Куда же могла отправиться вся эта компания? Скорее всего врата Шанда унесли их обратно в Каркарон. Она попыталась нащупать туда Путь, но после отбытия Феламоры все изменилось. Она совсем не видела Каркарон.
Карана зашевелилась.
— Лиан! — простонала она.
— Я не могу его найти.
Карана начала прерывисто дышать. Магрета дала ей воды, после чего та немного успокоилась. Карана снова прикрыла глаза.
Через какое-то время Магрета осознала, что оставшиеся в живых гаршарды собрались вокруг и смотрят на них обеих. Все, чему они служили, погибло, и они подвели своего господина как раз в тот момент, когда были ему особенно нужны. Смерть Рулька освободила их, но одновременно лишила цели жизни.
Особенно скорбела о его гибели вельмиха Вартила. Вартила, которая признала своего господина, когда было слишком поздно, которая стала гаршардом лишь в момент их величайшего поражения, была в полном отчаянии.
— Ради чего была дана мне жизнь? — рыдала она.
— Люди, — обратилась к ним Магрета. — Рульк мертв, и гаршардов больше нет. Здесь вам больше нечего делать. Возвращайтесь туда, где жили до того, как Рульк стал вашим хозяином. Поклянитесь, что у вас больше не будет господина.
Вартила и другие гаршарды поклялись, потом отвернулись и, напуганные и одинокие, поплелись в свои южные леса, чтобы скрыться там. Все — кроме одного.
— Ты идешь, Идлис? — спросила Йетча, с тоской оглянувшись на него. Эти последние несколько дней они постоянно были вместе.
— Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла, — успокоил ее Идлис, — но сначала я должен закончить тут одно дело.
Идлис взглянул на Карану, и на его лице появилось выражение, напоминающее нежность, — насколько позволяли его топорные черты.
«Если бы только Рульк прислушался, — размышлял он про себя. — Я его предупреждал: сказание Лиана было не басенками, а предсказанием. Но Рульк и слушать меня не захотел. А у Лиана сказание вышло даже лучше, чем он сам ожидал. „Мы приходим из ничего — в ничто и вернемся“».
Идлис повернулся к Магрете.
— Я целитель, — напомнил он. Его низкий голос звучал сейчас очень мягко. — У меня долг перед Караной. Ты когда-то отказалась от моей помощи, — обратился он к девушке, имея в виду ужасные раны, которые она получила, когда задушила собаку Идлиса. — Ты позволишь мне помочь на этот раз?
— Буду весьма признательна, — прошептала Карана. Она больше не боялась его.
— Ей холодно, — сказал Идлис Магрете. — Принеси две жаровни, несколько одеял и горячее питье.
Пока Магрета выполняла его распоряжение, Идлис разрезал одежду Караны. Он вскрикнул при виде многочисленных шрамов и новых повреждений.
Прикрыв Карану одеялами, он ушел и вскоре вернулся с пурпурным пузырьком. Он вылил несколько капель этой жидкости на язык Каране.
— Тебе лучше?
— Немного, — шепотом ответила она. — Но теперь у меня так кружится голова!
Идлис ощупал тело девушки, но прикосновения его были бесконечно осторожными. Он взял ее за бедра и начал поворачивать то в одну, то в другую сторону, пытаясь поставить на место сломанные кости. Карана кричала.
Лицо Идлиса приняло серьезное выражение.
— Она не должна бы ничего чувствовать, — сказал он Магрете. — А дать ей более сильную дозу значило бы убить ее. Осталось лишь одно средство, но я боюсь прибегнуть к нему.
— Делай что угодно, — молила Карана, корчась от боли.
— Я говорю о храксе, наркотике, — сказал он ей. — Ты ведь уже пробовала его, не так ли?
— Дважды, — ответила девушка, содрогнувшись при воспоминаниях о сушеном фрукте гаршардов, который она случайно унесла из Каркарона. От него у нее были шизофренические кошмары. Но при одном лишь упоминании о храксе тело Караны напряглось — так она возжаждала вновь почувствовать те ощущения.
Идлис нахмурился:
— В таком состоянии он может либо убить тебя, либо навсегда тобой завладеть. — Он объяснил суть дела Магрете. — Хракс — опасный наркотик. Мы используем его, когда нам надо поработать всем вместе, с одним сознанием, чтобы чувствовать и контролировать. Он применялся и против тебя, когда прошлым летом ты сражалась со Второй Армией в Баннадоре.
Магрета очень хорошо помнила тот день и свое ощущение, что ей противостоит целое содружество чужих сознаний и общая воля большого числа людей.
— Но для нее, да и для тебя, Магрета, это самый опасный наркотик в том смысле, что у вас может возникнуть привыкание. Она попробовала его уже дважды. Еще один раз — и я не поручусь, что у нее не появится зависимость. Есть у него и другие побочные действия, все зависит от того, кто его принимает. Кто знает, как он повлияет на троекровницу?
— Значит, он может ее убить? — Идлис кивнул:
— Может. Но ничто иное не избавит ее от боли.
— Карана, — сказала Магрета, обливая ее руку слезами, — тебе хорошо известно, что я холодная, бесчувственная женщина. Как я могу потребовать от тебя того, что не могу сделать сама? Но…
— Говори, что тебе надо, — резко произнесла Карана.
— Ты примешь хракс и дашь мне шанс восстановить равновесие? Я клянусь…
— Я… — начала Карана.
— Не торопись, — перебила Магрета. — Это может тебя убить.
— Или если у тебя появится зависимость и ты не сможешь раздобыть его, тебе самой захочется умереть, — добавил Идлис.
— Какая разница? — воскликнула Карана. — Я умираю! Если хракс — единственное средство, чтобы уменьшить боль, тогда дай мне его. Я должна помочь Магрете.
— Очень хорошо, — ответил Идлис. — Я начну с маленькой дозы. Не исключено, что обойдется вообще без последствий. — Он отрезал от сухого фрукта кусочек величиной с горошину и положил ей на язык.
Хракс напоминал чересчур засушенный абрикос.
— У меня горит во рту, — сказала Карана. Выдержав паузу, Идлис снова взялся за ее бедра и попытался поставить кости на место. Карана закричала.
Идлис взглянул на Магрету:
— Придется увеличить дозу.
Каране пришлось принять еще одну дозу, а потом третью, прежде чем Идлису удалось выправить кости таза. После этого он выправил девушке ноги, и вдруг лицо ее стало спокойным, его больше не искажала гримаса боли. Идлис промыл ей раны и ссадины и перевязал их. И снова укрыл Карану одеялами. На его лице, словно вырубленном топором, появилась усталость.
— Я думал, у нее сломан позвоночник, — сказал он Магрете, стоявшей в изголовье кровати. — Но нет — только кости таза, правда в трех местах… да еще обе ноги. Одно бедро смещено, и еще сломано множество разных костей. Тут нужно время, чтобы они срослись, однако я поставил их на место. Я особенно искусен по части костей. Теперь мы должны наложить гипс на бедра и на ноги, а иначе она никогда больше не сможет ходить. Впрочем, даже с гипсом такую вероятность исключить нельзя. А что касается того, чтобы рожать… — Он покачал головой. — Лучше вообще избегать беременности.
