Теперь ему нужно было переправиться через горную реку, пересекавшую плато и срывавшуюся вниз водопадом. Руслом реки служил глубокий овраг с крутыми каменистыми склонами. В ширину река была не более десяти шагов, но после такого дождя вода в ней быстро поднималась, и скоро преодолеть ее станет невозможно. В стороне от обрыва овраг сужался между отвесных утесов. Там из воды торчало несколько валунов, которые можно было бы использовать для переправы через реку. Лиан добрался до них по берегу и остановился в нерешительности. Первые три камня не вызывали у него опасений, а вот два других выглядели слишком маленькими и были уже почти под водой. Если Лиан поскользнется и упадет, поток унесет его в пропасть. Впрочем, более подходящего места для переправы нигде не было видно.
Лиан прыгнул, успешно приземлившись на первый валун, потом шагнул на второй, а со второго — на третий. Прыгнув на четвертый камень, он неправильно оценил расстояние. Слишком сильно оттолкнувшись, он попал ногой не в центр камня, а на край. Нога соскользнула с мокрого камня, и отчаянно размахивающий руками Лиан плюхнулся в воду. Течение подхватило его и понесло, кидая из стороны в сторону. Лиан с головой ушел под воду и в панике больше не понимал, где верх, а где низ и в какую сторону ему надо плыть.
Он в отчаянии бил по воде руками и ногами, и вдруг течение швырнуло его на какую-то прибрежную скалу с такой силой, что у него захватило дух и затрещали ребра. Несколько мгновений он лежал на скале, чувствуя, как течение пытается увлечь его в сторону пропасти, а тяжелый мешок на спине тянет ко дну. Наконец Лиан отдышался и пополз в сторону берега. Он стонал и хрипел, отчаянно цепляясь за камни, почти сорвал ноготь на одном из пальцев, но даже не заметил этого. У него текла кровь из разбитого лба, а вся левая сторона тела болела при малейшем движении. Каждый вдох и каждый выдох отдавались у него в груди острой болью, пронизывающей все тело.
Лиан оторвал лоскут от разорванного рукава и попытался перевязать себе лоб. При этом он обнаружил, что пальцы у него тоже в крови и ужасно разбиты. Он откусил болтавшийся на кусочке кожи ноготь, кое-как согрел пальцы во рту и похромал дальше. Повязка все время съезжала на глаза, а накладывать ее снова у него не было сил. Ему ужасно хотелось обратно в Чантхед. В тот момент он отдал бы все на свете, лишь бы оказаться там, хотя бы в кабинете у Вистана!
Потом Лиан вспомнил о том, как ночью с ним в контакт вступила Карана. Тогда что-то заставило его прислушаться к ее просьбе о помощи, она показалась ему такой одинокой и несчастной… Она больше не была ему чужим человеком. Он был обязан найти ее, познакомиться с ней, выслушать ее историю. Не зря же он был летописцем!
В голове у Лиана все смешалось: Зеркало, вельмы, таинственный старец Шанд и загадочная девушка Карана, — все они слились в один бесконечный кошмар. Последние проблески сознания подсказали Лиану, что ему надо немедленно найти укрытие, чтобы не умереть от холода и изнеможения. Он побрел вперед, обессиленный, падая через каждые несколько шагов, но всякий раз поднимался и шел дальше, думая только о том, как устоять на ногах.
Он уже не ориентировался, сколько времени терпит холод, ледяной ветер и боль, когда перед ним наконец появилась черная громада развалин. Их очертания напомнили ему одно очень страшное сказание, но, к счастью, он слишком устал, чтобы вызывать в памяти его жуткие подробности. Он переполз через груду камней и рухнул у подножия стены, переводя дух и борясь с головокружением. В воздухе носился едва заметный запах дыма, но огня нигде не было видно, и ничего не было слышно, кроме хлеставших по камням ветра и мокрого снега.
