к носу.
Ниш все время следил за ней глазами. «Он ни на минуту не отрывает взгляда от этой маленькой телки», — раздраженно подумала Иризис. Это ее озадачило. Неужели она ревнует?
— Скажи, что ты делаешь, Юлия? — тихо попросил Ниш. Вероятно, слишком тихо, поскольку девушка оглянулась вокруг, словно пытаясь выяснить, откуда доносится его шепот. Он повторил вопрос, на этот раз погромче. Юлия ответила, но уже собственным голосом, таким же мягким и бесцветным, как и ее волосы.
— Моя модель здесь кажется совершенно другой. Словно решетка немного сдвинулась, и на ней появились новые узелки.
— Это, несомненно, древние артефакты, оставшиеся после дядюшки Баркуса, — сказала Иризис. — Если ты можешь распознавать проявление Тайного Искусства, то сможешь многое здесь увидеть. У него было немало волшебных вещиц. Когда я была маленькой, он часто показывал их мне.
— Я вижу только два. — Юлия снова заговорила голосом Иризис.
С некоторых пор чувствительница больше не пользовалась имитацией голоса Ниша, и это тоже раздражало Иризис.
— Я пытаюсь исправить решетку модели и найти в ней место для тебя, — ответила Юлия на вопрос Ниша.
— А как она выглядит? — спросила Иризис.
На лице Юлии появилось выражение упрямого недовольства, но только на одно мгновение.
— Эту вещь сделала ты, правда? — спросила она, указывая на свою блузу из паучьего шелка.
— Да, — ответила Иризис. — Тебе понравилось?
— Я себя прекрасно чувствую в ней. Вся другая одежда кусала кожу, и я без конца чесалась. — Юлия вздрогнула. — Модель мира выглядит точно такой, какой я хочу ее видеть. Иногда я меняю ее очертания по своему желанию.
— И как она выглядит сейчас? — задал вопрос Ниш. Даже под маской стало видно, что Юлия нахмурилась.
— Как несколько вееров.
— Несколько вееров? — довольно громко воскликнула Иризис.
На этот раз Юлия не попыталась съежиться или укрыться. Она только подвинулась ближе к Нишу.
— Мне нравятся веера, — вызывающе ответила она. — У мансера Фламмаса, в чьем погребе я провела столько времени, было множество самых различных опахал, очень красивых. Я иногда рассматривала их при помощи пальцев.
— Юлия, наши мозги устроены совсем не так, как у тебя. Мы не понимаем, что ты имеешь в виду, когда говоришь о веерах.
— Вся модель — веер. Он очень большой и развернут прямо передо мной. — Юлия подняла перед собой открытые ладони. — Сейчас он бирюзового цвета, но я могу изменить его на любой другой, если вам не нравится.
— Мне наплевать…
Ниш дернул Иризис за рукав, и она замолчала.
— Все, что находится передо мной, находится на этом веере, словно миллион закорючек. Люди всегда отличаются от вещей. Они ярче, но сложнее. Иногда я распутываю их узелки.
— О каких людях ты говоришь? — заинтересовалась Иризис. — Неужели ты можешь увидеть каждого человека в этом мире?
— Конечно нет! Только людей, у которых есть таланты. — В голосе Юлии явственно прозвучала насмешка.
— Большинство людей для меня крошечные точки, и я не могу увидеть, что в них заключено, а некоторые оставляют очень яркие следы, особенно те, кто использует Тайное Искусство.
— А ты видишь там меня? — нетерпеливо спросил Ниш.
— У тебя нет никакого таланта.
Юлия сказала об этом настолько откровенно, что Ниш смущенно поежился.
— Ты и меня не видишь, — безразличным голосом произнесла Иризис.
— Напротив, тебя я отчетливо вижу! Но ты представляешься не узелком и не закорючкой, а твердым черным шариком.
После недолгого молчания Иризис снова заговорила:
— Но ты сказала о нескольких веерах.
— Второй веер расположен позади меня. Сейчас он голубого цвета и очень маленький. Я плохо его вижу. И еще есть веера, по обеим сторонам. — Юлия обвела себя руками. — И сверху, и снизу тоже. Тот, что сейчас внизу, — темно-коричневый, и я на нем почти ничего не вижу.
— Блестяще! — воскликнула Иризис. — И ради этого дара мы так долго старались? Узелки на веерах? С таким же успехом мы могли бы сразу отправляться на плаху.
Юлия замерла, так и не опустив рук. Ниш бросил на Иризис сердитый взгляд. Чувствительница медленно повернулась лицом к механику.
— Вас казнят? — прошептала она.
— Если мы не найдем ремесленника Тиану и не приведем ее на завод, нам грозит страшное наказание, — пояснил Ниш. — До сих пор мы надеялись сконструировать прибор, который мог бы использовать твою способность видеть людей вроде Тианы.
— Моя модель не всегда представлена в виде вееров, — заговорила Юлия. — Она может быть такой, как мне захочется. Иногда мир бывает похож на яйцо, висящее в пустоте, а внутри него множество цветных пятнышек. Или…
Иризис горстью захватила прядь своих золотистых волос и натянула, словно хотела вырвать их с корнем. С ее стороны отчетливо послышался скрип сжатых зубов. Ниш присел на корточки перед чувствительницей.
— Юлия, беда в том, что нам недоступно твое представление о мире. Мы не можем видеть его в виде вееров или яиц с пятнами. И мы не знаем, как твоя система может помочь отыскать Тиану. Но нам придется ее найти, а не то лиринксы… — Он удрученно замолчал.
— Она должна узнать все, — потребовала Иризис.
— Иначе лиринксы нас съедят, — закончил Ниш. Юлия задохнулась от страха, забилась в кладовку и свернулась в клубок. Иризис и Ниш не стали ее успокаивать.
Ниш принес блюдо с едой и предложил Иризис, но та отказалась. Он набрал горсть вяленого инжира и стал чистить его, обсасывая шкурки и зернышки. Эти звуки еще больше расстроили Иризис.
— Плохи наши дела, Крил-Ниш!
Он ошеломленно оторвался от еды:
— Ты в первый раз за последнее время произнесла мое полное имя!
— Это означает только то, что я в отчаянии.
— Не могу поверить, что ты сдаешься, Иризис.
— Нам не справиться с этой задачей. Мы никогда не увидим того, что видит она, а если даже и увидим, то я не смогу изготовить прибор для поисков Тианы. И ты знаешь почему.
— Да, я начинаю понимать.
— И что ты собираешься сказать своему отцу?
— Я скажу, что изготовить устройство для работы с чувствительницей невозможно, поскольку на изучение ее образа мышления уйдут долгие годы. Это ведь на самом деле так, мне даже не придется врать.
— Да, и вовсе ни к чему рассказывать, что неудача произошла из-за меня, лживой мошенницы.
