И вновь принцесса перебила его.
— Любовь — не предмет обсуждения для тех, кто правит государствами, сказала она, может быть, чуть-чуть слишком торопливо.
— Неужели? — повторил Хорас с той же недоброй улыбкой. — Неужели? А между тем я видел кое-что… я видел ваши глаза, когда вы смотрели на меня… на того меня, кем я буду, может быть, уже завтра!
Глаза принцессы чуть сузились, и в них мелькнуло беспокойное непонимание. Фируза же, которая трепеща слушала весь этот разговор, уставилась на Хораса с откровенным недоумением.
— Да, — продолжал тот, наслаждаясь произведенным, хотя и не слишком ярким, эффектом. — Возможно, уже завтра я навсегда приобрету образ молодого короля, при виде которого вы, принцесса, кажется, забыли на время о слове, данном принцу Ковину, и об управлении государством… И это будет не ложное обличье, в каком я стою сейчас перед вами, нет, это будет подлинная плоть крепкие сильные мускулы, теплая кожа, живые уста и нежные руки… и все это может быть вашим, моя красавица! И никто и никогда не сможет упрекнуть вас в нарушении обещания. Стоит только забыть свою глупую честь, и я подарю вам любовь, которой вы еще не знали… вы ведь еще не любили, Маэлиналь, правда?
Подлинное беспокойство проскользнуло на этот раз в его голосе. Но принцесса как будто не слышала ничего, глядя на него с ужасом.
— Не понимаю… вы — сам дьявол?
— Вы никого не любили, Маэлиналь? — повторил Хорас несколько резче. Меня заверили, что это так… что ни один мужчина еще не касался вас. Это слишком важно для меня!
— Замолчите, — в негодовании сказала принцесса, отворачиваясь. Как… как вы смеете!
— Я смею все, сударыня…
— Оставьте этот ужасный разговор! — она снова повернулась к нему, и глаза ее метнули молнии. — Вы не получите моего согласия, какое б обличье вы ни приняли, хотя бы и ангельское. Я скорее умру, чем стану вашей женой!
— Вот как… Что ж, я сказал уже, что могу обойтись и без вашего согласия. Жаль… вы казались мне куда более живым человеком, состоящим не из одних только кодексов чести. Пожалуй, из вас выйдет слишком холодная жена. Хотя это придает мне уверенности в том, что чистоту вы сохранили…
— Избавьте меня от ваших гнусностей, сударь! Я не желаю больше говорить с вами. Уверены вы можете быть лишь в одном — брачное ложе станет для меня ложем смерти, ибо у меня остановится сердце от одного только отвращения к вам, еще до того, как вы успеете меня коснуться!
Хорас непочтительно оскалился.
— Не думаю, чтобы зеленоглазый король был вам так уж противен, любовь моя! И умереть я вам не дам, не надейтесь.
— Мне нет дела ни до каких королей! Я возненавижу любого, кто встанет между мною и моим королевством, ибо благополучие Айрелойна — единственная цель моей жизни. Я — принцесса айров, и, может быть, вы лучше поймете, что это значит, если я скажу, что даже и самый безродный айр с радостью умрет за свою страну!
Хорас смотрел на нее и все улыбался, и в улыбке его появилось что-то такое, от чего принцесса вдруг запнулась и побледнела еще больше.
— Ах, как вы ошибаетесь, дорогая моя, — сказал он почти нежно. — Я, например, знаю кое-кого, и даже из не слишком безродных айров, кто продаст весь ваш Айрелойн с потрохами и не так уж много запросит… продаст, продаст! Но не будем об этом.
Лицо его исказила нетерпеливая гримаса.
— Раз уж вам недоступен язык нежных чувств, поговорим по-деловому, радость моего сердца. Итак, вас заботит только благополучие Айрелойна? Очень хорошо. Поторгуемся.
Быстрым движением он вынул из кармана и показал на ладони маленький стеклянный кубик с яркой искоркой внутри.
— Узнаете? Да, это Тамрот, — и Хорас любовно провел пальцем по одной из граней талисмана. — Его хотели украсть… но от моих глаз ничто не укроется. Я готов вернуть его вашему отцу, чтобы тот передал его Дамору в качестве откупа за невесту. Я готов также всячески содействовать в деле восстановления мира между вашими государствами. Приложу все усилия — только ради того, чтобы вы взошли на брачное ложе с минимальным отвращением, сударыня. Оцените мое благородство. Я ведь могу применить силу и применю ее в конце концов, если вы не образумитесь… но мне хочется видеть вашу улыбку. Что делать? У меня тоже есть свои слабости. Если же вам кажется, что плата за улыбку слишком мала, тогда прошу рассмотреть и другую возможность. Если вы рассердите меня в день нашей свадьбы, я сотру с лица земли весь Айрелойн… да и даморов на всякий случай не пощажу. Никса Маколей, тот молодой король, что готовится нынче к безнадежному бою со мной, хорошо знает, как я умею это делать. Он потерял свое королевство, а завтра потеряет и жизнь. Итак, принцесса… благополучие Айрелойна с этой минуты всецело в ваших руках. Выбирайте. Все, чего я хочу — это чтобы вы не умерли на брачном ложе от разрыва сердца… чтобы повременили с этим хотя бы денька три. И, возможно, если брак наш так и не принесет нам обоим должного удовлетворения, я даже отпущу вас домой… чуть погодя. Думайте. Я не требую ответа немедленно. Хотя о чем тут думать, если на карту поставлено всего несколько минут не таких уж неприятных ощущений… всего лишь утрата личной чести — против благополучия любимого королевства!
Принцесса Май как будто хотела что-то сказать, но вдруг пошатнулась, и лицо ее залила смертельная бледность. Хорас тут же услужливо подскочил к ней и помог сесть на стул. Прикосновение его привело девушку в себя быстрее любого другого средства, и, оттолкнув его руку, она снова гордо выпрямилась.
— Хорошо, — сказала Маэлиналь. — Вы вернете Тамрот моему отцу и объясните ему, как могло произойти такое, что принцесса айров отказалась от своего слова. Вы принесете мне доказательство того, что в Данелойне царит мир. И я… и вы получите от меня то, чего домогаетесь.
Фируза ахнула и зажала рот рукою, умоляюще глядя на принцессу, но та смотрела прямо перед собой, и прекрасные карие глаза ее были сейчас совершенно пусты.
— Я знал, что в конце концов мы договоримся, — довольно сказал Хорас. — Я доверяю вашему слову. И от души надеюсь, что уже через несколько дней брак наш перестанет казаться вам такой уж неприятностью…
— Избавьте меня от продолжения этого разговора, — тихо произнесла Маэлиналь. — Я очень устала. Могу я удалиться?
— Конечно, милая.
Хорас, скрестив на груди руки, встал перед нею и тем самым вынудил посмотреть на себя. Это оказало живительное воздействие — лицо принцессы дрогнуло, и в пустых глазах появилось осмысленное выражение бесконечной брезгливости.
— Сейчас я позову слуг, и вас проводят в ваши покои, — заботливо сказал Хорас, словно не замечая этого. — Есть ли у вас какие-нибудь вопросы или пожелания?
— Да, — принцесса легко поднялась на ноги и отошла от него подальше. Что вы сделали с человеком, который пытался защитить нас… которого похитили вместе с нами?
— Что я сделал с ним? Ничего, — Хорас недоуменно выпятил нижнюю губу. — Он находится неподалеку, цел и невредим.
