Кохрейн посмотрел на горы бумаг и сочувственно усмехнулся.
— Ага, сэр, понимаю, о чем вы.
— И это только верхушка айсберга, — сообщил Маклеод с проблеском вернувшегося юмора. — А пока, если действительно хочешь помочь, найди мне чашечку кофе.
Хмыкнув, Кохрейн ушел выполнять поручение. Оставшись один Маклеод закрыл дверь, потом откатил кресло с нескольких упавших на пол писем и сел. С чего начать? Вздохнув, он поднял упавшие конверты и бросил на стол, передвинул кучку компьютерных распечаток к боковому креслу и водрузил сверху связку папок. Потом занялся вскрытием почты.
Первая пачка оказалась обычным собранием всякой всячины: огромными каталогами немецкой оружейной компании и американской фирмы, специализирующейся на кобурах и прочих изделиях из кожи; пригласительный билет на уже прошедшие курсы повышения квалификации; письмо с запросом о присутствии офицера на встрече Квартальной Стражи; и две жалобы от якобы озабоченных граждан, возражающих против его недавнего заявления прессе о принадлежности Рэндалла Стюарта к Вольным Каменщикам.
Он бросил пригласительный билет и ненужные конверты в мусорную корзину, переадресовал запрос Квартальной Стражи в Отдел связей и бросил в корзину исходящих, а остальное свалил в корзину входящих, чтобы разобраться потом. Внимательно прочитал обновленную внутриведомственную инструкцию по процедуре связанных с наркотиками арестов, размышляя, куда подевался Кохрейн с кофе, потом снова потянулся к пачке.
Следующим был большой картонный конверт для внутренней переписки с напечатанными на белом самоклеющемся ярлыке фамилией и номером кабинета Маклеода и красным штампом «Лично». Любопытно. Конверт оказался плотно заклеен, вскрывать его пришлось ножом для бумаги. Инспектор заглянул внутрь, потом перевернул конверт и вытряхнул содержимое на стол.
К его удивлению, выпала блестящая золотая фигурка-оригами длиной около шести дюймов, изображающая какое-то животное. Он ухмыльнулся: явно снова дразнит кто-то из коллег, ибо его увлечение было известно во всем управлении. Пробковую плиту на стене у него за головой оживляла разноцветная, хоть и потрепанная коллекция чужих работ и его собственных лучших экземпляров.
Хмыкнув и размышляя, кто же мог прислать это новое вступление в его коллекцию, Маклеод поднял фигурку.
И немедленно понял, что совершил ошибку. В тот миг, когда пальцы коснулись бумаги, яростный удар энергии сотряс руку. Обжигая, как удар молнии, заряд пробежал по нервной системе, парализовав его с головы до ног. Пронзенный шоком, он покачнулся в кресле; оригами выпала из бессильных пальцев.
С потерей физического контакта нападение не закончилось. Материальный мир вокруг Маклеода слился в кошмар. Словно во сне, он падал спиной мимо призрачных стен тумана, потрескивающих огнем. Ощущение падения закончилось еще одним ослепительным ударом. Он боролся, пытаясь восстановить, контроль сознания над телом, но единственным физическим образом, пробившимся сквозь обволакивающий все психический туман, была фигурка оригами, лежавшая теперь на полу между ног и изображавшая, как он теперь ясно видел, рысь.
Со злобным шипением, похожим на кобру, но громче, оригами словно бы испустила вздымающийся столб бледно-желтого дыма. Когда Маклеод сжался, пытаясь отвратить атаку, дым сгустился во вставшую на задние лапы кошку с пушистыми бакенбардами и горящими темно-красными глазами. Рысь фыркнула на него со смесью голода и пренебрежения, показав клыки, с которых капала слюна, похожая на густой яд. Не успел Маклеод собраться с силами, чтобы шевельнуться или закричать, зверь бросился на него, обдав ядовитыми испарениями, как газовым облаком.