Перед Лианом лежали руины многочисленных строений: повсюду поднимались полуразрушенные стены и печные трубы. Справа виднелись руины крепости, слева — высокая башня. Дождю было труднее проникнуть сюда, и у стен еще лежали небольшие сугробы. Близился вечер, начинало темнеть, дождь сменился снегом. Лиан совсем выбился из сил, насквозь промок и промерз до костей; все его тело окоченело, и ему хотелось только одного — заснуть и больше не просыпаться. Он присел на снег и понял, что больше не чувствует холода. Повязка со лба где-то потерялась, и кровь снова текла у него по лицу. Он зажал рану рукой и заковылял в сторону башни.
Рядом с башней возвышалось строение, на котором сохранилась часть крыши, однако в ней было столько дыр, что дождевая вода легко проникала внутрь этого сомнительного убежища. Здесь еще сильнее пахло дымом. Пробравшись внутрь строения, Лиан увидел в глубине справа помещение, отгороженное стеной, в провалах которой мерцали блики костра. В тот же момент до него донесся восхитительный запах тушеного мяса. Лиан добрался до входа в помещение, откуда доносился запах, и обнаружил, что тот закрыт дверью с медными петлями. Лиан протер глаза, залитые кровью, и толкнул дверь, которая со скрипом распахнулась. У костра сидела маленькая девушка. Она вскочила на ноги, отпрыгнула в сторону, нашарила лежавший на полу нож и схватила его, готовясь при необходимости дать отпор.
— Мое имя Лиан, — проговорил летописец. Девушка уставилась на него широко открытыми от изумления глазами и даже опустила нож.
— Я пришел тебя спасти! — Тут он оступился на выщербленной ступеньке и грохнулся на пол прямо к ногам девушки, ударившись головой о камень и потеряв сознание.
Часть 2
14
Темницы Фиц Горго
Магрету швырнули в темницу. Она упала на скользкий пол и сильно ударилась коленом о каменную скамейку. Дверь за ней с лязгом захлопнулась. В полной темноте она прижалась к скамейке, стараясь побороть ужас и боль. Несколько часов назад Карана скрылась с Зеркалом, а Магрета осталась в лапах Иггура, схватка с которым оказалась для нее тяжелейшим испытанием. Магрета и сама не понимала, как ей удалось приковать Иггура к месту на столько часов. Теперь она платила за свой краткий триумф страшную цену. Она почти кричала от невыносимой головной боли; ей хотелось разбить череп о стену, лишь бы больше ничего не чувствовать. Казалось, что у нее там копошатся дикобразы, чьи острые иглы пронзают ей мозг, глаза, затылок и виски.
Потом Магрете стало еще хуже. У нее все поплыло перед глазами, иглы в голове раскалились добела, к горлу подступила тошнота. Она корчилась на заплесневелом вонючем полу, и ее рвало до тех пор, пока не начало саднить в горле. Она совершенно обессилела. Никогда еще ей не было так плохо после применения Тайного Искусства.
Наконец Магрета пришла в себя. Ее бил озноб и мучила жажда. У нее отняли мешок, но флягу не тронули. Магрета настолько ослабела, что дрожащими пальцами едва сумела вытащить пробку из горлышка, поднести флягу ко рту и, расплескивая воду, сделать несколько больших глотков. Впрочем, после этого во фляге осталось еще немного воды сполоснуть лицо.
Магрета ощупала скамью пальцами. Она оказалась длинной и узкой. С боков камень был шершавый, а сверху — гладкий, словно навощенный. Магрета мрачно подумала об узниках: сколько их перебывало на этой скамье за многовековое существование Фиц Горго, так что они смогли отполировать ее своими телами? Она постаралась прогнать эти мысли и присела на скамью. Привыкнув к мраку, ее глаза стали различать очертания темницы: стены, одна из которых была слегка закруглена, и служившую окном узенькую бойницу под самым потолком. Там, на воле, уже занималась заря.
