– Во сколько?.. В двадцать два?
– В двадцать пять, сэр, месяц назад. Я просто.., устал от битв.
– Чего же тогда ты хочешь?
Гьюэр пожал плечами.
– Я еще не знаю. Я получил не просто образование. У меня очень хороший почерк. Отец Альфред, духовник, думает, что из меня получится прекрасный писарь или даже священник, хотя насчет последнего я не очень-то уверен. Кроме того, вам понадобится секретарь с военным образованием, когда у вас уже не будет михайлинцев. Может быть, я смогу помочь.
Камбер усмехнулся, заставляя Алистера говорить со всею резкостью.
– Если ты решаешься, не думай о расположении кого-то или преданности кому-то, будь верен себе самому и Господу Богу. Неслыханная глупость – принимать духовный сан потому, что тогда ты сможешь лучше служить мне!
– Сэр, я не…
– Обещаешь, что не поступишь так?
– Конечно, – согласился Гьюэр. – Только по убеждению.
– Ловлю тебя на слове. А пока как насчет моей ванны? – Камбер с улыбкой указал на открытую дверь. – И еще, Гьюэр…
– Ваша милость?
– Если ты сделаешь это по зрелому убеждению, я буду очень рад.
Гьюэр тщетно попытался скрыть свою радость.
Часом позже вымытый, одетый, побритый, с расчесанной и уложенной волосок к волоску прической Алистера Каллена Камбер наконец-то устроился поразмышлять о деталях предстоящей церемонии. Он сидел в выбеленной нише восточного окна, на подушках, уложенных по каменному выступу стены, наслаждаясь первыми рассветными лучами.
Впрочем, радоваться утреннему солнцу и даже вновь переживать чудесные события минувшей ночи не было времени. Рукопись по обряду посвящения в епископы Энском прислал еще неделю назад, но прочесть ее так и не удалось. В воспоминаниях Алистера запечатлелись такие церемонии, но Каллен видел все со стороны. А посвящение, кроме внешней стороны, имело глубокое мистическое содержание. Нужно было не торопясь подготовить к этому свой мозг, одновременно загрузив его множеством церемонных мелочей.
Раньше ему казалось, что это проще, чем выходило на неделе. Постоянно являлись какие-то люди, то поздравляли и вручали подношения, то уточняли списки вещей, предназначенных для отправки в Грекоту, то беспокоили по совершенным пустякам, которые почему-то не могли быть разрешены без его участия.
Он даже не поднял головы, когда Гьюэр в очередной раз вошел, постучавшись, и вышел из задумчивости, только почувствовав на себе требовательный взгляд.
– Государь!
Свиток полетел в сторону, Камбер поднялся и поклонился, удивляясь нежданному гостю. Вчера у него сложилось впечатление, что до начала церемонии король будет занят. А до нее оставалось около часа.
– Доброе утро, Алистер, – король кивнул, самодовольно улыбаясь. – Вы все еще учите свои слова, не правда ли?
– Только повторяю, Ваше Величество. Как вы, должно быть, знаете, на этой неделе у меня было мало времени. – Он указал на скамью напротив. – Не составите ли мне компанию?
Синил покачал головой.
– Не сейчас, однако я жду вас на обед после церемонии. Мне захотелось внести свой скромный вклад в это незабываемое событие. Сорл?
Услышав свое имя, Сорл ввел в комнату двух слуг, несших что-то длинное, почти в рост человека, завернутое в черную ткань. В руках Сорла был объемистый пурпурный сверток, который он положил в одно из кресел рядом с камином, приглядывая за слугами, укладывавшими черный сверток. Подойдя ближе, Камбер узнал вешала с церковным облачением, вроде тех, что уже стояли за кроватью. Однако оказался не готов к тому, что открыл Синил, сдернув черную ткань.
Шелк кремового цвета был так богато расшит драгоценными камнями и золотом, что слепил глаза. Епископская риза и епитрахиль, украшенные золотым шитьем в виде снопов пшеницы, усыпанные алмазами и гранатами. Никогда не видел Камбер такого облачения.
Тело напоминало о себе, требуя притока воздуха, Камбер подчинился и медленно вдохнул и провел дрожащим пальцем по краю ризы. Он хотел повернуться к королю, но тут возник Сорл с митрой в руках, расшитой золотом и драгоценными камнями, только что извлеченной из меньшего свертка. Краем глаза Камбер видел, что Синил следит за ним с довольной улыбкой.
Все еще не веря, Камбер покачал головой.
– Государь, я.., они великолепны. Царский подарок. Не знаю, что и сказать.
– Подойдет и простое «спасибо», – ответил Синил самодовольно. – Я сам с трудом верю в это. Не в облачение, потому что оно сделано по моим личным указаниям, а в то, что я сумел заставить вас ощутить недостаток слов.
– Я… Да, Ваше Величество, вы правы. Но все это слишком роскошно для меня. Это должно принадлежать собору или…
– Или главе его кафедры, которым вы вскоре станете. – прервал его Синил. – Не спорьте, Алистер. Я, разумеется, понимаю, что такое облачение не надевают каждый день. Во-первых, оно слишком тяжело, и в нем ужасно жарко, как я обнаружил. Поэтому Сорл принес и более простое.
По его сигналу Сорл развернул остальные свертки и отошел в сторону. На озаренном пламенем кресле сияла изумрудно-зеленая и белая парча, украшенная в нескольких местах неприхотливой вышивкой. Камберу осталось только качать головой.
– Это слишком большая честь для меня, Государь, – наконец произнес он, испытывая неловкость оттого, что Синил готовил свой щедрый подарок Алистеру… Алистеру, которому в конце концов король доверчиво протянул руку… Алистеру, а не Камберу.
Однако кто теперь был Камбер?
Не подозревавший о внутренней борьбе человека, которому только что была оказана такая честь, Синил знаком приказал слугам удалиться.
– Я преподнес вам то, что вы заслужили, и, возможно, поделился тем, что могло принадлежать мне. Нет, святой отец, я смирился, – продолжал король, видя, что вызвал беспокойство. – Я уже говорил вам. И вы предложили разделить с вами чувства священника, а мне – поделиться переживаниями короля. Вы помните?
Камбер кивнул, обращаясь к памяти Алистера.
– Именно это я и имел в виду, – мягко ответил он.
– Тогда я ловлю вас на слове, – пробормотал Синил. – Я не стану препятствовать вашему отъезду в Грекоту. Вы можете ехать и поднимать на ноги свою епархию. Если хотите, я дам вам несколько месяцев. Архиепископ согласится на это, а у меня будет довольно времени, чтобы разобраться с делами здесь – наказать пленников, сформировать Совет, выполнить наконец все, что нужно было сделать раньше, все, что должен делать король.
Но когда все будет исполнено, я призову вас назад. Чтобы, вернувшись, вы сели рядом со мной и помогали издавать законы по управлению этой землей, которую вручили мне ваши друзья-дерини. Я не хотел этого, Алистер. Видит Бог, не хотел. Но теперь пути назад нет, и я начинаю сознавать свою ответственность. Признаться, я много думаю над тем, что вы неустанно внушали мне, и, если придут тяжелые времена, хотел бы помнить о ваших советах, а лучше всего – видеть вас около себя. Вы избавите меня от одиночества, Алистер?
