– Хорошо исполнено, парень, – пробормотал Камбер, одобрительно пожав плечо Джесса и снова усаживаясь. – Сразу видно, кто твой отец. Ты узнал кого-нибудь из этих юных негодяев?
– Конечно, ваша милость. Утром я пошлю людей на их поиски и вместе с графом Дэвином и лордом Энселем проверю сам. Благодарю вас, сэр.
– Спасибо тебе, Джесс.
Он наблюдал за юношей, когда тот встал и пошел к отцу, потом обернулся и увидел, что Йорам тоже смотрит на Джесса. Дэвин и Энсель уже ушли, и на губах Йорама играла легкая усмешка.
– Просто удивительно. Я бы сказал, что Джесс стал для тебя приятным сюрпризом, – сказал Йорам.
– Это ты верно заметил, просто удивительно, – Камбер потянулся, зевнул и встал, – Или я становлюсь старым, или молодое поколение слишком хорошо обучено. Этот Джесс гладкий, словно шелк, даже лучше Грегори. От одной мысли, на что он стал бы похож, пройдя воспитание в Ордене Михаила или Гавриила, меня пробирает дрожь.
– Как мы тебя испортили, – произнес Йорам. – Не припомню, чтобы ты говорил такие вещи до вступления в Орден.
Камбер улыбнулся и, обняв сына за плечи, направился с ним к двери, убедился, что за ней никого, кроме Джебедия, нет, и только после этого ответил:
– Ты абсолютно прав. А теперь давай вернемся в Валорет и немного поспим. Одному Господу известно, что эти кровожадные регенты припасли для нас на завтрашний день.
Глава 10.
Но сейчас тебя и дом твой будут оплакивать.
Гермас III 7:12
На следующий вечер Рис и Эвайн явились в покои Камбера отобедать с владельцем апартаментов и его секретарем, однако Рис захватил с собой и лекарскую сумку. До похорон Синила, намеченных на следующую неделю, весь двор пребывал в глубоком трауре, и столы для парадных обедов в большой зале не накрывались. Обитатели замка в большинстве своем трапезничали весьма скромно, не покидая своих комнат.
Гроб Синила по-прежнему стоял в замковой часовне под охраной отборных Королевских пехотинцев и дворян (по большей части людей), которые назначались регентами в качестве почетной стражи. Каждый день принцев приводили молиться у гроба отца. Им даже разрешалось постоять возле гроба в почетном карауле, если хотя бы один регент был рядом. Но остальное время мальчики проводили в уединении, прерываемом лишь краткими визитами шумной королевской процессии Элроя с гофмейстерами и регентами. Тяготы ежедневных обязанностей добавляли тоски этим сумрачным зимним дням.
Настроение Камбера, его детей и Джебедия едва ли выделялось на общем унылом фоне. После скромной трапезы они вновь вернулись к обсуждению способностей Риса. Было решено, что Джебедия станет первым объектом опыта, так как он не принимал участия в инциденте с Грегори. Сев на предложенный ему стул у камина, Джебедия выглядел покорным, но оживленным. Рис встал рядом. Эвайн немного позади Риса, а Камбер и Йорам сели напротив. Рис потер застывшие руки и задумчиво взглянул на Джебедия.
– Сейчас я не собираюсь рассказывать ничего, кроме того, что тебе уже известно, – мягко начал он. – С тобой я работал не намного больше, чем с Грегори, так что мы начнем с того же самого. Расслабься, представь, что буду общаться с тобой просто как Целитель. Ты готов?
– Как всегда, – ответил Джебедия, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Взглянув на Камбера, Рис обхватил руками голову Джебедия с обеих сторон, запустив пальцы в темные седеющие волосы, а большие пальцы оставив на висках. Джебедия не шелохнулся, только дрожь век выдала его напряжение. Не давая ему времени разволноваться, Рис внедрился в его мозг, миновав прочные защиты, следуя знакомыми путями Целителя и время от времени останавливаясь.
Он задержался в очередной раз, а затем проник еще чуть глубже и почувствовал, что в тот же миг пропали все защиты и способности Джебедия. Осознав, что с ним произошло, Джебедия вздрогнул, открыл глаза, а Рис со сдавленным криком обернулся к Камберу.
– О, Боже, сработало! – взволнованно прошептал он, отступив от Джебедия, чтобы взглянуть со стороны. – Я был уверен, что именно так и случится, но какой-то частью мозга сомневался. Джеб, с тобой все в порядке?
Джебедия, широко раскрывший глаза, поднес дрожащую руку к виску, провел ей по щеке, и она упала на колени.
– Черт возьми, это самая странная вещь из тех, что мне приходилось испытывать!
– Моя помощь не требуется? – спросил Рис. – Ты уверен, что все в порядке?
Джебедия кивнул.
– Нет, сейчас не надо. Если ты собираешься изучить это, то обязательно нужно, чтобы было на ком это делать. – Он покачал головой. – У меня такое чувство, будто мой мозг в ловушке. – Он посмотрел на дверь и снова покачал головой. – Я не могу узнать, что творится за дверью. Ни одно мое чувство, кроме зрения, не может сообщить о вашем присутствии. Матерь Божья, неужели это и значит быть человеком?
– Думаю, да, – с трудом выговорил Рис. – Кто-нибудь из вас хочет проникнуть в его мозг? Я могу ошибаться, но, по-моему, эффект тот же самый, что и с Грегори.
Вместе они читали по мозгу Джебедия, который стоически переносил все прикосновения и исследования. Кроме сознания того, что когда-то обладал могуществом, им ничего не удалось обнаружить. А когда Рис блокировал память, и это знание исчезло. Камбер, проникший так далеко, как только сумел, не находил никаких специфических признаков дерини. Если бы он не знал Джебедия, он не поверил бы, что это не просто человек.
Рис восстановил память старого воина – им нужна была его собственная оценка, однако способности пока не были возвращены. У Риса не осталось никаких сомнений, что он может это сделать. Он открыл свою лекарскую сумку и стал из пакетиков насыпать в маленькие бокалы с вином различные порошки, аккуратно перемешивая содержимое.
Самым важным была мераша, потому что именно мераша была известна людям как средство, обладающее особым действием на дерини. Даже большая доза на людей действовала как успокоительное, но даже самой малой щепотки было довольно, чтобы на несколько часов совершенно расстроить способности дерини, нарушить координацию движений и строгую организацию ума. Всем этим мераша была печально известна. Для начала они решили дать Джебедия умеренную дозу, на которую мог рассчитывать любой дерини, если попадал во власть тюремщиков-людей.
Когда Рис предложил ему один из бокалов, на лице Джебедия появилось выражение тоскливой покорности. Как и все воспитанные по обычаю дерини, он испытывал на себе подобные порошки и прекрасно знал их действие, но сейчас все могло быть другим.
– Хочешь, чтобы я выпил все? – спросил Джебедия, подозрительно заглянув в бокал. – Определенно, этого слишком много.
– Я взял много вина. Оно отобьет вкус порошка. Ну, давай же, пей.
Джебедия выпил лекарство, по привычке сморщился, но потом изумленно поднял бровь.
– Послушай, действительно отбило вкус. – Он вернул бокал Рису. – А ты уверен, что мераша там была? Глядя на Джебедия, Рис тоже поднял бровь.
