Прошел день, затем еще один, и наконец они взобрались на последний утес, самый крутой, и стояли на древнем берегу, созерцая башни Катадзы, возвышавшиеся над ними. Однако их поджидал сюрприз.
Прямо на пути отряда неподвижно стояли шесть аркимов. Таллия и Оссейон, двигавшиеся впереди, резко остановились.
— Стойте смирно и поднимите руки, — сказал Мендарк пришедшим с ним.
Аркимы в ответ тоже подняли руки, продемонстрировав добрую волю.
— Осторожно идем к ним, — скомандовал Мендарк.
Когда они оказались поближе, Карана узнала двух аркимов: Селиалу, судившую ее в Шазмаке, и Малиену, мать Раэля, которую не видела много лет. Она подбежала к ней.
— Малиена! — заплакала девушка. — О, прости меня, Малиена. Это я виновата. — Она опустилась к ногам женщины.
— Карана, — сказала Малиена, поднимая девушку и обнимая ее. Аркимка роняла слезы на огненные кудри Караны. — Ах, мой Раэль! Я возлагала на него такие надежды. Но он был истинным сыном Элиноры. — Довольно долго женщины стояли, прижавшись друг к другу. Их обступили остальные.
— Я Селиала, — представилась седая женщина, — и я выступаю от лица Аркимского Совета. Какая встреча, Карана. — Она представила своих спутников, а Карана — своих.
— Не спрашивая вас, по какому вы здесь делу, расскажу о нашем. Мы должны поведать печальную историю. Тензор взял Зеркало и заперся с ним в Великой Башне, отвергнув Аркимский Совет. Мы полагаем, что он нашел секрет изготовления врат и в данный момент создает их. Мы не сумели ни остановить его, ни пробраться к нему в кабинет. Боюсь, что близится наша погибель. Если ты в состоянии помочь нам, Мендарк, это может спасти положение.
— Наши интересы совпадают, — ответил Мендарк. — Я сделаю все, что в моих силах.
Карана горела от нетерпения. И вдруг Селиала подняла руку.
— Прежде всего, у нас есть незавершенное дело, касающееся Караны, вернее, суда над ней в Шазмаке. Карана, подойди ко мне.
Карана встревожилась, но подчинилась. У Селиалы был суровый вид.
— Я должна сообщить тебе, что в твое отсутствие, три дня тому назад, Аркимский Совет продолжил судебное разбирательство. Мы решили, что ты виновна в одном из трех преступлений, а именно: ты принесла Зеркало в Шазмак и не отдала его нам. Как ты знаешь, это преступление карается смертью. К тому же мы выяснили, что каким-то необъяснимым образом тебе удалось обмануть Совет.
Карана упала на колени. Из всего, что могло случиться в Катадзе, она меньше всего ожидала этого. Селиала сделала ей знак подняться.
— Однако что касается первого преступления, мы оправдали тебя в свете дальнейших событий, касающихся Зеркала, поскольку ты действовала в наших интересах. Что до второго преступления, то, хотя ты в нем виновна, мы не назначаем никакого наказания, поскольку ничего подобного не происходило прежде. Мы только требуем, чтобы ты рассказала для наших Преданий, каким образом тебе удалось нас обмануть.
Карана склонила голову. Селиала улыбнулась:
— А теперь ты можешь задать вопрос, который так тебя волнует.
— Где Лиан? — воскликнула Карана. — Он здесь?
— Прости, — вмешалась Малиена. Лицо Караны стало белым как полотно. — Нет, он жив, — поспешно добавила она, дотронувшись до щеки Караны. — Он в Катадзе и в добром здравии, хотя мне и пришлось много раз лечить его во время путешествия. Боюсь, что он с Тензором, и они заперлись вместе. Но, боже мой!
— Что такое? — воскликнула Карана, снова встревожившись.
Малиена улыбнулась во весь рот:
— У него есть обаяние, у этого твоего Лиана. Но, боже мой, Карана, какой же он дурак!
Отряду еще предстоял долгий и тяжелый путь до Катадзы; склоны круто поднимались, земля была бесплодная, и кругом валялись круглые черные камни. Только в глубоких долинах была растительность: тут оливковые деревья, там — высохшие черные плоды, рассыпанные по земле, или колючие кустарники и каменные деревья.
Карана шла как во сне, не замечая странного пейзажа. Она способна была думать лишь об одном, и даже когда в сумерках они добрались до вершины горы и стояли перед удивительными, словно бы плетеными башнями, нигде больше не встречавшимися на Сантенаре, она почти не заметила их.
— Где он? — закричала она у западной двери крепости. Малиена улыбнулась и показала:
— Там, в Великой Башне. Иди через эту дверь, поднимись до перехода через мост, ведущий в башню, затем ступай по лестнице до пятого уровня. Ты увидишь на двери отметины. Но внутрь тебе не попасть.
Карана уже умчалась. Она неслась по холлам мимо аркимов, смотревших на нее в изумлении, вверх по лестнице и через мост и остановилась лишь, чтобы снять развалившиеся сапоги. Ее сердце бешено билось и, казалось, вот-вот выскочит из груди. Добравшись до пятого уровня, она подбежала к массивной двери, за которой был кабинет Тензора, лестница и доступ в верхнюю часть башни.
Дверь была из стали, поцарапанной во время атак аркимов. Карана начала стучать в нее кулаками, но удары были беззвучными.
Погодите-ка! Высоко наверху, у двери, были большие щели между кирпичами. Пролезть сквозь них было невозможно даже маленькому ребенку, но зато ими можно было воспользоваться, чтобы позвать Лиана.
Карана понеслась на тот этаж, где видела скамейку и доски. Разбежавшись, она с размаху ударила тяжелой доской в дверь, вогнав себе в руку занозу. Она долго колотила в стальную дверь, чтобы привлечь внимание. Положив доски на скамью, она взобралась на это шаткое сооружение и, приподнявшись на цыпочки, приложила лицо к щели.
— Лиан, Лиан, ты там?
38
Кривое зеркало
В дверь снова начали колотить, и в комнате все задрожало.
— Дураки, — сказал Тензор, но шум все не утихал, и он разозлился. — Я больше не арким! — заорал он. — У вас нет на меня прав.
Дрожь пробежала по спине Лиана. Этот шум был другой.
— Заткнись, — прошептал он себе под нос, почесывая ухо. У него за спиной Тензор сжал свой могучий кулак, потом опустил.
Прижавшись к двери, Лиан уловил тончайший аромат лимонной воды. Мороз пробежал у него по коже, из глаз потекли слезы. Тензор пристально смотрел на него.
Внезапно через щель над дверью донесся голос. Чистый молодой голос, который Лиан слышал много месяцев тому назад в Туркаде. Он считал, что потерял ее. В тот ужасный день, когда состоялся Тайный Совет, она, храбрая, безумная, спокойно шла на смерть. Комок стоял у него в горле, мешая дышать.
— Лиан, Лиан, ты там?
— Карана! — крикнул он. — Карана, неужели это ты?
— Лиан, — сказал голос, — говорят, ты здесь. Выходи!
— Я не могу, — заплакал Лиан. — Тензор никогда мне не разрешит.
