— Их схватили, — сказал он.
— Дай им еще один день, — произнес Оссейон с еще более отсутствующим видом, чем обычно.
— Неужели сила Иггура распространилась так далеко за такое короткое время? — сокрушался Мендарк.
— Не много нужно силы, чтобы накинуть ей на голову мешок в темном переулке, — мрачно заметил Оссейон.
Лилису поразило, как быстро они сдались.
— Я буду караулить, — сказала она, глядя на их поникшие головы.
Она натянула подаренную ей Таллией накидку, поскольку моросил мелкий дождь, прихватила с собой кружку чарда и кусок сыра и спустилась с горы. Там она взобралась на высокий холм, где выходил на поверхность сланец, и уселась наверху. Отсюда ей было видно все, что происходило вокруг, и открывался вид на море, когда было ясно, как сейчас.
Она несколько часов просидела на своем наблюдательном пункте, глядя на отражения в воде и мелкую зыбь и следя за судами на море. Один раз совсем близко от их лагеря прошло рыбацкое судно, и Лилиса успокоилась, только когда увидела, что рыбаки занимались ловлей крабов или омаров, которых потом выпускали обратно. Затем бот направился на север и вскоре исчез. Лилиса стала жевать сыр. Было очень ветрено, но девочке было не холодно в чистой теплой одежде и сапогах. Она все еще не могла понять, как произошло это чудо.
Горький чард уже остыл. Впрочем, она терпеть не могла чард. Она выплеснула его, наблюдая, как струйка льется со скалы.
Мимо прошли другие суда, и последние лучи солнца высветили белые паруса. Потом свет начал угасать.
Внизу возникла темная тень.
— Лилиса, детка, где ты? — Это был Оссейон.
— Здесь, наверху!
— Я принес тебе поесть, а то прямо кости торчат. — Она спустилась с холма. Оссейон принес огромный сандвич: два толстых ломтя хлеба, обжаренных в жире, которые были проложены горячим маринованным мясом, луком и подтаявшим сыром. Оссейон сел, прислонившись к холму, а Лилиса — рядом, на свою накидку и скрестила ноги.
— Ну и унылая мы парочка!
Она жевала сандвич, сказать ей было нечего.
— Что ты будешь делать, когда мы доберемся до Зиля? — поинтересовался он.
— Не знаю. А ты что собираешься там делать?
— Буду ждать, пока они поговорят с мудрецом, а потом, наверно, снова отправимся в путь. Я всего лишь солдат — и больше ни на что не гожусь.
Он умолк. Показался бот, медленно идущий со стороны Ганпорта.
— Что там происходит? — спросила Лилиса.
— Видимо, ищут нас.
— А это не может быть Таллия?
— Не думаю. Старый Пендер сразу бы узнал это место. Возможно, чернокулачники, — ответил Оссейон, — или этот негодяй Керт. Лучше беги и скажи Мендарку.
Откусив большой кусок сандвича, Лилиса стала взбираться наверх.
— Не спеши! — сказал он. — Даже если они найдут это место, у них уйдет не меньше получаса, чтобы сюда добраться. Я подежурю.
Она помчалась по тропинке. В лагере Мендарк что-то делал с одним из сундуков.
— Они идут! — закричала она с набитым ртом.
— Что?
— Оссейон считает, что это враги.
— Они высадились?
— Нет, пока что ищут место, где мы разбили лагерь. — Мендарк закончил то, чем занимался, и уселся у костра, явно не встревожившись. Лилиса побежала обратно.
— Что он сказал? — спросил Оссейон, не спуская глаз с моря.
— Он просто сел у костра.
— Не беспокойся, он свое дело знает.
— А я беспокоюсь. Где судно?
— Оно прошло мимо.
— Посмотри, что там такое?
— Где?
— Вон там, вдали!
— Острые у тебя глаза, девочка! Похоже, их преследуют. Но кто это — наш Пендер или враг? Бот очень маленький, — думаю, Пендер приплыл бы на большем. Ну ладно, ты тут последи, а я пойду переговорю со стариной Магистром.
Лилиса снова уселась на свой пост. Уже почти совсем стемнело. Снова взявшись за сандвич, она откусила огромный кусок. Мясо еще не остыло. Каким удовольствием стала теперь еда! Она доела сандвич. Стало совсем темно. Оссейон не возвращался. Что планирует Мендарк? Если бы только здесь была Таллия!
Таллии все еще оставалось несколько часов ходьбы до лагеря. Тропинка была скользкая, и местами небольшие оползни разрушили ее или завалили камнями и грязью.
Когда Таллия с трудом поднималась на последний склон, рана в бедре, полученная две недели тому назад, сильно болела. Путешествие оказалось гораздо более долгим, чем она рассчитывала: тропинка превратилась в трясину, а овраги, прежде сухие, были заполнены водой. Добравшись до вершины, она увидела вдали, на берегу, огонь. Похоже было, что горит бот. Конечно, это не Пендер. Хотя он уже мог сюда дойти. Ветер донес крики, затем все замерло.
Прихрамывая, она миновала горные заводи и лужицы, то и дело поскальзываясь. Она была совсем вымотана.
Наконец Таллия очутилась в лагере. Костер еще не потух. Палатка стояла нетронутая. Но в лагере никого не было. Осторожно обойдя лагерь вокруг, она вошла внутрь. В палатке не осталось ничего ценного. Сундуки исчезли. Она споткнулась о бревно, которое при ближайшем рассмотрении оказалось телом. Она перевернула его. Это был матрос без имени — немой.
Что-то лежало на земле возле костра: рюкзачок Лилисы! Вокруг были разбросаны ее одежда, мыло, гребень и другие вещи. Ничто не заставило бы девочку расстаться с рюкзачком. Собрав разбросанные вещи, Таллия привязала маленький рюкзак к своему, пытаясь восстановить события. Теперь уже сильно встревоженная, она направилась к воде.
У Пендера тоже был тяжелый день. На каждом шагу его что-нибудь задерживало. Купцы и корабельные плотники в Ганпорте были грубые и упрямые и привыкли все делать не спеша, им не нравилось, что их подгоняет какой-то толстый выскочка из Туркада (один раз ему так прямо и сказали). Было также очевидно, хотя об этом и не говорилось вслух, что проблемы возникли и из-за «Уличной девчонки».
Пендер дважды в ярости аннулировал заказ, так что к полудню все, что он получил, — это свежая еда, овощи и две бочки пресной воды. Не поступили ни консервы, ни запасной парус, ни бечева, ни брезент, ни бочонки со смолой… Список был бесконечен. Он не получил ни одного из множества необходимых инструментов. И не было никакой надежды, что все это будет готово сегодня или хотя бы завтра.
С матросами тоже были проблемы: «Уличной девчонке» нужна была команда из шести человек. Наконец он нашел четверых, включая надежного моряка по имени Растибл, который с ним плавал несколько лет тому назад. Это был коренастый мужчина лет сорока, с загаром кирпичного цвета. Большую лысину обрамляли пушистые белокурые волосы, не вязавшиеся с его обликом.
