Камбер закрыл глаза, аромат священных снадобий и тишина расслабляли и обостряли восприятие, сознание очищалось. Сознание его близких окутывало Камбера, каждый мозг был хорошо знаком, но пока они не обрели четких очертаний и не слились воедино. Полному соединению личностей мешала некая пассивность. Он медленно открыл глаза и посмотрел на крестообразные отражения свечей в чернота, обрамленной серебром.
В тишине росло напряжение. Камбер заглянул в себя. Обратился к процессам, протекавшим в мозгу, все его чувства предельно обострились. Он уходил все глубже, уже не , прилагая никаких усилий. Перед ним возник темный тоннель, потом осталась только черная вода и дым курений над нею.
Не было мыслей, все сознательное и бессознательное в его мозгу заключалось теперь в черноте, которая была водой в чаше и вселенской пустотой. Он воскресил в своей памяти Ариэллу такой, какой видел ее в последний раз – надменной и гордой, и соединил образ с ожерельем на дне чаши.
Даже в сумеречном состоянии Камбера не покидало чувство, что его защищают друзья. Он начал поиск ниточки, ведущей к Ариэлле. После того как в глубине сплошного мрака появились и двинулись к нему первые образы памяти, Камбер даже моргнуть боялся.
Вот оно! Он распознал лицо, умудренное жизнью лицо старца; нет это был младенец, стало видно все его тельце. Ребенок пяти-шести месяцев от роду куксился, сжимая кулачок возле недовольного ротика. Завитки дивных каштановых волос на голове. Ребенок открыл золотисто-коричневые, слегка навыкате глаза и посмотрел прямо на Камбера. Он видел ребенка Ариэллы ее собственными глазами. Камбер моргнул, и образ затуманился, но связь удалось сохранить. Несколько мгновений все плыло, потом картина прояснилась, и появился новый образ. На этот раз карта, женская рука с перстнем кропила ее водой. Сама карта оставалась неясной, и он ничего не мог с этим поделать, пока не понял, что ту, перед кем в действительности лежала карта, интересует не ее содержание, а магические действия на ней.
Ариэлла твердила заклинания по изменению погоды, и он это видел!
Камбер снова моргнул, на этот раз неудачно – образ растаял. Терять контакт было никак нельзя! Восстанавливая порядок в сознании перед следующей попыткой, он решился повлиять на Ариэллу, заставить ее снова вспомнить о карте. Ее стратегия – вот что требовалась выяснить прежде всего.
Камбер закрыл глаза, давая им передышку, потом снова уставился на черную воду, концентрируясь только на Ариэлле и ее карте. Связи с действительностью слабели и исчезали одна за другой, требовалось только не мешать самоуглублению. Обрывочные образы мелькали, и ничего не удавалось разглядеть.
Он должен был понять! Он подобрался так близко, что не мог отступиться просто так.
Еще один глубокий вдох, и Камбер своим сознанием потянулся к Ариэлле через многие мили между ними, сблизился с ее спящим мозгом и коснулся сновидений. Вызвать образ карты Гвинедда, соседних королевств и Торента со столицей Кардосой удалось без особого труда. Оставалось ждать.
Постепенно карта ожила: проступили пометки и значки вроде тех, что используют Джебедия и Каллен; чьи-то руки переставляли их, намечая движение войск.
И Камберу открылся замысел Ариэллы, направление ударов ее войск и численность атакующих.
Можно было выбираться из чужого мозга; вдруг ясная картина померкла, и он ощутил на себе взрыв ярости. Ужасная боль сдавила голову, ослепила. Камбер был обнаружен! Его прикосновение оказалось слишком грубым, слишком очевидным! Ариэлла проснулась, поняла все и теперь не давала разорвать мысленную связь, чтобы добраться до него и уничтожить!
С криком боли он зажмурился и отвернулся от черной воды, хватая ртом воздух. – Йорам, вытащи меня!
Камбер не знал, видят ли Йорам и остальные то, что он, достигла ли их исходящая от Ариэллы опасность. Но по крайней мере Йорам и Эвайн были готовы действовать и в подобной ситуации. Йорам уронил свечу и схватил отца за плечи, психическая энергия сына стала преградой на пути в мозг Камбера. Забыв об осторожности, осмотрительный Каллен присоединился к Йораму. Эвайн с ритуальной чашей поспешила к сливному отверстию в стене, Рис освобождал его, отодвигая ларь.
Порыв ветра ворвался в комнату, подняв гобелен на окне, но встретил надежные защиты, здесь его ждали. Не успела Эвайн выплеснуть воду из чаши, как порыв, столкнувшись с преградой, разбился о нее; вторжение прекратилось, и Камбер обмяк в руках сына.
Он стал недоступен для Ариэллы.
Когда Камбер открыл глаза, комната поплыла. Первое, что он увидел, было бескровное лицо Йорама и его серые глаза, усталые и удивленные. Камбер глотнул и, в надежде прервать движение окружающих предметов, ухватился за руку Каллена и край стола. Он дышал глубоко, со всхлипом. Совсем недавно его неудержимо несло к порогу смерти, и противостояние истощило силы Камбера.
– Мне очень жаль, – с трудом выдавил он. Я действовал слишком неосторожно. Никто не пострадал? Вы поняли, что это было?
– Ты вошел в контакт с чем-то непосильным для тебя, – резко ответил Каллен. – Что это было? А ты знаешь?
– Значит, вы не видели?
– Видели что? – не понял Рис. – Я видел твои переживания и отражения свечей в черной воде, а потом как тебя затрясло.
– Я тоже ничего не увидела, отец, – произнесла Эвайн.
– О-ох.
Камбер подавил внезапную тошноту, его состояние никак не располагало к глубокомысленным размышлениям. Он хотел приосаниться, но обессиленное тело не повиновалось. Признав свое поражение в борьбе с ним, Камбер, облокотившись на Йорама, закрыл глаза и снова обратился к своим мыслям, пытаясь привести их в порядок.
Рука Риса коснулась его лба, и Камбер почувствовал в себе холодок от присутствия мозга Целителя, но недовольно покачал головой и открыл глаза.
– Скоро все будет нормально, Рис, обещаю. Я узнал то, что хотел; прежде чем окончательно свалиться, мне необходимо сообщить вам все, что мне стало известно. Йорам, сними преграды, а Эвайн пусть принесет карту и перо. Расположение войск Ариэллы теперь известно, и, думаю, у меня хватит сил запечатлеть его, потом придется отсыпаться.
Он сделал знак рукой, плохо повинующейся, отяжелевшей рукой. Рис поддерживал Камбера, пока Йорам снимал преграды. Когда растаяла серебряная полусфера, все ощутили, как холодно в комнате. Эвайн отперла дверь и вышла из гардеробной.
Рис и Каллен проводили Камбера к его креслу перед камином, Йорам набросил ему на плечи еще один плащ. Убедившись, что Камберу удобно, Каллен сходил к столу за картой. Эвайн принесла перо и чернила. Подошедшего Каллена встревожил вид Камбера – казалось, он потерял сознание.
– С ним все в порядке?
Проверив пульс, Рис прижал пальцы к вискам своего тестя, на несколько секунд закрыл глаза, потом кивнул и знаком попросил Каллена положить карту Камберу на колени. Когда Эвайн вложила перо в его руку, Йорам взял свечу с каминной полки и поднес ее поближе.