Удушающий огонь обжег глаза и легкие, подобно слезоточивому газу, только хуже, много хуже. Интенсивность боли разрушила паралич. Терзаемый тошнотой, он в кружащемся тумане вслепую искал внутренний карман пиджака. Через мгновение трясущиеся пальцы нащупали его, схватив внутри единственное, что могло спасти его в миг крайней опасности.
Кольцо Охотника, теплое и твердое, само ткнулось в руку. К тому времени боль превратилась в терновый венец, все туже сдавливающий голову. Дыхание вырывалось всхлипами. Маклеод надел кольцо на средний палец, призывая все, что оно символизировало, сосредоточив истощающиеся запасы силы, чтобы отбить убийственную атаку рыси.
Один ужасный миг казалось, что он опоздал спасти себя.
Через несколько секунд он понял, что давление на череп стабилизировалось. Потом тесный обруч боли стал потихоньку поддаваться. Да, возникали признаки ослабления. Если бы только…
Настойчивый голос пробился сквозь окружающий туман.
— Инспектор? Инспектор Маклеод, вам плохо?
Слова резонировали и гудели. Прилив психических отзвуков на миг грозил снова погрузить Маклеода в хаос. Настойчивые руки схватили его за плечи, требуя ответа.
Сосредоточив все свое внимание на этих руках, Маклеод заставил глаза открыться и смутно увидел лицо Дональда Кохрейна.
— Дональд, — выдохнул он.
— По-моему, лучше вызвать «скорую». — Кохрейн потянулся к одному из телефонов.
— Нет! — Рука Маклеода крепко сжала рукав констебля. Часть его смутно удивилась, когда выяснилось, что он все еще сидит в кресле, хоть и неуклюже сгорбившись.
— Буду в порядке, — сумел проскрежетать инспектор, изо всех сил стараясь заставить работать голосовые связки. — Не суетись! — Видя, что Кохрейн колеблется, он добавил убедительнее: — Это… не медицинское, Дональд! Никакого внешнего вмешательства!
Маклеод хотел подчеркнуть приказ, покачав головой. Попытка пошевелиться чуть не лишила его сознания. Давясь желчью, он повторил:
— Буду… в порядке через несколько минут. Закрой жалюзи. Пожалуйста, Дональд!
К его огромному облегчению, Кохрейн послушался. К тому времени, как молодой констебль снова повернулся к нему, Маклеод сориентировался. Каким-то чудом дверь кабинета была почти закрыта. Бумажная рысь, целая и невредимая, лежала в нескольких футах от кресла. Огонь явно был лишь иллюзорным проявлением пуска реакции.
— Закрой дверь, — прошептал Маклеод, судорожно махнув рукой и борясь с новой волной тошноты. Кохрейн повиновался. — Видишь? — проскрипел он, указывая трясущимся пальцем на рысь. — Шелковый платок… носовой… здесь, в кармане. Заверни это и подними… но не дотрагивайся… Ради Сына Вдовы…
С широко открытыми глазами Кохрейн подошел к нему и вытащил платок. Молодой констебль ничего не знал об эзотерических связях Маклеода, кроме Вольных Каменщиков, но обучение в одной масонской ложе с Маклеодом выковало узы доверия, не позволявшего отказать мольбе, заклинающей общим братством. Он защитил руку несколькими слоями шелка и осторожно поднял рысь с пола.
— Что это за чертовщина? — прошептал Кохрейн, окидывая ее подозрительным взглядом и держа на расстоянии вытянутой руки. — Совсем как одна из ваших фигурок-оригами.
— Заверни и положи в ящик стола, — выдавил Маклеод. — Не могу сейчас объяснить. — Он чувствовал, как боль пульсирует за глазными яблоками, и прижал кулаки ко лбу, пытаясь думать. Последствия атаки продолжали воздействовать на него, кружась по всему мозгу и телу, как вирус, только и ждущий случая напасть.
