Идлис сдавленно вскрикнул. Карана дернула плащ к себе, упала навзничь и покатилась вниз по склону, не выпуская его из рук. У Идлиса в руках остался только обрывок материи. Больше на нем ничего не было, кроме маленькой набедренной повязки, пропущенной между ног и прикрепленной спереди и сзади к опоясывающему бедра шнурку. Кожа вельма была бледно-серой, как рыбья чешуя, конечности — костлявыми, с толстыми суставами, ребра выпирали из кожи, как обручи на бочке.
Карана вскочила на ноги и, чуть не плача от боли, захромала было прочь, схватившись за запястье, которым она при падении сильно ударилась о землю. И тут она вспомнила об испуге Идлиса, появившемся на его обычно бесстрастном лице, когда она сорвала с него одежду. Она взглянула на вельма, который, не обращая на нее ни малейшего внимания неуклюже подпрыгивая, бежал за своим плащом, закрываясь рукой от солнца. Карана сгребла здоровой рукой его тряпки и поспешила прочь.
Около двух часов Идлис преследовал ее по бесплодному плоскогорью. Он бежал все медленнее и медленнее, движения его становились все более и более неуклюжими, и вскоре он отстал. Что же он задумал?! Может, это новая ловушка?! Карана была заинтригована происшедшей с вельмом неожиданной переменой, потому решила потихоньку вернуться и посмотреть, что он там замышляет. Она нашла Идлиса лежащим на высохшей красной земле. Даже издалека было видно, что его конечности свела судорога, а бледная кожа на голой груди и плечах сильно покраснела.
Карана еще сильнее удивилась и подобралась поближе. Неужели и вельмы уязвимы?! Пока Идлис корчился на земле, у него с головы слетела маска, и, когда он повернулся к ней лицом, девушка увидела, что его глаза превратились в слезящиеся, налитые кровью раны.
Может, раньше Карана и сжалилась бы над Идлисом, но после его предательского нападения на озере Нейд она не испытывала к нему ни малейшего сострадания. Взглянув на вельма еще раз, она заметила в его глазах такое же выражение, какое было у ее коня перед тем, как она перерезала ему горло.
— Что же мне с тобой делать? — спросила она.
Вельм сделал судорожное движение, вероятно пытаясь пожать плечами.
— Мне все равно, — ответил он. — Я не жду от тебя пощады и сам не пощадил бы тебя.
— За что вы меня преследуете? Что я вам сделала?
— Ты унизила нашего хозяина, и мы должны тебе отомстить. Мы не остановимся, пока ты не окажешься в наших руках.
Для Караны это было непостижимо.
— Какие же вы жестокие твари! — воскликнула она. Теперь уже вельм уставился на нее в недоумении:
— Ты украла у нашего хозяина Зеркало! Ты убила мою собачку! И после этого ты называешь нас жестокими?! Если бы мы служили тебе, ты была бы счастлива иметь таких преданных слуг.
Караной овладело любопытство, и она осторожно подползла поближе, стараясь, впрочем, оставаться вне досягаемости длинных рук вельма. Ей никогда не приходилось лее странное существо.
— Кто же ты на самом деле? — спросила она.
— Я — Идлис, целитель.
— Это ты-то целитель?!
— А что тут такого? Нам тоже бывает больно. Мы тоже болеем и умираем.
Эти слова поразили Карану, которая считала, что в вельмах нет ничего человеческого.
— Но откуда вы взялись?
— Раньше мы жили в снежной пустыне. Это было давно… — Идлис на мгновение задумался, — очень давно. Когда-то у нас был любимый хозяин, который о нас заботился. Потом мы его потеряли. Мы даже не помним, кем он был, так давно это было. — Идлис говорил грустно и задумчиво; потом выражение его лица изменилось, и он заговорил со злобой: — А теперь мы служим Иггуру, хотя он нас ненавидит и называет уродами. Нам стыдно, но мы ему подчиняемся.
— Но почему?
— Мы — вельмы! — с чувством произнес Идлис так, словно этим было все сказано. Потом, заметив недоумение Караны, добавил: — Лишившись хозяина, мы существовали бесцельно. Сейчас мы служим Иггуру за неимением лучшего… Ты убьешь меня?
— Нет.
Вельм начал извиваться. Карана отпрыгнула было в сторону, но тут же поняла, что Идлис пытается заползти в ее тень. Казалось, воспаленная кожа вот-вот начнет сползать кусками с его лица. Он пытался защитить грудь от солнца костлявыми руками.
— Оно жжет меня огнем!
Карана ничего не ответила, пристально всматриваясь в обожженное лицо вельма. Из глаз у него сочились густые желтые слезы, но он ни о чем ее не просил.
— Мне жаль тебя, — сказала Карана. — В этом моя слабость.
Вельма передернуло.
Его маска лежала шагах в двадцати от Караны. Она подошла и подняла ее. Маска была сделана из желтой кости. Идлис бесстрастно взглянул на Карану. Ей следовало бы перерезать ему горло, но вельм так страдал, что жалость взяла в ней верх над ненавистью.
Карана приблизилась к Идлису и бросила маску на землю недалеко от вельма, который обнаружил неожиданное чувство собственного достоинства. Он протянул к маске руку и потрогал ее, потом медленно и с видимым усилием встал на ноги и поклонился девушке, не вытирая желтых слез, струившихся у него по щекам. Карана с удивлением наблюдала за Идлисом, который поднял маску и надел ее на лицо.
— В слабости и заключается твоя сила, — сказал Идлис. — Своей жалостью ты унижаешь меня. Для меня это хуже смерти. Никто и никогда не был добр ко мне.
Он произнес слово «добр» с содроганием, словно говоря об оскорблении или святотатстве. При этом он ощерился так, что стали видны белесые десны и собачьи клыки.
— Что же мне делать? Отпустить тебя было бы предательством. Но моя честь требует отплатить за благодеяние даже врагу. Подойди и покажи мне запястье. Я вижу, оно сломано… Не бойся, сегодня я не стану мстить тебе за то, что ты сделала с моей собакой.
Запястье Караны так раздулось и болело, что она все время держала его здоровой рукой. По сравнению с ним разбитое колено казалось простой царапиной. Каране не были чужды понятия чести и долга, но представления вельма были за пределами ее понимания: как он мог лечить ее сегодня, намереваясь завтра убить?! Нет, эти вельмы словно с другой планеты, им нельзя доверять! Когда Карана представила, что ей придется подойти к нему, а он будет прикасаться к ней холодными липкими пальцами, ее всю передернуло.
Она решила, что лучше терпеть боль, и решительно сказала:
— Обойдусь без твоей помощи.
— Тогда уходи. Я буду сидеть здесь еще полдня, и пусть меня потом за это сурово накажут!
Карана сделала шаг назад, но снова взглянула на Идлиса и остановилась. Его кожа багровела на глазах, покрываясь огромными пузырями на плечах, руках и груди. Он наверняка ужасно мучился, хотя это выдавала лишь мелкая дрожь.
Она засунула сломанную руку в карман, пытаясь хоть как-то облегчить боль, и случайно нащупала там давно забытую плитку шоколада, подаренную ей Таллией в Предле. От мысли о шоколаде у нее сразу же потекли слюнки. Не спуская глаз с Идлиса, она развернула шоколад и разломила его на две части.
