— Я была права насчет тебя, — сказала Феламора. — Маленькая ноющая предательница! Я чуть ли не сочувствую Рульку, думая о том, что ему пришлось иметь с тобой дело. Однако я многое от тебя узнала. Он сделал попытку и потерпел неудачу. Наверно, его уверенность поколеблена. Он слаб! Прежде он не испугался бы даже транкса! Рульк слабее, чем я смела надеяться, и теперь ему придется искать новую чувствительницу. Итак, что же мне сделать с тобой? Если бы не предостережение о троекровнице, я могла бы тебя отпустить. Такая предательница, как ты, принесла бы больше неприятностей моим врагам, чем мне.
Карана сидела на снегу, вяло вытирая рот о рукав своей куртки. Взгляд у нее был безучастный.
— Пожалуй, лучше подстраховаться, — решила Феламора и согнула пальцы.
Таллия все еще пыталась найти путь, чтобы выбраться из иллюзии. Теперь Таллия знала, какого та типа, и это немного помогало. Иногда ей даже удавалось увидеть Карану и Феламору, когда они двигались. «Интересно, как именно воплощена эта иллюзия», — подумала Таллия. Она определенно казалась твердой на ощупь, но не могла быть твердой. Работа с твердым веществом была совершенно особой отраслью Тайного Искусства, и даже самые могущественные мастера редко ею владели.
Если бы у Таллии был топор, она бы могла попробовать прорубить просеку и выбраться к лощине, но она сомневалась, что ей это удалось бы. Она припоминала все известные ей способы развеять такие чары, но ни один не сработал бы против самого великого иллюзиониста на Сантенаре.
И вдруг Таллию осенило. Ведь иллюзия сделана с учетом того, что было известно Феламоре о Таллии и Каране. Чтобы иллюзия была неуязвимой, нужно было предусмотреть любые попытки разрушить ее и застраховать от них иллюзию. Но если Карану Феламора, может быть, и знала, то о Таллии, у которой был совсем другой разум и обучение, ей ничего не было известно.
Какой высоты иллюзия? Таллия набила карманы куртки шишками. Не очень-то мощные метательные снаряды, но под рукой не было ничего получше. Выбрав одно из самых крепких деревьев и сняв сапоги и носки, Таллия начала взбираться по стволу. Это было нелегко: другие деревья все время мешали ей, цепляясь за одежду. Иногда ствол выбранного ею дерева сталкивался с ветками и стволами других деревьев, и тогда Таллия обдирала руки и ноги об их грубую кору. Она едва не вскрикнула, когда это случилось в первый раз. Пытаясь увернуться, она содрала на голени кожу, и на снег под деревом начала капать кровь.
Во второй раз она уже была готова к нападению, и ей лишь придавило большой палец ноги. Чем выше она поднималась, тем тоньше становились стволы, тем мягче кора, так что больше у Таллии подобных проблем не было.
Когда она оказалась на высоте примерно семь-восемь саженей, то обнаружила, что иллюзия стала слабее, — по-видимому, Феламора считала, что наверху можно обойтись без нее. Таллия увидела сквозь ветки поляну. Она перебралась с одного дерева на другое, подвергаясь смертельной опасности: ведь одно неверное движение — и она упала бы. Наконец она очутилась почти у самой поляны — до нее оставалось всего несколько деревьев. Раздвинув ветки, Таллия посмотрела вниз.
Иллюзия мерцала в воздухе, подобно миражу, но она разглядела Феламору и Карану. Феламора стояла к Таллии спиной, а Карана — лицом. У последней был ошеломленный вид, и она несколько раз упала.
Таллия вытащила из кармана шишку, взвесила ее в руке. Да, неважное оружие. К тому же очень густые ветки мешали хорошенько прицелиться.
Карана снова упала и на этот раз не поднялась. Таллия торопливо перелезала с дерева на дерево, цепляясь за ветки пальцами рук и ног. Добравшись до поляны, она хотела было бросить шишку, но неожиданно дерево закачалось. К ее ужасу, дерево стало под ней прогибаться, и вокруг больше не было деревьев, которые могли бы поддержать ствол со стороны поляны. Вес Таллии придал дереву ускорение. Снег стремительно надвигался на нее. При приземлении она наверняка расшиблась бы. Не дожидаясь этого, Таллия оттолкнулась от ствола, как при прыжке с шестом. Дерево резко выпрямилось, а Таллия описала дугу в воздухе и, когда Феламора обернулась на шум, ударила феллемку коленями в грудь, вложив всю силу в этот удар.
Феламора рухнула лицом в снег как подкошенная. Таллия связала ей руки за спиной.
— Карана, с тобой все в порядке? Быстрее, она в любую секунду может очнуться.
Карана села. У нее был изумленный вид. Голова кружилась, но тошнота прошла. Деревья больше не стояли сплошной стеной — иллюзия исчезла. Теперь Таллия и Карана могли идти в любом направлении.
— Что нам с ней делать?
— Я знаю, что мы должны сделать, — ответила Карана.
Таллия молча подала ей нож.
— Я сказала «должны сделать», но не «сделаем». Я не могу убить беззащитного человека — даже ее.
Они перевернули Феламору на спину. Та была без сознания, но дышала.
— Тогда давай оставим ее здесь, — предложила Таллия. — Заткнем ей рот и завяжем глаза. Это обуздает ее силу.
Так они и поступили, а когда закончили, Феламора начала приходить в себя.
— Пошли! — закричала Таллия.
Они пробежали через поляну, подобрали рюкзак Караны и нырнули в лес. Здесь они остановились и оглянулись. Феламора шевелила руками и ногами — по-видимому, проверяла веревки, которыми была связана.
Карана помогла Таллии поднять с земли рюкзак. Только сейчас Карана заметила, что ноги у Таллии сильно поранены. При каждом ее шаге на снегу оставалась кровь.
— Твои бедные ноги!.. — воскликнула Карана.
— Ужасно болят.
Таллия надела носки и натянула сапоги. Когда она была готова, они пустились бежать. Не успели они уйти далеко, как за спиной раздался крик. Карана похолодела. Феламора беспомощна, и она умирает одна, в мучениях. Карана ощутила смятение, ей стало не по себе. Она остановилась, ей хотелось вернуться.
— Нет! — сказала ей Таллия, сжав запястье Караны железной хваткой.
— Но ей больно. Она ужасно мучается. Я не могу бросить ее умирать в одиночестве.
— Не смеши меня! — Таллия сплюнула и потащила Карану за собой. — Это она тебя зовет. С помощью голоса Феламора создает иллюзии, не менее сильные, чем зрительные. Как только мы окажемся за пределами слышимости, она не сможет причинить тебе вреда.
У Караны был расстроенный вид: она была уверена, что не ответила на отчаянную, искреннюю мольбу о помощи. Но они с Таллией все бежали и бежали, и наконец до них перестали доноситься крики. Но и после этого Карана ощущала своим нутром чувствительницы жалобные призывы. И вдруг все прекратилось. Они были в безопасности.
То и дело увязая, Карана с Таллией шли по заснеженной вересковой пустоши, пока не добрались до утеса, — эту веху ни с чем нельзя было спутать. Они шли по изрезанному оврагами краю весь день, и следующий тоже. Когда они увидели перед собой горную тропинку, уже стемнело. Однако Карана продолжала идти вперед. Беспокоясь за Лиана, она рысью спускалась по опасной тропе.
