— Зачем же ты прогнала меня? Я помог бы тебе отбиться от вельмов.
— Кто же знал, что ты такой сорвиголова?! Ты так долго раскачивался! — с лукавой усмешкой сказала Карана.
— Ты не представляешь, как мне было стыдно, что я тогда испугался!
— Ерунда! Ты же поклялся, что выполнишь мою просьбу, да и то ушел не сразу. Ты ничем не помог бы мне. Если бы ты остался, они первым делом убили бы тебя и так бы распалились, что расправились бы заодно и со мной.
— Почему ты не убежала?
Карана закрыла глаза, вспоминая пережитый ужас и пытаясь понять, почему все произошло именно так.
— Они что-то со мной сделали. Я оказалась в их власти, — запинаясь, проговорила она. — Ты сам видел, как это начиналось, а потом они овладели моим сознанием во сне. Усилий моей воли хватило только на то, чтобы прогнать тебя. После твоего ухода на меня словно столбняк напал. Сейчас я все это вспоминаю с трудом.
Карана просто не могла рассказать Лиану о том, что вельмы использовали ее дар, чтобы установить связь со своим давно потерянным господином. Она решила забыть о собственных способностях, поскольку боялась прибегать к ним, опасаясь непредсказуемых последствий.
На протяжении нескольких лиг река текла по прямой в высоких берегах, за которыми не было почти ничего видно, кроме белой полоски далеких гор на горизонте и гладкой поверхности коричневой воды. Внезапно с носа лодки раздались детские голоса, и Лиан с Караной увидели обоих ребятишек, ужасно похожих на мать и один на другого.
Девочке было лет шесть. Она с серьезным видом обменялась рукопожатиями с Лианом и Караной. Ее брат был помоложе и поменьше ростом. Он отвернулся и ни за что не соглашался к ним приближаться.
— Сейчас я произнесу Искупительную Молитву, — объявила Хассиена, — и мы позавтракаем.
Она несколько раз преклонила голову, что-то при этом бормоча и делая какие-то непонятные, но ловкие движения руками. Лиан еще не видел ничего подобного.
— Я слышала, что у жителей Огура, далекой южной страны возле Темного Моря, есть похожие ритуалы. Впрочем, если Хассиена родом оттуда, ее занесло очень далеко на север.
Хассиена подняла голову и заметила, что Карана что-то шепчет Лиану. Она закончила свой ритуал, встала и подошла к ним, возможно понимая, что они заинтригованы.
— Жизнь каждого из нас лишь часть великого замысла, на который мы не можем повлиять и суть которого мы не в состоянии понять. Мы можем лишь стараться держаться подальше от сил зла, которые притягивают наши прошлые прегрешения. Поэтому я и прочитала Искупительную Молитву.
Хассиена принесла большую деревянную миску. Лодку немного качало от ее движений.
— Вы разделите с нами трапезу? — спросила она, переводя взгляд с Лиана на Карану. Она даже не посмотрела на Пендера, который по-прежнему со злобным видом сидел у руля.
Карана улыбнулась и сказала:
— Пища, которой ты нас одаришь, сделает наш путь легким, «халима насса ак-туллипу мас!» Большое спасибо, с удовольствием!
При этих словах Караны лицо Хассиены на мгновение озарила улыбка.
В миске лежали разнообразные сушеные фрукты, даже восхитительные геллоны, которые так любил Шанд. Лиан подумал, что никогда еще не пробовал сушеных геллонов. В ней были черный хлеб, ароматный желтый сыр и горка красноватых орехов треугольной формы. Карана взяла кусок хлеба и, по обычаю своей родины, протянула его Хассиене, но та только улыбнулась, обнажив мелкие белые зубы, и покачала головой.
Они поели. После того как все, включая детей, насытились, Хассиена с ироничным поклоном подача миску Пендеру, который продолжал неподвижно сидеть на руле, придерживая его правой рукой и отправляя себе в рот левой остатки еды. Когда он наелся, Хассиена еще раз поклонилась ему даже ниже, чем в первый раз, и удалилась на нос. Весь день она удивленно разглядывала пассажиров лодки, которые, прижавшись друг к другу, неподвижно просидели до самого заката.
— Сколько нам плыть до Сета? — через некоторое время Карана спросила Хассиену.
— По ту сторону холмов река течет медленно, извиваясь по равнине. Если мы будем плыть только днем, доберемся туда за пять-шесть дней.
— А если плыть и ночью?
— Чуть больше двух дней. Вы торопитесь?
— Очень.
— Пендер лучший лодочник на Гарре, — равнодушно сказала Хассиена. — Нас не догонят.
Карана, сама умевшая управлять лодкой, видела, что Хассиена права. Угрюмый Пендер управлял большой лодкой, как игрушечной. Казалось, они с лодкой — единое целое, а лодка стала частью реки.
— Почему же лучший лодочник на Гарре живет в такой нужде? — спросил Лиан.
— Мы здесь чужие, а в Нарне все злобные, завистливые и подозрительные. На нашу долю остается лишь та работа, за которую больше никто не берется.
Они плыли весь день и всю ночь, и весь следующий день и последовавшую за ним ночь. Низкое солнце поздно вставало, рано садилось и почти совсем не грело. Каждую ночь над рекой клубился туман, который уносил только утренний ветерок. Впрочем, туман не замедлил их плавания. Иногда чудилось, что Пендер управляет лодкой, руководствуясь только шестым чувством, возможно ориентируясь только на шум речной воды. На склоне дня высокие, поросшие лесом холмы на берегах сменились небольшими пригорками. Потом, когда в Гарр впал почти равный ему по ширине приток, текущий с гор северного Баннадора, река достигла западной окраины равнин Игадора. Высокие берега остались позади. Справа расстилалась покрытая травой равнина, на которой до самого горизонта не было видно ни деревца, не считая тех, что росли у самой воды. Слева от петлявшего по равнине Гарра еще виднелись далекие горы, сверкавшие своими заснеженными вершинами в лучах клонившегося к западу солнца. Время от времени у самой воды возникали маленькие рощицы, но в основном на берегах росла трава или расстилались сжатые поля.
На второй день после полудня луга сменились засушливой местностью с невысокими грядами, крутыми и каменистыми с северной стороны и пологими и поросшими вереском — с южной. Гарр, извиваясь, тек между ними.
— Эта местность называется Крейд, — объяснила Хассиена, указывая на бесплодные холмы, простиравшиеся на левом берегу.
Лиан без особого интереса взглянул на берег, — жалкие, обнищавшие народцы, населявшие его, почти не оставили следов в Преданиях. Нигде не было видно ни жилья, ни крепости, ни поселка или хотя бы дороги — ничего, кроме унылых холмов и возвышавшихся за ними гор Филдориона. Лодка плыла вниз по течению.
Карана больше не упоминала о том, как ее пытали вельмы, а Лиан, который мог прекрасно представить себе эти пытки, ни о чем ее не спрашивал. Сначала Карана была очень слаба, но скоро стала поправляться и даже повеселела, потому что Сет, а с ним и конец ее испытаний были уже совсем близко. Однако она по-прежнему не говорила, кому отдаст Зеркало, хотя и было ясно, что она надеялась на скорую встречу с Магретой, о которой она часто и с воодушевлением рассказывала.
