Воспользовавшись отсрочкой, Адам повесил сумку на плечо и пошел в ближайшее к залу прилета кафе, где заказал большую чашку чая и устроился за столиком. В окне на противоположной стене смутно отражался интерьер кафе. В темноте на улице мелькали огни взлетающих и садящихся самолетов.
Движущиеся огни… темные поля. Мысли Адама вновь устремились к недавнему путешествию во Внутренние Миры и загадочным словам Владыки о работе, ожидающей Перегрина Ловэта.
Разбитые мозаики должны быть восстановлены… Храм света должен быть отстроен заново…
Размышляя, Адам пытался согласовать эти слова с тем, что леди Джулиан прочитала в «И Цзин». «Различать, — сказала Джулиан, — значит распознавать различия среди неразберихи. Согласовывать — значит действовать как судья, присуждая возмещение там, где было правонарушение».
Разбитые мозаики. Неразбериха. Адам не питал сомнений, что оба оракула указывают на распад всех предыдущих личностей Джиллиан Толбэт. Образ храма, который надо отстроить, был метафорическим напоминанием о цельности личности… но как восстановить такие руины?
Внезапно перед его мысленным взором возникли руины башни Темпльмор, теперь находящейся в процессе реставрации, — и он попытался соотнести это со случаем Толбэт.
«Как восстановить руины? С физическим строением, вроде башни, это очевидно. Начинаешь работать от земли и вверх…»
Он все еще размышлял о возможном значении догадки, когда в его мысли ворвался громкий треск громкоговорителей рапорта, за которым последовало визгливое объявление, что рейс 214 из Бостона только что совершил посадку.
Адам допил чай, зная, что мать задержат необходимые формальности паспортного контроля, а потом получение багажа и таможня. Минут через двадцать он повесил сумку на плечо и, забежав в один из аэровокзальных цветочных магазинов, купил нежный букет тепличных орхидей. К тому времени, как он устроился в зале прилета с видом на двери, первые пассажиры из Бостона начали выплескиваться в зону ожидания, где их встречали друзья и родственники.
Несколько нетерпеливо Адам осматривал толпу. Через мгновение он заметил ее: стройная фигура с платиновыми волосами в алом пальто и шляпке решительно вошла в зал в центре небольшого вихря служащих аэропорта.
В молодости Филиппа Синклер была красавицей. В семьдесят пять она по-прежнему была поразительно красивой женщиной, элегантной и безукоризненно ухоженной, с властным лицом и сверкающими темными глазами. Молодой человек в летной форме вился вокруг Филиппы, пытаясь, судя по жестам, успокоить ее, а позади них человек средних лет в комбинезоне бригадира разговаривал с парой одетых в униформу носильщиков, один из которых толкал тележку с багажом. Сама Филиппа казалась царственно безразличной к любопытным взглядам людей в зале. Даже издали Адам видел ее спокойное, решительное лицо.
Улыбаясь, он двинулся вперед, помахав рукой, чтобы привлечь ее внимание. Как только мать заметила его, ее грозное спокойствие сменилось поразительно теплой улыбкой. Резко повернув, она элегантно прошествовала ему навстречу, предоставив свите семенить следом с неподобающей поспешностью.
Когда они встретились, Адам крепко обнял мать и приветствовал ее поцелуем, потом вручил орхидеи.
— Боже мой, Филиппа, — прошептал он добродушно, — Ты можешь хоть куда-нибудь приехать, не устроив переполох?
Ответом ему была презрительно-ироническая гримаса. С удовольствием вдохнув аромат цветов, мать встала на цыпочки, чтобы поцеловать бронзовую щеку сына, потом оперлась на его руку и оглянулась на свиту.
— Похоже, один из моих чемоданов потерялся где-то между Бостоном и Лондоном, — строго сказала она; в ее выговоре акцент янки смешался с Северным нагорьем. — Розыски идут но пока никто не знает, куда он делся. Надеюсь, что мистер Мартин все выяснит.
Она устремила на мистера Мартина хирургически острый взгляд. Бесконечно сострадательная к истинно несчастным, Филиппа не терпела даже мелкой некомпетентности.
Аэропортовский чиновник виновато поежился и взглядом попросил у Адама пощады.
— Мы прилагаем максимум усилий, леди Синклер, — сказал он. — Я ужасно сожалею о причиненном неудобстве. Уверен, что чемодан очень скоро найдется. Если он не попал на рейс в Бостоне, его привезут следующим. Назовите только ваш отель, и я пришлю его, как только он прибудет.
— Спасибо, я была бы признательна, — отчеканила Филиппа и вопросительно посмотрела на сына.
— До пятницы мы будем в Каледонском клубе, — сказал Адам, подавая чиновнику визитную карточку из футляра с монограммой. — Если к тому времени проблема не решится, управляющий клуба даст вам мой адрес в Шотландии. Надеюсь, проблем не возникнет.
— Конечно, сэр Адам. Большое спасибо. Мне очень жаль, леди Синклер.
Филиппа удостоила чиновника ледяным кивком и прошествовала к выходу; Адам и носильщик с багажом последовали за ней в кильватере.
Они взяли такси на стоянке перед аэровокзалом. Адам назвал шоферу адрес и проследил, чтобы все чемоданы были погружены в багажник, потом сел в машину и лукаво посмотрел на мать.
— Надеюсь, в потерянном чемодане не было ничего незаменимого? В Париже невостребованный багаж могут уничтожить, заподозрив бомбу.
Филиппа рассеянно кивнула.
— Да, дорогой, знаю. — Она устроилась поудобнее — как птица поправляет перышки — и сказала оживленнее: — Нет, там нет ничего существенного: просто всякие безделушки, без которых я легко могу обойтись. Если я была немного строга с тем молодым человеком, то лишь потому, что в начале он попытался отмахнуться от меня. Чего я просто не выношу, так это лени и пренебрежения служебными обязанностями!
Она покачала головой и рассмеялась своей горячности.
— Какой ужасной старухой я стала с тех пор, как ты был у меня в последний раз! Нам нужно чаще видеться. Если бы я на минуту поверила, что кто-то в клинике может работать хотя бы вполовину так, как могу я, то удалилась бы в коттедж на острове Арран и провела бы преклонные годы, выращивая петунии!
Адам вспомнил Маклеода и хмыкнул.
— Ну, нет. Ты такой же трудоголик, как я. И кстати, как дела в клинике?
Плечи Филиппы поднялись и опустились в элегантном пожатии.
— Напряженно. На самом деле, напряженнее, чем обычно. Увеличилось количество направлений из больниц за пределами нашего округа. Пусть это дань уважения результатам нашей работы, но увеличивается и нагрузка на персонал. Я приняла трех новых консультантов. Двое из них — компетентные аналитики, а вот третий действительно подает надежды. Мне будет интересно следить за развитием его таланта.
Она внимательно посмотрела на сына.
— Ну а ты? Как дела на домашнем фронте?
— Если ты имеешь в виду больницу, — ответил он, — то все более или менее как обычно, хотя некоторые недавние нововведения министерства здравоохранения породили чертову уйму дополнительной канцелярской работы. Поскольку все остальное касается… — Он понизил голос: — Что ты знаешь о смерти Рэндалла?
