— Война! — повторил Крейф, опускаясь на стул. — Все изменилось… Чем мы можем тебе помочь?
— Если бы вы предоставили моему другу убежище на день-два, — ответил Шанд, — я был бы вам очень признателен. — Он, тщательно подбирая слова, объяснил положение, в котором оказалась Карана.
— Сейчас слишком тяжелое время, чтобы просить о таких услугах, — холодно заметила Изута.
— Я бы и не стал, Изута, — Шанд безукоризненно произнес ее имя, — но у меня не было выхода.
Изута с улыбкой кивнула Крейфу.
— С другой стороны, — продолжал Крейф, — ты нам тоже иногда помогал, а мы не забываем своих друзей. Твоя спутница может остаться тут в безопасности на четыре дня, но не больше.
— Где она сейчас? — спросила Изута.
Шанд описал место, где оставил Карану.
— Мы за ней присмотрим, — пообещал Крейф.
Поскольку этот вопрос был улажен, Шанд не вернулся к Каране. По портовому городу уже поползли слухи, в том числе и о чувствительнице с рыжими волосами, которую ищет Иггур. К тому же Каране пора снова научиться полагаться на себя, и чем раньше, тем лучше. Шанд поспешил обратно в Туркад, чтобы найти выход из города.
Это было нелегко: каждый день он видел, как стража арестовывает людей. Туркад был под жестким контролем Иггура. То, что до войны стоило несколько серебряных таров, теперь обходилось в двадцать раз дороже и исчислялось в золотых теллях, если вообще это можно было получить за деньги. Шанд имел при себе золото, но количество его было ограничено. Старик отправился на поиски старых знакомых. Проблуждав несколько дней по городу, где его на каждом шагу останавливали и допрашивали солдаты Иггура, он пришел в отчаяние. Все его прежние знакомые умерли или прятались. В конце концов, когда отпущенные Каране четыре дня почти закончились, Шанд сдался и двинулся назад в портовый город. Ему не хотелось испытывать терпение хлюнов.
Ему не удалось пробраться туда по улицам города: солдаты Иггура перекрыли их все. Были, конечно, и другие пути, и тогда он отыскал канализационный канал.
Шанд полчаса полз по зловонному туннелю, но обнаружил, что выход из него бдительно охраняется хлюнами. Как только он вылез из туннеля, в грудь ему нацелили копья. Лица у хлюнов были враждебные.
— Мое имя Шанд, — сказал он. — У меня есть охранная грамота от Крейфа. — От волнения он неправильно произнес это имя.
Главный хлюн, нахмурившись, протянул руку.
— Покажи! — резко произнес он.
— У меня нет бумаги, — объяснил Шанд. — Это была устная договоренность.
— Все договоренности аннулированы, — заявил хлюн, и в грудь Шанда уперлось копье, острое, как игла.
— Но вы же можете спросить… — начал он.
— Убирайся! — заорал главный хлюн.
Стражники угрожающе нахмурились, и Шанд не осмелился настаивать. Он снова нырнул в туннель. На полпути старик уселся в темноте, раздумывая, что случилось. Почему они так изменились? И, что важнее, все ли в порядке у Караны?
Был хайт, мрачный, ветреный, с мокрым снегом. Придя в отчаяние, Шанд решил отыскать последнюю знакомую, значившуюся в его списке. Для этого он направился в бар в подвальчике, принадлежавший толстушке по имени Улиса. Жива ли она… уже двадцать лет назад Улиса была не такой уж молоденькой.
Оглядев переулок, Шанд тихонько постучал. Он почувствовал, что за ним наблюдают в глазок. Вскоре загремели запоры, и его впустил ребенок. Шанд очутился в гостиной, где стоял круглый стол, накрытый клетчатой бело-синей скатертью. Старик сел на предложенный стул и стал ждать.
Через минуту из-за двери высунулась голова и снова исчезла. Вскоре в гостиной появилась очень толстая старуха с седыми волосами, которая тяжело дышала на ходу.
Толстуха сразу же узнала его:
— Шанд!
Лицо Улисы просияло, и она раскрыла объятия. Шанд утонул в них, как кулак пекаря в тесте.
— Садись, садись, — затараторила она, усаживая его и доставая из буфета кружки, а из глубины — бутылку, форму которой он хорошо знал. — Это самая последняя! — Улиса сломала восковую печать на бутылке. — Лучшая партия ликера из геллона, который ты когда-либо делал. Я хранила ее последние пять лет, надеясь, что ты появишься. Конечно же, ты не мог приехать в Туркад и не встретиться со мной!
— Я пришлю тебе еще ящик, когда вернусь в Туллин, — пообещал он. — По правде говоря, я здесь не был много лет. Кости у меня теперь старые.
— А по виду этого не скажешь, — заметила Улиса. — Однако давай выпьем, а то меня уже не будет, когда ты окажешься в наших местах в следующий раз. Это моя дочь Азрейла. Ты ее помнишь?
Шанд смутно припоминал шумную девочку с исцарапанными коленками и выпавшими передними зубами. Он не узнал ее в спокойной красавице с каштановыми волосами и пышной грудью, стоящей у двери. Однако она была очень похожа на свою мать — какой та была тридцать лет тому назад. Так он и сказал.
Улиса засмеялась:
— Хорошо, что она посмотрела вниз из окна и узнала тебя, мой друг: дверной молоток давно не действует. Азрейла красивее, чем была я, и лучше управляется с клиентами. Однако я предвижу тяжелые времена. Этот Иггур слишком уж высоконравственный, что плохо для дела. А война — это просто ужас!
Шанд отхлебнул ликера, соглашаясь, что война — действительно ужас.
— Но ты же проделал этот долгий путь не для того только, чтобы выпить со мной, дружище. Что я могу для тебя сделать? Если это в моих силах.
Она всегда говорила только правду. У Улисы были значительные возможности, и она была в состоянии устроить почти все — за деньги.
— Мне нужен бот и исключительно хороший моряк на день-два. Сумеешь ли ты помочь мне с этим?
— Конечно, хотя сейчас и не самые лучшие времена. Слуги Иггура конфисковали все лодки, чтобы помешать Магистру сбежать. Но Мендарк слишком хитер для них. Его ни за что не схватят! Сколько у тебя времени?
— Всего несколько дней. — Улиса нахмурилась:
— Тогда ты должен вернуться завтра. Посмотрим… думаю, что смогу тебе помочь.
Шанд почувствовал глубокое облегчение, так как Улиса никогда ничего не обещала зря.
— Какая цена?
— Несколько теллей, пожалуй. Однако, если тебе не хватит, в моем доме для старины Шанда всегда открыт кредит.
— У меня найдутся деньги. — Он заколебался.
— Что-нибудь еще? Говори начистоту, друг мой.
— Я оставил… кое-кого у хлюнов, но теперь мне никак не попасть обратно в портовый город.
— Кое-кого? — спросила Улиса, бросив на него проницательный взгляд. — Не Мендарк ли это?
— Не Мендарк! — ответил он с иронической улыбкой. — Так вот, значит, где он прячется?
— Я не могу обсуждать это даже с тобой. Столкновение интересов.
