Старуха продолжала:
— …убежала из порочного Туркада с этим стариком, ее почтенным дедушкой…
— Дедушкой, да уж! Старый распутник! — раздался голос из задней части кабака, где пылал камин.
Хозяйка умолкла, высматривая того, кто ее перебил. У этого человека один глаз был налит кровью, на лбу — свежая ссадина.
— Блегг, негодяй! Слишком поздно оторвал глаз от щели в стене пристройки, не так ли? Ребята, вышвырните его.
Два дюжих парня схватили Блегга и выбросили за дверь.
— Почтенный дедушка, называет она его, и кто я такая, чтобы сомневаться в ее словах? Разве она не выглядит как порядочная, скромная женщина? Разве она не похожа на любого из нас?
Посетители — дородные матроны и тучные бюргеры с тяжелыми челюстями и бесцветными волосами — все как один враждебно уставились на Карану.
— Она, — и крошечный палец указал на съежившуюся Карану, — рассказала мне, что пришла сюда, терзаемая туркадской болотной лихорадкой, от которой кишки превращаются в воду. Не буду удручать вас подробностями этого мерзкого недуга. И только посмотрите, как она дрожит, как она худа и слаба, какое бледное лицо, какие желтые остекленевшие глаза, как у дохлой рыбы, какие… — тут она запнулась, вероятно забыв, о чем начала говорить, — страдая от лихорадки, как я уже говорила, и других заразных болезней, вызывающих ужасный зуд, которые, чтобы не позорить ее при незнакомцах, я не стану упоминать… — Шанд беззвучно трясся, прикрыв рот рукой.
— Итак, она смиренно извиняется за то, что совершила — в своем горе, а вовсе не из-за вина, которое выпила, вовсе нет… Хотя взгляните, как краснеет у нее лицо, — а это бесспорный признак горького пьяницы, уж я-то знаю, недаром я хозяйка этой гостиницы вот уже шестьдесят лет. Извиняется за то, что, не будучи в опьянении — о, нисколько, — она всячески нарушала наши обычаи. И мой дорогой друг — а она всегда им будет — щедро… Щедро! Посмотрите на эту крошечную монету… Просит вас пить с ней до тех пор, пока не будет истрачен полностью этот серебряный тар.
Она подняла монету так, чтобы на нее упал свет, несколько раз бросила на стойку, внимательно прислушиваясь к звону, пока все не затихли, снова повертела монету в руке в гробовой тишине и в заключение попробовала на зуб. Наконец удовлетворившись, она кивнула, сунула монету в карман и, сердито взглянув на Карану, повторила:
— Пока этот маленький тар не будет полностью пропит. Этот крошечный кусочек серебра.
Посетители разразились аплодисментами и кинулись к стойке.
— Она хотела еще один тар, — сказал Шанд после долгого молчания.
Карана затихла. Она опустила голову, так что Шанд не сразу понял, что девушка беззвучно плачет. Слезы текли у нее по щекам и капали на стол. Полагая, что урок хорошо усвоен, Шанд выказал немного сочувствия:
— Как ты могла быть такой наивной после всех твоих путешествий? В любом случае завтра мы отсюда уедем и никогда не вернемся.
Подвыпившие посетители ухмылялись, махали ей и поднимали бокалы, омерзительно пародируя приветственные тосты.
— Осталось ли что-нибудь в кошельке на завтра, теперь, когда все в северной половине Мельдорина знают, кто ты такая и откуда прибыла?
Она бросила ему через стол кошелек.
— Не так уж сильно он облегчился, — резко произнесла она.
Шанд хмыкнул. Они посидели недолго, потому что пьяное веселье становилось все разнузданнее, а Карана — все мрачнее, и тихонько ускользнули в свою комнату. Им принесли обед — остывший, переваренный и безвкусный. Покончив с ним, Карана уселась в единственное кресло, тупо уставившись на огонь в камине. Поняв, что лучше всего оставить ее в покое, Шанд тихо вышел на ночные улицы.
После полуночи его заставил вернуться в гостиницу штормовой ветер, внезапно налетевший с юга. В комнате было темно. Он зажег свечу от уголька в камине. Карана, свернувшись клубком в кресле и натянув куртку на голову, спала, свесив руку через подлокотник.
Шанд хотел было ее разбудить, но решил, что ей достаточно удобно в кресле. Он запер дверь, разделся и улегся на ту из двух кроватей, которая показалась ему менее шаткой. Спал он очень плохо, потому что в матрасе было полно блох.
На следующее утро Карана впервые поднялась раньше Шанда. Она уже успела побывать на кухне и заказать завтрак, который пришлось ждать всего один час. Принесли жиденькую кашу, чуть теплую, и приторный чай, слишком сладкий даже для такой сладкоежки, как Карана.
— Это был последний раз, когда я позволила тебе выбирать гостиницу, — кисло сказала она. — Пошли?!
— Куда идем? — спросил он, почесывая блошиные укусы.
— Поделом тебе! — позлорадствовала она. — Куда угодно, только бы подальше от этой гостиницы.
— Хорошо, но повяжи голову шарфом. Пожалуйста. — Карана согласилась, что это разумно. Она завязала на голове зеленый шарф в виде тюрбана, а сверху надела шляпу. Около часа они побродили по порту, свернули к морю и наконец уселись на опустевшем моле, глядя на бурные волны. Шанд пошел еще немного пошататься по городу; Карана осталась размышлять о том, что добралась до поворотного пункта, где должна выбрать какое-то направление. Вернулся Шанд, насвистывая что-то себе под нос.
— Что нам теперь делать? — спросила Карана, болтая ногами.
Шанд долго не отвечал.
— Я надеялся, ты мне что-нибудь подскажешь. Карана смотрела на него, не понимая.
— Я знаю, что ты — чувствительница.
— У меня был небольшой дар, — проговорила она, — хотя я не слишком часто им пользовалась. Но тебе от него не было бы никакой пользы. Он пропал у меня по пути в Сет. Впрочем, я всегда знала, что мой дар слишком ненадежная вещь, чтобы на него полагаться.
— Я был в Туллине в начале зимы, когда объявился Лиан, — сказал Шанд, пристально глядя на нее.
При упоминании Лиана ее лицо смягчилось и взор стал задумчивым.
— Ты отправила мысленное послание в ту ночь, когда он прибыл в Туллин, — продолжал Шанд. — Даже я уловил его, а я не чувствительник. И даже я знал, что оно адресовано Лиану.
— Как ты мог это знать? Я даже не подозревала о существовании Лиана.
— Разве? Ты хочешь меня убедить в том, что никогда не видела его на Чантхедском Празднике?
Щеки Караны слегка порозовели.
— Конечно, я видела его там. Но когда я передавала мысли, то понятия не имела, что он в Туллине. Откуда мне было знать? — И тут ее осенило. — Я поняла, чего ты от меня хочешь, — заявила она. — Ты нашел меня и вылечил, чтобы я смогла отыскать Тензора и раздобыть для тебя Зеркало. Я надеялась, что хотя бы тебе от меня ничего не надо.
— Мне и не надо, — мягко сказал Шанд. — Когда я тебя нашел, то даже не знал, что Тензор был на Тайном Совете. Нет, есть несколько причин, по которым я тебе помогаю, но хватит и основной. Когда я увидел тебя, ты лежала на полу, с бледным лицом и спутанными рыжими волосами, и я вспомнил, когда тебя видел последний раз.
