Лиан ринулся вперед, ступая по битому стеклу, и увидел, что Рульк насажен на один из металлических штырей, торчащих из разорванного борта машины. Пройдя насквозь, черный штырь торча у него из бока. Но Тензор продолжал что-то выкрикивать в сторону своего врага, и рубиновая струя все еще выходила из его кулака. Потом арким начал съеживаться и оседать, словно все его существо перешло в эту огненную струю и тело-оболочка осталось совсем пустым.
— Господин! — вскричала вельмиха Вартила и, пробежав по залу, нанесла Тензору сильный удар. Огненная струя угасла.
— Ах вы, безнадежные дураки! — сказал Шанд, поднимаясь на ноги. — Тензор, ты сумасшедший. Ты только посмотри, Лиан, что ты наделал.
Малиена с трудом дотащилась до Тензора, который когда-то давно был ее возлюбленным.
— Я хорошо поработал, Малиена, — обратился он к ней. Ее лицо выразило лишь презрение.
— Ты не Тензор! — воскликнула она. — Ты Питлис Второй — самый презренный дурак, какой только жил на свете. — На этот раз она не стала разрывать свою блузу в знак горя по нему. Вместо этого Малиена разодрала рубаху на спине Тензора, швырнула лохмотья в сторону и, опустившись на пол, закрыла лицо ладонями. — Аркимы прокляты!
Вартила по кускам разбитого стекла спешила к Рульку.
— Господин! — закричала она, падая на колени и хватая его за руку. — Я была слепа, господин, но теперь я знаю тебя. Прости меня, господин.
Рульк взял Вартилу за руку и улыбнулся:
— Благодарю тебя, мой самый преданный слуга. Но теперь все кончено. Ты свободна.
Слезы лились по щекам Вартилы.
— Что мне делать со свободой? — Она с отвращением произнесла это слово, словно это было богохульство. — Все, что я когда-либо хотела, — это служить моему господину.
Рульк извивался на металлическом штыре. Никто больше не мог считать его своим врагом — так велика была его мука, так велико благородство.
— Магрета жива? — простонал он.
— Да, — ответила Вартила. — Она лежит вон там.
— Займись ее ранами, верный слуга, а потом принеси ее ко мне.
Лиан сжал ладонь Караны в своей. Девушка не узнавала его. Он попытался выпрямить ее несчастное изломанное тело, но она все кричала и кричала. Он никак не мог ей помочь. К Каране подбежали Шанд и Малиена. Лиан путался у них под ногами, заламывая руки в горе, так что Шанд оттолкнул его.
— Уходи отсюда, чертов дурень! Позаботься о Рульке. — Лиан побрел к Рульку. Потрогал черный металлический штырь.
— Это сделал я, — с горечью сказал Лиан. — Я самый глупый человек на свете.
Рульк слабо улыбнулся.
— Да, это так, — согласился он. — Но разве ты не летописец? Такая уж у меня судьба, Лиан. Сними меня с этого штыря.
Рульк протянул ему руку, Лиан схватил ее и, напрягшись, стал притягивать карона к себе. Штырь начал выходить из раны. Губы Рулька искривились, обнажив окровавленные десны.
— Сильнее! — попросил Рульк.
По-видимому, он начал терять сознание. Тогда Лиан со всей силы рванул его к себе, и Рульк свалился на пол. Из огромной раны в боку хлынула кровь. Лиан увидел лица гаршардов, собравшихся вокруг, — на них был написан ужас от того, что они могли спасти своего господина, но не сделали этого.
Рульк захлебывался собственной кровью. Лиан стер ему кровь с губ. Карон посмотрел на свою дрожащую руку, словно не веря, что все это происходит с ним на самом деле.
— Где Карана? — спросил он, и взгляд его выражал удивление.
— Вот тут, рядом.
Повернув голову, он увидел лежавшую неподвижно Карану. Лишь порой по ее телу пробегала дрожь.
— Спасибо тебе, Карана. — Рульк сжал вялую руку девушки, и боль у нее уменьшилась, а у него стала сильнее. — У меня для тебя есть дар.
— Дар Рулька! — прошептал Лиан. — Надеюсь, это не кубок с отравой, как в последний раз.
Рульк с трудом извлек из кармана куртки черную бусинку в прозрачном футляре.
— Что это? — тихо спросила Карана.
— Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Используй ее, если тебе станет лучше. Если нет — это не имеет значения. — Он положил футляр Каране на ладонь и зажал ее пальцы вокруг него. — У меня кое-что есть и для тебя, Лиан.
— Я не заслуживаю награды, — с горечью возразил Лиан.
— Все равно я хочу дать тебе это.
Рульк снял через голову крошечный серебряный ключик на серебряной цепочке.
— Мои шпионы доложили, что в Чантхенде у тебя пропало сказание, летописец. Вот тебе другое, получше! Но его придется заработать. — Рульк надел цепочку на шею Лиану. От этого движения алая кровь хлынула на пол. Казалось, Рулька заворожили узоры, появившиеся, когда кровь растеклась по плиткам. — Боль даже сильнее, чем в последний раз, — пробормотал он.
— Я не знаю, с чего начать, — глупо ответил Лиан.
— Начни с Альцифера. — Рульк прикрыл глаза и замер, потом, по-видимому, обрел новые силы. — Мы вымираем, летописец. Кароны будут жить лишь в твоих сказаниях. Ты сложишь их для меня?
Лиан снова вытер ему губы. Из бока Рулька не переставая струилась кровь. Смуглое лицо стало пепельно-серым.
— Да, клянусь, — воскликнул Лиан, обуреваемый чувством вины и стремлением искупить ее.
— Но только расскажи правду. Всю правду!
— Но Предания и есть правда! — возразил Лиан. — В них истина, которую мы можем извлечь из прошлого.
Рульк посмотрел на него с жалостью:
— Милый мальчик! Ты провалился на финальном испытании. Ты веришь в то, чему тебя учили. Все другие пусть верят, но мастера должны знать правду. История такова, какой ее напишут, — вот единственная правда. Но довольно об этом. Я хочу поговорить с Тензором, прежде чем умру. Принесите его сюда!
Тензора перенесли и положили рядом с Рульком и Караной.
— Карана! — просипел Тензор. Ее веки затрепетали, и она открыла глаза. Она мучилась от боли. — Прости меня за то, что я пытался уничтожить твои таланты троекровницы. Я сделал это из лучших побуждений.
Своей маленькой бледной ручкой Карана взяла огромную смуглую руку Тензора. Рука у него была еще холоднее, чем у нее самой, и совсем безвольная. С трудом повернув голову, она заглянула ему в глаза.
— Я ненавидела тебя за это, но какое значение имеет это теперь? — прошептала Карана и снова прикрыла глаза.
— Итак, враг мой! — сказал Рульк. — Вы, аркимы, в конце концов получите свою свободу и свой мир.
— Слишком поздно, — ответил Тензор. — Наш народ склонен к безумствам, но нам недостает мужества. Мы так долго использовали вас, каронов, в качестве отговорки, что теперь уже не знаем, как нам встретиться лицом к лицу с собственным миром.
