Адам медленно отошел к краю поляны и, глядя на главную башню, опустился на крупный обломок тесаного камня. На левой руке его поверх перчатки поблескивал сапфир. Синклер накрыл камень ладонью и склонил голову в молчаливой молитве. Затем выпрямился, положил руки на колени ладонями вверх и, доверившись силам Света, приготовился к встрече с пращурами.
Вселенское спокойствие наполнило его душу. Он закрыл глаза и мысленно воззвал к рыцарю, виденному им ранее на развалинах. Вокруг стояла оглушающая тишина, все замерло, словно боясь спугнуть слабое покалывание, появившееся в кончиках пальцев. Адам ждал. Постепенно мягкое сияние в проеме башни, которое не было светом угасающего дня, стало ярче, и вскоре на пороге у входа задрожал призрачный образ, облаченный в боевые доспехи. С плеч рыцаря спадал белый плащ с ярко-алым крестом, таким, какой носили тамплиеры эпохи раннего средневековья. Руки в латных рукавицах опирались на рукоять огромного меча, поблескивавшего серебром в свете заходящего солнца. Бородатое лицо в кольчужном подшлемнике было суровым, в настороженном взгляде читался вопрос.
— Кто звал Обри де Сент Клера? — раздался резкий вопрос, скорее понятый, чем услышанный. — Говори, ибо я не могу оставаться здесь долго.
Последовал еще один леденящий душу взгляд, на который Адам ответил доброжелательной улыбкой.
— Я Адам Синклер, потомок твоего рода и духовный член Ордена Храма. В этом времени и месте я также являюсь Магистром Охоты. Передо мной поставлена задача, решение которой связано с одной из тайн Ордена. К тебе я обращаюсь за помощью.
Фигура рыцаря неожиданно оказалась настолько близко, что ее можно было коснуться. Мягкое свечение окружило Адама со всех сторон. В то же мгновение Синклер ощутил, как меняется его облик: вместо элегантного костюма для верховой езды на нем был длинный белый плащ, скрывавший тяжелую кованую кольчугу.
Преображение Адама убедило призрака в общности их духовных уз. Синклер искренне сжал протянутую латную рукавицу и вступил в беззвучный диалог с представителем древнего славного рода. Ничего не скрывая, Адам поведал собеседнику все, что ему было известно о пропавших сокровищах царя Соломона, Печати, Короне и том ужасе, который похититель мог навлечь на человечество из-за своей алчности.
— Сила, которую таят сокровища, слишком опасна, чтобы выпустить ее на свободу, — угрюмо сообщил Синклер, вкладывая в беззвучные слова все беспокойство, которое испытывал сам. — Если тебе что-либо известно об этих предметах, заклинаю тебя, скажи мне.
Последовала короткая пауза, и Адама накрыло волной невыразимой печали, исходившей от призрака Обри. Затем его мысли кристаллизовались в слова.
— Я не могу помочь тебе, — раздался в ушах голос рыцаря, — мы привезли много сокровищ из Франции, но в Темпльморе их нет. Возможно, Балантродок хранит то, что ты ищешь.
— Балантродока давно не существует! — в отчаянии воскликнул Адам. — Где еще находились сокровищницы?
Ответом послужила еще одна волна сожаления, в этот раз носившая оттенок легкого беспокойства. Сияние вокруг стало меркнуть, и постепенно тень Обри де Сент Клера растаяла в пронизанном вечерней прохладой воздухе.
Синклер ощутил легкое, словно дуновение ветерка, прикосновение к затылку и остался в одиночестве, медленно возвращаясь к окружающей действительности. Безропотно принимая поражение, он молча вознес слова благодарности, обращенные к духу предка. Когда он окончательно пришел в себя, камень уже покрылся росой — предвестником скорых сумерек. Солнце клонилось к западу. Теперь все зависело от успеха завтрашней встречи с таинственным и опасным сэром Джоном Грэхэмом из Оквуда.
Глава 14
Адам завершил утренний обход в Королевской больнице, и Хэмфри отвез его в аэропорт, где у входа стоял Перегрин, нервно поглядывая на часы. Большая часть пассажиров уже поднялись на борт. Завидев Адама, направляющегося к нему с дорожной сумкой в руках, юноша озарился улыбкой облегчения.
— Ох, наконец-то! — радостно воскликнул он, протягивая старшему другу билет и посадочный талон. — Я уж начал бояться, что тебя задержали.
— Меня почти задержали, — криво улыбнулся Синклер, — но, похоже, сегодня удача на нашей стороне.
Полет прошел без приключений. Перед посадкой друзьям предложили холодный завтрак, и около часа, точно по расписанию, самолет приземлился в Гатвике.
У выхода их встречал Маклеод. Обменявшись приветствиями, все трое направились к красному «форду-гранада», припаркованному неподалеку у обочины. Рядом с машиной стоял облаченный в униформу констебль. Компания села в машину. По дороге Адам посвятил Маклеода в события минувших выходных, подробно описав опыт с кольцом Данди.
— Оно при тебе? — коротко спросил Маклеод. Вместо ответа Синклер достал из кармана кольцо и положил его в протянутую ладонь инспектора. Не отрывая взгляда от шоссе, Маклеод покатал перстень в руке и вернул Адаму.
— Сейчас нет времени им заниматься, но вкупе с крестом от него может быть какая-то польза. Перегрин, ты захватил наброски?
— Они в багажнике вместе с дорожной сумкой, — откликнулся художник. — Хочешь взглянуть на них до того, как мы приедем в Оквуд?
— Не стоит, — ответил Маклеод, — эксперимент должен быть чистым. Кстати, как вы думаете, чем закончились поиски Анри Жерара?
— Сдается мне, что ничем. — Синклер бросил косой взгляд на напарника. — Я угадал?
— Да, — кисло ответил Маклеод. — Как сквозь землю провалился. Хотя чует мое сердце, что он где-то неподалеку, причем скорее всего в Шотландии.
Разговор плавно перешел в обсуждение способов контакта с Данди, если визит в Оквуд окажется успешным. Затем в машине установилась тишина, время от времени нарушаемая лишь репликами Адама, который сверял маршрут с картой.
Вскоре поля сменились живописными сельскими пейзажами графства Кент. Дорога пролегала по северным окраинам Вилда, в свое время густо покрытого лесами; сейчас большая часть лесов была вырублена, а на их месте появились сады и фермы. Вид за окнами настолько отличался от унылых вересковых пустошей на границе Шотландии, что Перегрин, удобно устроившись на заднем сиденье с альбомом на коленях, не мог наглядеться. Иногда над полем вырастали домики с высокими дымовыми трубами — в них сушили и оставляли на хранение хмель. В Шотландии на границе поля обычно возводили невысокую стену из серого песчаника, здесь же поля окружали ряды розовых кустов и жимолости, которая к этому времени уже покрылась крупными темными ягодами. Глядя на пейзаж, юноша вспоминал о «зеленой и прекрасной стране» из знаменитой поэмы Блейка «Иерусалим», которая обессмертила имя поэта и стала фактически вторым национальным гимном Англии. В этих местах существовала легенда, будто в далекие времена здесь любил гулять маленький Иисус со святым Иосифом, и при взгляде на изумрудно-зеленые склоны древних холмов хотелось верить в это. Становилось понятным, откуда такие прославленные английские художники, как Джон Констебль и Самюэль Палмер, черпали вдохновение для своих картин. Только легкие облака, изредка пробегавшие по небу, нарушали безмятежное спокойствие ухоженных домиков, полей и перелесков. Завороженный постоянной игрой светотени, Перегрин не заметил, как заснул.
