— Сблизившись с Морганом, вы захотите сойтись поближе и с отцом Ариланом, — сказал Брион, когда священник передал ему корону и снова сел. — Он — один из немногих священников, кто не читает проповедей, почему не следует общаться с Дерини. Он духовник мой и принца Келсона, и я его весьма рекомендую.
Дерри метнул на Арилана быстрый взгляд, но священник только пожал плечами и, улыбнувшись, показал глазами на корону, которую Брион уже протягивал им, дабы они обменялись клятвами. Морган возложил на нее правую руку, и Дерри быстро последовал его примеру и с благоговением коснулся короны Гвиннеда.
— Шон Симус О'Флинн, лорд Дерри, — сказал Брион, — клянешься ли ты передо мной, как свидетелем, и перед Богом, что будешь верно служить Аларику Энтони Моргану, герцогу Корвинскому, во всех делах, что не затронут долга твоего перед королем и чести нашего королевства, и да поможет тебе Господь?
— Я торжественно клянусь в этом, мой господин, и да поможет мне Господь! — пылко отвечал Дерри.
Брион перевел взгляд на улыбавшегося Моргана.
— А ты, Аларик Энтони Морган, герцог Корвинский, клянешься ли передо мной, как свидетелем, и перед Богом, что будешь честным и справедливым господином этому рыцарю, Шону Симусу О'Флинну, графу Дерри, во всех делах, что не затронут долга твоего перед королем и чести нашего королевства, и да поможет тебе Господь?
— Честью своей и всеми силами, которыми владею, клянусь в этом, мой лорд и мой король, и да поможет мне Бог, — сказал Морган твердо. — И если я нарушу эту клятву, пусть в час нужды силы мои оставят меня. Да будет так.
Брион улыбнулся и передал корону Арилану.
— Что ж, да будет так, — повторил он. — Желаю вам обоим поладить, — добавил он и жестом велел им подняться. — Теперь скажи мне, Аларик, ты разговаривал с Нигелем о тех лучниках? О чем он думал, когда позволил им пользоваться бремагнийскими луками? Правда, ты не должен был позволить, чтобы Джехана слышала, как плохо я отзываюсь о ее родине. Хотя все знают, что самые лучшие лучники — р'кассанцы! Дерри, вы не поищете лорда Родри? Денис вам поможет. Он должен быть где-то в зале. Я не понимаю, что случилось с музыкантами, которых он обещал к сегодняшнему вечеру.
— Я с вами, — принц Келсон вскочил на ноги, когда Арилан поднялся, чтобы пойти с Дерри.
Так, в сопровождении принца и священника, начал Шон лорд Дерри свое служение Короне Гвиннеда и Аларику Моргану.
Суд
Весна 1118 г.
Из всего, что я написала о Дерини, рассказ «Суд» был одной из самых трудных для меня работ. Он родился не в ответ на вопрос, которым задались я или мои персонажи о Дерини; он появился на свет в результате сведения в единое целое отдельных заданных мне элементов. Поясняю.
Зимой 1984-го года я вступила в небольшое, вновь созданное объединение писателей-фантастов на западе Соединенных Штатов. Как порой случается, мы не рассчитали своих расходов и оказались в финансовом затруднении. И, чтобы раздобыть денег, наш комитет попросил всех участников объединения пожертвовать что-нибудь для распродажи на аукционе: экземпляр своей книги с автографом, например, или рукопись, или использованную автором шариковую ручку — все, что могло бы привлечь поклонников, желавших помочь деньгами нашему достойному начинанию. Я, поразмыслив, предложила со своей стороны следующее: я напишу сценку в одну страничку, в которой будут участвовать удачливый покупатель и выбранный им персонаж Дерини, на тему, которую также выберет покупатель.
Я не представляла до тех пор, какой популярностью пользуется мир Дерини; и никто не представлял. Моя сценка была заявлена последней, и поклонники словно с цепи сорвались. Когда цена дошла до трехзначной цифры и люди стали объединяться, складывая свои ресурсы, я увеличила объем до двух страниц, на случай, если выиграют двое или больше, и на выбор предоставила двух персонажей Дерини. Теперь я уже и не вспомню в точности, какой была окончательная цена — она равнялась примерно весьма приличному гонорару за средней длины рассказ, напечатанный в журнале волшебной или научной фантастики, но самое забавное было то, что два джентльмена, которые ее купили, не читали ни одной книги о Дерини! Один из них, нервный молодой человек со светлыми усами и с мистически многозначным именем Сталкер, захотел стать в сценке королевским лесничим и, выбирая партнера Дерини, отдал предпочтение прелестной леди, желательно менестрелю. Второй покупатель, по имени Феррис, оказался кузнецом, мастером по мечам, членом множества организаций, продающих оружие и доспехи, участником SCA (Society for Creative Anachronism) и любителем древней Скандинавии. Он хотел, чтобы в сценке были отражены его профессия и увлечения. Но оба они согласились предоставить на мое усмотрение выбор сюжета и персонажей Дерини.
Я взяла их адреса, сделала для себя описание внешности и пообещала прислать сценку, как только она будет готова. Думала я долго, не один месяц, — пока внезапно не сложился сюжет.
Я не собиралась делать из сценки целый рассказ, но увлеклась. (Начиная писать, я даже думала на самом деле, что смогу использовать ее как мой вклад в антологию для Андре Нортон — но сюжет вскоре стал развиваться неподходящим для этого образом.) Прежде всего выяснилось, что Феррис был кузнецом из Айстенфаллы, северной окраины Торента, и приехал он в город Килтуин в Корвинских владениях Моргана торговать оружием. Килтуин, расположенный в низовьях реки Фатан на Корвинском берегу, — портовый город под управлением Ральфа Толливера, епископа Моргана; и Толливер правит твердой рукой — в Килтуине царят закон и порядок.
Но Феррис — чужой в этом городе, он плохо говорит на здешнем языке; в результате его обвиняют...
Но — прочтете рассказ и узнаете, что с ним случилось. Сталкер, увы, остался без своей девушки-менестреля Дерини, но королевским лесничим он стал; Феррис же получил гораздо больше, чем рассчитывал.
В сознание Ферриса привела боль — в правое ухо ему словно воткнули раскаленную иглу, а потом ударили несколько раз по ребрам, и что-то твердое, липкое и горячее прошлось по пальцам его правой руки.
— Иисусе, да из нее кровь хлещет, ровно свинью зарезали! — проворчал кто-то. — Смотри, как бы он до тебя ножом не дотянулся!
— Уже не дотянется! — ответил другой голос, и вслед за этими словами последовал еще один удар по ребрам. — Не уйдет, ублюдок!
Затем послышались еще голоса — грубые, настойчивые, обсуждавшие что-то на языке, который Феррис и в ясном-то сознании понимал с трудом; но намерения говоривших были понятны и без слов. Только инстинкт самосохранения заставил его предпринять попытку вырваться от своих мучителей, но, нанеся наугад удар ножом, он ни в кого не попал. Тогда двое из них прижали ему руки, еще двое принялись избивать кулаками и ногами. Он едва не потерял сознание снова, когда один особенно сильный удар пришелся в солнечное сплетение, и скорчился от боли.
О, Всеотец, где же он? И почему эти люди пытаются его убить? Последнее, что он помнил, это как вышел из таверны «Зеленый рыцарь», где отмечал удачную торговлю и изрядно набрался. Ведь он продал все, даже свой собственный меч.
