Возможно, все дело в том, что она Дерини. Возможно, обычные люди относятся к Церкви по-другому…
Порой она сожалела, что не имеет возможности соблюдать старые религиозные деринийские обряды, которым обучили ее родители, но эти обычаи давно уже были запрещены, и Церковь непримиримо относилась ко всему, что имело хотя бы косвенное отношение к Дерини. Наконец, она поднялась с места, окликнула горничную и направилась из сада домой. Отец уже ждал ее там.
— Вновь прибыл лорд Брэн, — объявил он дочери, едва лишь завидел ее в дверях. — Разумеется, он отобедает с нами. Тебе он пришелся по душе?
— Да, отец. — Она все равно подчинилась бы его воле, но было приятно, что на сей раз подчинение доставляет ей удовольствие. Граф Марлийский был хорош собой и в прошлый раз уделял ей немало внимания, что явно показалось отцу добрым знаком.
— Подойди ко мне. Нам нужно поговорить с тобой до обеда, — пригласил ее отец в свой кабинет, обшитый дубовыми панелями. — Это насчет лорда Брэна… Ты ведь знаешь, что он не Дерини.
Риченда опустила глаза. Разумеется, ей это было известно.
— И более того, я сомневаюсь, чтобы он с симпатией относился к нашей расе. Во всем остальном это очень удачный брак. Полагаю, мне не следует напоминать тебе о том, что существуют вещи, которые лучше держать при себе и хранить их в тайне даже от своего супруга… разумеется, если его взгляды со временем не переменятся. Ты ведь понимаешь, о чем я веду речь, не так ли, моя дорогая?
— Я все понимаю, отец.
Вечер прошел быстро. Милорд Брэн был настойчив в своих знаках внимания, прислушивался ко всему, что говорила Риченда и спрашивал ее совета даже по мелочам. Кроме того, ей удалось расспросить его о Марли. Он с удовольствием описал свои родные края, богатые пастбища и угодья. Он рассказывал обо всем этом с горящим взором. Его юность и очарование никого не могли оставить равнодушным, и Риченда с удовольствием думала о том, что очень скоро сделается его женой.
Наутро она никуда не пошла, но вместо этого занялась домашними хлопотами; проверила все счета и содержимое кладовых. После полудня, наскоро перекусив и покончив с делами, она оделась так, как они условились с подругами, — в длинное простое белое платье, распустила волосы и не стала брать никаких украшений, — после чего вместе с горничной направилась на луг, где раскинулась ярмарка.
Подруги уже ждали ее там и встретили с радостным смехом, но Риченда неожиданно почувствовала себя гораздо старше; возможно, сегодня она откроет им свой секрет. Они отправились бродить по ярмарке, мимо палаток и лотков, где торговали всем на свете, толкаясь в толпе, среди сельских кумушек, придирчиво выбиравших товар.
На небольшой площадке показывал свое искусство жонглер, и какое-то время девушки любовались узорами, что сплетали подброшенные в воздух булавы.
Задержавшись у другой лавки, Леонора купила марципановых сластей, угостила подруг и была столь щедра, что предложила понемногу даже горничным. Наслаждаясь лакомствами, они двинулись дальше к своей цели, невзрачной палатке, затерявшейся среди роскошных лавок с заморскими товарами. Вокруг не было ни души, и Леонора отдернула занавеску на входе. Внутри оказалось темно и тесно.
— Заходи, моя дорогая, — прокаркал старческий голос.
— Ты первая! — воскликнула Леонора, попятилась и повернулась к Риченде.
— Да, ты первая, — эхом отозвалась Ависа, отходя в сторону.
Риченда подняла занавес и вошла. Пару мгновений, пока глаза не привыкли к темноте, она ничего не могла разглядеть.
— Садись, моя дорогая, — настойчиво промолвила старуха.
Взволнованная Риченда присела на подставленный табурет.
— Позволь мне взглянуть на твою ладонь.
Девушка положила левую руку на стол, стоявший между ними. Старуха приподняла ее за запястье и внимательно уставилась на ладонь, грязным пальцем прочерчивая линии. Риченда никак не могла понять, каким образом та способна хоть что-то разглядеть в полумраке.
— Дай мне денежку, красавица, и я загляну в свой кристалл.
Порывшись в кошельке, Риченда достала маленькую серебряную монетку и выложила на стол. Та тотчас исчезла внутри многослойных одеяний старухи, и оттуда почти в тот же миг появился стеклянный шар, который гадалка положила на стол. Она провела над ним рукой, и Риченда увидела, что ногти у старухи желтые и загнутые, точно когти.
— Я вижу букву «М»… Она что-то значит для вас, не так ли?
Эти слова озадачили Риченду. «М» — Марли, разумеется. Графство Марли, ее будущий дом. Она кивнула.
— Буква «М», — продолжила гадалка, — будет играть в твоем будущем куда более важную роль, чем тебе самой кажется. Однако долгое время она еще будет оставаться в тени. — Последовали новые пассы, на сей раз сопровождаемые заклинанием, произнесенным вполголоса. — Я вижу мужчину, с которым неразрывно связано твое будущее.
Риченда кивнула. Может, эта женщина и впрямь что-то смыслит в своем ремесле: она ведь предсказала ей Марли, а сейчас, должно быть, опишет будущего супруга.
— Он высокого роста, стройный… У него серебристые волосы и серые глаза, глубокие, точно озера.
Риченда растерянно заморгала. Все неправильно. Это ничуть не похоже на лорда Брэна. Какая глупость! Да и зачем, вообще, ей понадобилось это гадание? Она и без того знала свое будущее!
Девушка поднялась и двинулась к выходу.
— Благодарю вас, матушка.
— Погоди, разве ты не хочешь узнать про своих детей?
Но Риченда уже вышла наружу. Нет, она ничего пока не станет говорить подругам.
— Я вам все расскажу после того, как вы тоже побываете у нее.
Те кивнули, ибо именно об этом они заранее и условились. Ависа нырнула в шатер. Она пробыла там столько же, сколько и Риченда, и выбралась наружу, раскрасневшаяся, с улыбкой на губах. Настал черед Леоноры, и девушки принялись ждать ее, доедая последние крошки марципана. Они никак не были готовы к тому, что последовало далее. Леонора вылетела из шатра с горящими от гнева глазами и разразилась пронзительным хохотом.
— Пойдемте отсюда скорее! — воскликнула она сердито.
Она ни о чем не пожелала говорить, покуда подруги не добрались до садов аббатства неподалеку от ярмарки.
— Ну же, теперь-то ты скажешь нам, в чем дело? — спросила ее Риченда.
— Вы знаете, что она мне заявила?
— Нет, откуда? Мы ждем, пока ты расскажешь нам сама, — резонно заметила Ависа. — Мы же не ясновидящие.
— Равно как и она, — заявила Леонора. — Она сказала, что я не выйду замуж, а вместо этого стану невестой Христовой. Это я-то!
Подруги рассмеялись вместе с ней, настолько это было нелепо. Чтобы Леонора, проклятье отца Идриса, стала монашкой? Ничего более безумного и вообразить было невозможно.
