— Возьми меня к себе, — призывала Карана. — Ты можешь это сделать!
Магрета попыталась подтянуть ее к себе. Вскоре в тумане начала вырисовываться фигура Караны. Она медленно подплыла к Магрете и, вцепившись друг в друга, девушки стали медленно опускаться по спирали.
— Держи связь! Не отпускай!
— Я не отпущу! — мысленно прошептала Карана. — Какое место назначения?
— Конечно, Каркарон, — прошептала в ответ Магрета. — Но я больше не вижу его.
— Вот он, — послала Карана сообщение, и перед Магретой сразу же возник четкий путь. Каркарон высился пред ней, но не как картинка в ее сознании, а как реальное место. Магрета протянула к нему руки, и их швырнуло в темноте в верхнюю комнату разрушенной башни.
Девушки снова прижались друг к другу, плача от облегчения. Магрета лежала на полу, грудь ее бурно вздымалась.
— Я совершенно вымотана, — сказала она. — Никогда мне не было так плохо.
— Тогда остановись! Ты себя убьешь!
— Вообще-то нам особенно не с чем себя поздравлять, — сказала Карана вскоре, когда они завтракали среди руин. Взошло солнце, и они были этому рады, поскольку теперь Каркарон стал еще более призрачным, чем прежде. Стены как-то странно деформировались, камни были мягкие, как сыр, свет, исходящий от стен, постоянно мерцал. Даже воздух был пряным и болезненно сладким.
— Врата — пустяк по сравнению с тем, что нам предстоит.
— Я начну об этом беспокоиться, когда придет время.
— Ты определенно изменилась со времени Фиц-Горго, — заметила Карана.
— Мы обе изменились.
— Мне просто необходимо поспать, — заявила Карана. — Каких-нибудь несколько часов. Я могу быть уверена, что ты от меня не удерешь?
— Можешь, — ответила Магрета. — По правде говоря, я так устала, что не смогла бы даже спуститься по лестнице.
— И все-таки я тебе не верю. Отныне я всегда буду сомневаться в том, что ты говоришь правду. Садись вот тут, а я положу голову тебе на колени. Если ты шевельнешься, я немедленно проснусь.
Магрета повиновалась, хотя и не без усмешки. Карана прилегла и сразу же уснула. Но Магрета не спала.
«Она слишком хорошо меня знает, — подумала Магрета. — Я действительно удеру, если появится шанс». Так она просидела почти два часа, но в конце концов ноги у нее замерзли и онемели, и ей пришлось вытянуть их. Карана сразу же открыла глаза. Бросив сердитый взгляд на Магрету, она тут же улыбнулась и, погладив ее руку, снова уснула.
Слегка перекусив — это было нечто вроде второго завтрака, они отправились в путь. Шли в гору, направляясь к дороге, ведущей в Шазмак. Магрета расслабилась после волнений последних дней.
— Ну что же, вот мы и снова в пути, только вдвоем. И это правильно: мы вместе в конце, как это и было в самом начале.
Магрета вернулась мыслями к путешествию в Фиц-Горго. Какой несчастной она тогда была! Но теперь все иначе. Она стала другой, и, даже если она не вернется, а теперь ее ждал в Туркаде родной дед, по крайней мере, она отправилась в этот последний, быть может, путь в ее жизни с целью и сознанием своей значимости. И все-таки как грустно было бросать Шанда! После Салюдита она держала его на некотором расстоянии. Так было нужно.
«А как изменилась ты, Карана, — подумала Магрета. — Я помню, как ты выглядела в ту ночь, когда мы прокрались в Фиц-Горго: лицо бледное, а глаза круглые от страха. Но как только мы заключили соглашение, ты ни разу от него не отступилась. Никогда! За последний год ты перестала быть тем смеющимся ребенком». Лицо у Караны уже не было круглым, черты заострились, а взгляд стал более грустным и мудрым.
Магрета думала и об Иггуре. Она многим была ему обязана, однако он был частью ее прошлого. Необходимой частью, и в некотором отношении достойной, но, казалось, с той поры прошла целая вечность, и теперь все закончилось.
Поднимаясь по крутому склону горы, Карана украдкой взглянула на Магрету. Да, теперь они друзья, независимо от того, как начались их отношения. У Магреты больше нет этого потерянного взгляда. За последний год она нашла себя. Она теперь знает, кто она такая и каково ее место в мире. Но она знает и то, каковы скорее всего будут последствия, и потому оттолкнула от себя мир.
Каране вспомнились слова Рулька: «Ты придешь по доброй воле, когда наступит время». Как он был прав!
Сейчас у нее было такое же ощущение, как тогда, когда они с Магретой пробирались в Фиц-Горго: она совершает глупость, ввязываясь в то, что ей не под силу. Случится что-то ужасное и непоправимое. И невольно Карана начала излучать волны тревоги — точно так же, как и тогда.
Магрета ощутила это.
«Бедная Карана! Чувствительница — она пленница своих обостренных чувств». Но теперь Магрета умела спокойнее реагировать на панику подруги.
— Когда я была ребенком, в обширном краю Мирриладель, — сказала она, — я тосковала о двух вещах (помимо матери и отца).
Оторвавшись от своих мыслей, Карана взглянула на нее — столь неожиданно было замечание Магреты.
— Море и горы, — продолжала Магрета. — Я ощущала вкус моря, когда мне в самое ухо вздыхала морская раковина, но я никогда не бывала в горах. Ты не бывала в Мирриладеле?
— Нет, — тихо ответила Карана.
— Тебе бы там не очень понравилось. Это край с удивительно однообразной природой, — во всяком случае, мне так казалось в детстве. Зимой там сильные морозы и дует ледяной ветер. Летом — повышенная влажность и полно насекомых — есть даже такие, которые могут прокусить кожаную одежду. Там миллион озер, множество болот, холмы и деревья в Мирриладеле похожи один на другой — не то что ваши прекрасные леса на Мельдорине. Я видела горы лишь издалека, с самых высоких холмов нашего края, и мне страстно хотелось туда. Это были самые большие горы во всех трех мирах, как однажды сказала мне Феламора.
Сейчас девушки пробирались среди валунов. Именно здесь Карана сделала себе снежную пещеру в день после хайта. Сейчас тут было мало снега. Солнце светило им в спину, ветра не было. Вскоре Карана с Магретой вспотели.
— Самая высокая гора — Титракс, — продолжала свой рассказ Магрета. — В ясную погоду ее видно с любого холма в Мирриладеле. И она никогда не бывает одинаковой. Для коренных жителей Мирриладеля Титракс олицетворяет все жестокое, дикое и капризное в мире. Они ненавидят эту гору, возвышающуюся над их землями. И это одно из немногих верований, которое феллемы переняли у местных жителей. Феллемы тоже ненавидят Титракс.
— Как можно ненавидеть гору?
— Если можно любить ваши горы, как вы их любите, — спокойно ответила Магрета, — то, полагаю, можно их и ненавидеть. Но Титракс меня пленил. Тем более что его ненавидели феллемы. Когда я была юной, то сочиняла о нем истории.
