Дверь кабинета открыл Перегрин, бледный, но с воинственно поблескивающими очками. При виде Адама его лицо прояснилось.
— Слава Богу! — воскликнул художник пылким шепотом, отступив в сторону, чтобы они могли войти.
Маклеод сидел, откинувшись в кресле, с влажным бумажным полотенцем на глазах; волосы взъерошены, галстук перекошен. Когда новоприбывшие вошли, он снял полотенце и надел очки, слабо усмехнувшись Адаму.
— Добро пожаловать, — хрипло пробормотал он. — Лучше бы мне приехать к вам, чем заставлять вас приходить ко мне, но в данный момент я доверяю своим ногам не больше, чем паре резиновых лент.
— Мне так и сказали. — Адам взял Маклеода за запястье, чтобы проверить пульс. — Вам вообще повезло, что вы еще с нами. Где та штука, которая вызвала все неприятности?
Узнав, что оригами спрятана в сейфе, Адам послал за ней Кохрейна. Пульс Маклеода был достаточно ровным, но заметно быстрее обычного, а лицо его напряжено от боли.
— Вряд ли мне нужно говорить вам, что это работа Рыси, — казал Маклеод, когда Адам подтащил второе кресло и сел.
— Не нужно. Сам способ служит подписью.
Когда он снял с Маклеода очки и отложил в сторону, чтобы посмотреть на налитые кровью глаза, инспектор тяжело вздохнул.
— Могу представить, о чем вы думаете, после нашего разговора в понедельник, — сказал он, когда Адам прикрыл ему сначала один глаз, потом второй и полез в нагрудный карман за тоненьким, как авторучка, фонариком. — Клянусь, сознательно я не сделал ничего, чтобы выдать себя.
— Вы не настолько глупы. — На лице Адама промелькнула улыбка. — А теперь расслабьтесь и дайте мне закончить осмотр.
Он коротко посветил узким лучом в глаза Маклеода; инспектор вздрогнул и отвернулся, что-то бормоча.
— Простите, — прошептал Адам. — Я принес лекарство, которое должно ослабить боль, но сначала позвольте задать вам пару вопросов. Во-первых, кто-нибудь, кроме вас, дотрагивался до амулета-оригами?
— Нет, — произнес Маклеод уверенно.
— Хорошо, — кивнул Адам. — Я хочу разобрать его, чтобы посмотреть, что там внутри. Мне понадобится что-то вроде пинцета, но не проводящее… дерево или пластик.
— Пара карандашей? — предложил Перегрин.
— Нет, графит может быть проводником. Интересно, есть у него в ящике какие-нибудь пластиковые ножи?
Маклеод покачал головой, прежде чем Перегрин смог посмотреть; по лицу было видно, что инспектор едва сдерживает усиливающуюся боль.
— А зубочистки? Ноэль, есть у вас зубочистки?
— Есть кое-что получше, — выдавил из себя Маклеод. — Как насчет палочек для еды?
— Палочки для еды? Идеально. Где они?
— В среду был китайский ленч. Выдали по два набора, — объяснил Маклеод, указывая на стаканчик с карандашами.
Адам достал набор из стаканчика и вытащил палочки из бумажной обертки. Они были деревянные, с заостренными кончиками.
— Да, как раз подойдет, — решил он. — Когда вернется мистер Кохрейн с образцом, мы произведем необходимую вивисекцию. Перегрин, давайте снимем с него пиджак, и закатайте рукав, чтобы я смог сделать укол.
Пока Перегрин помогал ему снять пиджак и расстегивал манжету рукава, Маклеод смотрел, как Адам вынимает шприц из кармана пальто.
— Что это? — прошептал он.
— То, что поможет вам расслабиться и справиться с тошнотой, — ответил Адам, быстро смазывая тампоном участок кожи на бицепсе. — Оно сработает лучше, если вы позволите мне ненадолго усыпить вас.
— Ладно. — Маклеод зевнул, уже начав расслабляться под воздействием лекарства. — Только будьте осторожны, если собираетесь возиться с этой рысью… Фью, ну и наркота!
Адам улыбнулся и убрал шприц в карман, потом снова пощупал пульс, на миг прижав свободную руку ко лбу Маклеода.
— Оставьте все тревоги мне, друг мой. Пора глубоко-глубоко вздохнуть и погрузиться в сон. Вот так… Избавьтесь от боли. А теперь наклонитесь вперед и положите голову на руки.
Устроив Маклеода, Адам наконец смог уделить внимание Перегрину.
— Ну что же, Кохрейн частично изложил мне, что вы здесь делали, — сказал он серьезно, — но констебль явно не понимает, что происходило на самом деле. К счастью, Ноэль уже некоторое время вел с ним подготовительную работу. Вероятно, в будущем он мог бы быть рекрутом… Пока он не вернулся, расскажите мне все с вашей точки зрения — своими словами. Кстати, вы хорошо поработали; вы купили Ноэлю драгоценное время.
Не зная почему, Перегрин вдруг покраснел, как виноватый школьник, под проницательным взглядом Адама. Похвала была приятна, но собственная неуверенность Перегрина умалила удовольствие.
— Не уверен, что смогу четко объяснить, — сказал он. — Я пытался сообразить, что сделали бы вы…
Сбивчиво он описал, как сфокусировал внутреннее Зрение на том, что причиняло боль Маклеоду: грязных серых усиках, похожих на терновый венец, — и как сдирал усики руками и они съеживались и исчезали.
— Хотя я должен признаться кое в чем еще, — добавил он, закончив короткий рассказ. — Я… в конце концов использовал кольцо Майкла Броуди.
Он виновато повесил голову, и Адам спросил:
— Почему это вас беспокоит?
Он внимательно смотрел на лицо Перегрина. Не встречаясь с Адамом взглядом, молодой художник тихо промолвил:
— Я говорил вам, что не буду носить его без вашего разрешения.
— Говорили, — согласился Адам. — Но это правило установили вы, а не я.
Светло-карие глаза Перегрина метнули на него испуганный взгляд.
— Истинная добродетель, — ласково сказал Адам, — не в том, чтобы установить правила, а потом держаться их любой ценой. Напротив, она в том, чтобы взвесить ситуацию и точно оценить результаты. Помните указание «И Цзин»; «Незаурядный человек отличает высокое от низкого». В данном случае вы поступили правильно, отвергнув меньшее благо ради большего.
Обеспокоенное лицо Перегрина прояснилось.
— Значит, вы не разочаровались во мне?
— Разочаровался? — Если бы молодой художник не выглядел таким серьезным, Адам не выдержал бы и громко расхохотался. — Вряд ли, — с улыбкой заверил он Перегрина, — скорее, удивился… но ведь с самого Мелроуза вы были постоянным источником удивления для меня и Ноэля. И я хочу, чтобы это было воспринято как комплимент.
Видя, что Перегрин тоже слабо улыбается, он добавил:
— Есть что-то еще, что мне, по-вашему, надо знать?
— Не думаю… Нет, подождите! Когда Кохрейн уехал за вами, я сделал несколько набросков. Это скорее смутные образы, чем настоящие рисунки, но они тыкались мне в разум, пока я не зарисовал их. Вдруг вы сможете здесь что-то понять.
Перегрин полез во внутренний карман блейзера и вытащил пачку сложенных листков — рисунки, сделанные на ведомственных бланках. Посторонний принял бы их за причудливую работу сюрреалиста, однако для посвященного взгляда Адама они символизировали нависшую над Маклеодом опасность.
