— Я бы не стал на это полагаться, — вздохнул Иггур. — Заканчивай, летописец.
Рассказ Лиана о собственном бегстве вызвал моментальную реакцию.
— Я же говорил, что он продался врагу! — закричал Иггур, поднимаясь на ноги. — Раздавите скорпиона, пока он еще маленький, или нас ждут страшные несчастья!
Лиан вскочил. Все были шокированы, никто не произнес ни слова. Рука Караны потянулась к ножу, висевшему у нее на поясе, но Таллия крепко схватила ее за запястье.
— Ты слишком много берешь на себя, Иггур, — холодно произнесла она. — Мы будем действовать по закону, принятому на Мельдорине. Мы допросим подозреваемого, предадим суду, и, если будет установлено, что он предал нас, его ждет суровое наказание. Не так ли, Мендарк?
Невзирая на собственные опасения, Мендарк не собирался позволять Иггуру командовать.
— Конечно! — подтвердил он. — Пускай сначала закончит свою историю. И учти, Лиан, что мы будем взвешивать каждое твое слово.
Лиан продолжил, он старался говорить как можно более убедительно, понимая, что от этого зависит его жизнь. Такому дознанию он еще никогда не подвергался, несмотря на то что дзаинянину было не привыкать к предубежденным расспросам.
— Расскажи мне снова о твоем побеге, — потребовал Иггур, сверля его невидящими глазами. Он все задавал и задавал вопросы, цепляясь к каждому слову. — Я не удовлетворен ответами, — произнес он наконец.
— Я больше не могу! — закричал Лиан. — Я повторил все уже дюжину раз.
— Хватит, Иггур! — воскликнул Мендарк. — Карана, Лиан, оставьте нас ненадолго. Лиан, дай сюда дневник и документы.
Они прочли все от корки до корки, особенное внимание обратили на те страницы, где описывались созданные Тензором врата.
— Нам необходимо все это обсудить, — заявил Мендарк, когда они закончили с документами. — Я знаю, что Рульк был изможден, но все равно непонятно, как им удалось ускользнуть? Это не очень-то правдоподобно. Но я не нашел ни одной нестыковки в его истории.
— И я тоже, — сказали в один голос Малиена и Шанд. Малиена дала знак старику говорить первым.
— И я тоже, — повторил Шанд. — Но дзаиняне — прирожденные лжецы, это всем известно. Никто не может воспротивиться воле Рулька. Тем более Лиан. К тому же он помогал Тензору.
— Должно быть, Рульк позволил ему уйти, — добавила Малиена.
— Конечно! — воскликнул Иггур. — Чтобы они шпионили за нами. Убейте их обоих и положите этому конец.
Наступила жуткая тишина. Мендарк поднялся на ноги:
— Они еще не были подвергнуты испытанию! — Иггур отступил на шаг.
— Справедливость — это слабость, которую мы сейчас не можем себе позволить.
— Держи себя в руках! — процедил Мендарк. — Ведь ты пошел войною на Туркад во имя справедливости! Даже если Лиан продался, он будет нам полезен. Шпион многое может сообщить о своем хозяине.
— Именно так, — сказала Малиена. — Мы узнаем о Рульке больше, чем он о нас.
— И вы осмелитесь, после того что Рульк сделал со мной? — гневно спросил Иггур. — Надо покончить с предателями.
— Думаю, в таком случае мы и тебя должны остерегаться, — холодно произнес Мендарк. — Я уверен, нам удастся воспользоваться знаниями Лиана, к тому же Совету пригодятся его мозги и память.
Они допрашивали Карану так же тщательно, но совсем не долго. Всем стало ясно, что она говорит правду о своем побеге.
Уже давно пришло время трогаться в путь. Они поспешно свернули палатки. Через несколько часов начало светать, на востоке полыхали яркие зарницы, и вскоре поднялось солнце, заставив их снова разбить лагерь.
Пока они ставили палатки, Мендарк подошел к Лиану.
— Есть один вопрос, который я не затрагивал раньше, — сказал он. — Ты многим мне обязан, ведь я оплачивал твое обучение в течение пятнадцати лет.
— Я никогда об этом не забывал, — ответил Лиан. — Что ты от меня потребуешь?
— Просто помни, кто твой хозяин, — пригрозил Мендарк.
— Мне очень страшно, Карана, — прошептал Лиан, когда они оказались в своей палатке.
Карана лежала распластавшись на простыне, с нее ручьями стекал пот.
— Пожалуйста, опусти занавеску.
Как только Лиан выполнил ее просьбу, она скинула с себя всю одежду. И подстелила ее под себя, надеясь спастись от жара, поднимавшегося от земли. Лиан взял свой дневник и начал обмахивать Карану.
— Не знаю, как я переживу это путешествие.
— Я тоже не знаю, что со мной станется, — печально произнес Лиан.
Карана села и взяла его за руку:
— Прости меня, Лиан. Я думала только о себе.
— Я боюсь Баситора и Иггура.
— Кажется, Мендарк на твоей стороне.
— Только потому, что ему от меня что-то нужно! Теперь я опасаюсь всех, кроме тебя. И больше всех Рулька. Карана, искушение было слишком велико. Тот раз, когда я… когда я искал в твоей комнате Зеркало, был ничто по сравнению с этим.
Она притянула его к себе, они тихо лежали вдвоем; несмотря на жару, их бил озноб.
Следующей ночью Карана боялась, что у нее не хватит сил дойти до привала. На рассвете она молча съела свой скэгг и тут же укрылась в палатке, которую Лиан установил в тени невысокой скалы. Она снова сбросила с себя одежду и задремала. Когда пришел Лиан, девушка уже крепко спала.
Днем стояла удушающая жара, необычайная даже для Сухого Моря. Все в лагере спали, выставлять стражу не было нужды.
Карана тихо вздохнула и перевернулась во сне. Вдруг зрачки под закрытыми веками забегали, дыхание стало прерывистым.
— О! — простонала она то ли от боли, то ли от удовольствия. — О!
Проснувшись, Лиан увидел, что Карана встает. Ее глаза были широко открыты, руки вытянуты вперед, как у лунатика. Затем она снова прижала руки к груди, сделала три глубоких вздоха, вскрикнула и воздела руки к небу, словно поднимая что-то над головой.
Одной рукой она толкнула шест, и палатка рухнула. Карана попыталась отвести ткань от лица, оступилась и упала.
Ударившись о землю, Карана наконец проснулась и смотрела теперь на Лиана, который заново устанавливал шест с непередаваемым отчаянием.
— Я страшно испугалась, — сказала она. Остальные уже сбежались к их палатке, спрашивая, что случилось.
— Каране приснился кошмарный сон, — объяснил Лиан, высунув голову.
Все разошлись, но Иггур прежде окинул юношу полным ненависти взглядом, словно незрячими глазами мог читать его мысли.
— Что тебе приснилось? — спросил ее Лиан, когда они остались вдвоем.
— Рульк. Он возвышался на своей машине, словно герой-завоеватель. От него исходили лучи, испепелявшие все вокруг. Он возвращается, Лиан!
