У Магреты началась истерика, она хлестала Феламору по лицу.
— Нет! Я отказываюсь верить твоей гнусной лжи! Как ты могла сделать со мной такое? Ты чудовище!
Феламора даже не защищалась:
— Да. Но ты подашь мне руку? Ты простишь меня, прежде чем я уйду… внучка?
Магрета замахала в воздухе кулаками:
— Никогда! Я плюю тебе в лицо.
— Я не заслуживаю лучшего. Я шагала по головам всех и вся, даже по головам своих родных, ради того, чтобы выжила моя раса. Отойди, Магрета. Я пройду через Путь сама. Сейчас феллемы уже дома. Я выполнила свой долг. А моя судьба не имеет значения. Я феллем, — прошептала она, салютуя Каране, Магрете, всем остальным, присутствующим в Большом Зале. — Я Таллалам! — Этот возглас эхом отозвался в зале.
Путь снова сузился.
— Прощай, внучка. Прости меня.
Феламора вскочила во врата. С минуту они оставались открытыми, потом захлопнулись. Оставшиеся в Шазмаке увидели лицо Феламоры, искаженное мучениями. Вспышка синего и белого света скрыла врата, воронку и все существа, затаившиеся возле него. Дыра в стене затянулась. Феллемы ушли домой.
Магрета смотрела в Зеркало, прослеживая их на всем пути до Таллалама. Они ликовали, оказавшись в собственном мире, — даже Феламора. Магрета отшвырнула Зеркало, и картинка застыла в нем.
— Ни в одном из трех миров нет справедливости! — сказала она Каране.
Карана закашлялась и застонала. Боль снова вернулась.
— Чего же ты ожидала от Кривого Зеркала?
Большой кокон врат Шанда сильно растянулся и превратился в тонкую нить, соединяющую собой Каркарон с Шазмаком. Нить порвалась, Шазмак исчез, а вместе с ним и врата. Вся компания созерцала теперь обледеневшие стены Каркарона. Врата подвели, и Карана, смертельно раненная, осталась в Шазмаке, куда было по крайней мере четыре дня пути.
Шанд повернулся к Лиану:
— Она была Таллаламом, а Таллалам был ею. Интересно, что они там найдут? Ведь Непреодолимая Преграда повлияла не только на Сантенар.
— Шанд, открой врата еще раз, — заплакал Лиан. — Карана умирает!
— Не думаю, что я смогу, — ответил Шанд. — Теперь все изменилось.
Он был прав. Если Каркарон и прежде поражал своей странностью, то теперь он стал невероятно причудливым. Стены здесь были порой мягкие, как сыр, а порой — твердые, как металл, к тому же они все время перемещались. Полуразрушенная каменная лестница спиралью уходила сразу в нескольких направлениях, а по ней вверх и вниз слонялись кошмарные призраки, приводя в действие устройства, разбрызгивавшие повсюду сгустки нереальности. Воздух постоянно менял цвет. Самые различные звуки терзали барабанные перепонки.
Шанд, Таллия и Малиена, собравшись вместе, пытались заблокировать Каркарон и восстановить врата. К ним присоединился Иггур, рвавшийся обратно, к Магрете.
— Да, на это уйдет немало времени, — проворчал Шанд, когда они бились над искривленной тканью пространства и времени.
— Я не понимаю, что произошло между Феламорой и Рульком, — сказала Малиена. — На мгновение он стал совсем беспомощным.
— Лиан может тебе объяснить это, — хмыкнул Шанд. Лиан прекратил тереть покрасневшие от слез глаза и покачал головой. Он испытывал адские муки.
— Нам нужно знать! — отрезал Иггур, который вместе с Таллией занимался каким-то загадочным магическим процессом.
Лиан сделал над собой видимое усилие:
— Часть истории содержится в книжке Ялкары. Именно там я нашел самое начало событий, приведших к возникновению Непреодолимой Преграды.
— Я думал, что эта книжка была уничтожена, прежде чем ее успели прочитать, — с подозрением взглянул на него Иггур.
— Это совсем другая история, и я расскажу ее как-нибудь в другой раз. — Лиан выдавил слабую улыбку. — Вот что было написано Ялкарой — во всяком случае, вкратце.
Давным-давно на Таллаламе жили две человеческие расы — мариемы и феллемы. Народ феллемов был многочисленным и отличался талантами в области психологии и воздействия на человеческое сознание. А мариемы прекрасно разбирались в разных устройствах и машинах. Но не были плодовиты. Со временем эти два народа размежевались — по мере того, как у каждого из них развивались собственные таланты и культура. Мариемы и феллемы смешивались между собой, так в конце концов образовалось два совершенно разных народа.
Мариемы накапливали богатство и власть, поскольку строили свою цивилизацию с помощью машин, которые за них работали. Не ощущая своего родства с природой, мариемы принялись ее покорять. Они вырубили прекрасные леса, которые когда-то покрывали все континенты Таллалама. Они изменили течение рек, прорубили дороги в дикой местности и построили огромные города. Феллемы были оттеснены на самые бесплодные и скудные земли, в то время как мариемы использовали для своей цивилизации все больше богатств этого мира.
У феллемов были совершенно иные взгляды. Их слияние с природой было полным, и они знали, что являются всего лишь одним из видов в огромной паутине жизни. Они не испытывали потребности в побрякушках цивилизации — за исключением искусства. Их жизнь была жизнью разума. Они никогда не срубили ни одного дерева и не убили ни одного животного, не вознеся благодарственную молитву за этот дар. Феллемы не строили городов, не использовали машин. Их ремесла и культура были очень простые, но очень красивые.
Иггур выругался и отскочил в сторону: их с Таллией задумка не сработала. Произошел небольшой взрыв, от ударной волны которого сломанные стены изогнулись, как резиновые, и начали вибрировать.
— Я не могу это сделать! — произнес он охрипшим голосом. — Каркарон — очень-очень странное место.
— У меня есть идея, — сказала Малиена. И шепотом поделилась с Иггуром своим предложением.
Тот кивнул:
— Имеет смысл попробовать.
Малиена выпустила в воздух содержимое одного из своих пузырьков и раздула его так, что все они в него вместились. Причудливый мир Каркарона был заблокирован, хотя до них еще доносились его звуки. Стало совсем темно, чтобы осветить пространство, в котором они оказались, Шанд поджег свою дубинку. Они вернулись к прерванной работе над вратами.
— Продолжай, Лиан, — попросила Малиена.
— Феллемы поняли, что мариемы хотят их вытеснить. Как только будет покончено с лесами, им будет негде жить, да и ни к чему. Мариемы покончат и с ними — не по злому умыслу, а просто из алчности и безразличия. А прекрасный мир, хранителями которого они, феллемы, были, прекратит свое существование.
Феллемам нужно было изыскать способ обуздать мариемов и восстановить Таллалам. В отчаянии они начали заключать браки между теми, у кого были самые большие таланты или кто был чувствительником, — точно так выводят племенных лошадей. Они стремились так развить силу ума и своих иллюзий, что мариемы не смогли им сопротивляться.
