Глава XXIII
Не бойся смертного приговора, вспомни о предках твоих и потомках.
[24]С Дугалом тоже обошлись грубо, но он во время борьбы ни разу не терял сознание, хотя и был близок к этому, когда один из нападавших схватил его за шею и чуть не придушил, в то время как другие держали его за руки. В надежде предотвратить худшее и понимая, что он не может надеяться на побег, по крайней мере, сейчас, Дугал расслабился и притворился, будто лишился чувств. После этого его положили на землю, стянули с него плащ и пояс, но горло отпустили и больше не били.
Однако притворство далось ему с большим трудом: он видел, как упал король, и смертельный блеск кинжала над его головой. Дугал не заметил, как ударили Келсона и куда, но король тут же прекратил сопротивление.
Дугал в отчаянии молился, чтобы они не убили Келсона, и изо всех сил пытался не разрыдаться. Хотя ему страшно хотелось вскочить и броситься к королю, он понимал: это все равно не поможет Келсону — если теперь, им вообще, что-то поможет — а его самого только сильнее изобьют, а то и убьют. Если же Дугалу удастся остаться в живых, то, возможно, с пленителями еще удастся договориться, хотя сейчас они так громко вопили об осквернении могил и воровстве, что едва ли были расположены слушать.
Тем не менее, Дугал удачно изобразил потерю сознания, пока его продолжали обыскивать. Думая, что он не слышит, пленители сделались словоохотливыми, правда, изъяснялись они на каком-то странном диалекте, в котором Дугал понимал лишь слово из десяти. Правда, одно из них ему удалось уловить совершенно определенно, и это было слово «рыцарь»… они все повторяли его, когда добрались до золотых шпор. Они сняли шпоры, явно понимая, что те представляют ценность, а затем, поразмыслив, решили забрать и сапоги.
Когда они сняли сапоги, не обращая внимания на его поврежденную лодыжку, Дугал, в самом деле, чуть не лишился чувств, хотя прекрасно понимал: эти действия разумны, с их точки зрения, поскольку уменьшают вероятность побега. Без сапог и без оружия в горной местности, он определенно не сможет далеко уйти. Они также стащили кожаную безрукавку, оставив его на холоде лишь в рубашке и штанах.
Это позволило им обнаружить медальон святого Камбера и кристалл, принадлежавший матери, и они забрали и то, и другое. Они лишили его и перстня-печатки Мак-Ардри, после чего перекатили на живот, заломили руки на спину и связали.
Тут они тоже действовали со знанием дела, связав запястья и дополнительно проведя веревку вокруг больших пальцев, так, что он не смог бы опустить руки даже до пояса, не то что развязаться. От этих действий заболело поврежденное запястье, хотя Дугал и думал, что оно практически зажило, но он смог выдержать эту боль. Однако лодыжка заставляла его стонать, когда они связывали его щиколотки, потом колени, а потом подтянули ноги к рукам и, продев веревку вначале через скрученные запястья, обвязали ее вокруг шеи так, что если он станет сильно дергаться, то задушит себя сам. Но затем, когда двое из них перекатили его на бок, собираясь поднять и куда-то нести, веревка врезалась в горло, и Дугал наконец потерял сознание.
Очнулся Дугал от приглушенного гула голосов. Он все еще не вполне пришел в себя, веревка давила на горло, но он понял, что оказался в небольшой полутемной комнатке, и лежит на левом боку. Лицо касалось сплетенной из трав подстилки, все еще пахнущей свежестью. Во рту был платок-кляп, что отнюдь не облегчало дыхание, а левое плечо так затекло от неудобного положения, что он чуть не застонал, слегка изменив положение. Но, по крайней мере, в голове просветлело через несколько секунд.
Теперь, когда для себя он сделал все что мог, нужно было позаботиться о Келсоне. Комната была не полностью погружена во мрак — немного света проникало из-под двери, расположенной поблизости, откуда продолжали разговаривать голоса — но из своего теперешнего положения Дугал практически ничего не видел. Он чуть опять не задохнулся, пытаясь приподняться на бедре, чтобы осмотреться. В конце концов, ему пришлось изогнуть спину и перекатиться на живот, чтобы он мог поворачивать голову.
Точно таким же образом связанный Келсон лежал неподалеку, его глаза были закрыты, но он дышал.
Слава Богу!
Испытав огромное облегчение, Дугал опустил подбородок на подстилку и закрыл глаза. Его ступни болтались в воздухе, но в таком положении веревка меньше всего давила на шею. Ему требовалось оценить ситуацию, в которую они попали.
Во-первых, если брать положительные моменты, то он сам, кажется, травмирован не больше, чем когда начались их несчастья, хотя он не был уверен, что может то же самое сказать о Келсоне. Король оставался без сознания, и удар по голове определенно не улучшил его состояние после первого сотрясения мозга.
Также положительным можно было считать тот факт, что они оба наелись хлеба и напились эля, что обнаружили в последней гробнице. Конечно, это едва ли расположит к ним пленителей, которые и без того считали обоих юношей грабителями и осквернителями святынь, и все же пища придавала Дугалу сил. Он, конечно, предпочел бы что-то более существенное, чем хлеб — например, кусочек оленины или куропатку, или, наконец, пирог с голубятиной или что-то еще в этом роде, чем можно по-настоящему насытиться. Правда, после многих дней на воде, рыбе и вине, а в последнее время, и вовсе на одном только вине, хлеб показался божественной пищей. Эль также не затуманил его сознание, потому что Дугал заедал его хлебом, значит, ему не придется тратить драгоценную энергию на то, чтобы уменьшить воздействие алкоголя.
Однако выпитый эль имел одно неприятное последствие: мочевой пузырь был переполнен. Дугал сейчас никак не мог его опорожнить, ну если только в штаны, поскольку был связан подобно барашку, приготовленному на заклание. Интересно, а Великий Пост уже закончился? Ведь Дугал понятия не имел, сколько времени они с Келсоном блуждали в подземельях. Пока он еще мог терпеть, но с каждым часом это будет все труднее и труднее.
Значит, он в любом случае должен освободиться от пут — чтобы позаботиться о раненом Келсоне и вызволить их обоих. Побег может оказаться возможным, если у него будет время поразмыслить над проблемой. Звуки за дверью стихали. Очевидно, их пленители собирались укладываться спать. По прикидкам Дугала, их, скорее всего, схватили ранним вечером, а потому он предполагал, что никакого решения не станут принимать до утра. Ему совсем не хотелось думать о том, что с ними могут сделать, если им не удастся убедить пленителей в своей невиновности.
Так, чем же заняться вначале? Попытаться самому освободиться от пут или каким-то образом подползти к Келсону и посмотреть, не сможет ли он освободить его?
Для начала Дугал решил произнести слова заговора, снимающего усталость, затем посмотреть, удастся ли ему собрать достаточно энергии, чтобы освободиться от пут. Он работал над первой задачей, когда внезапно открылась дверь, и на него сзади упала полоска света, которую тут же закрыло несколько теней. Дугал на мгновение застыл, сразу же поняв, что не может притворяться, что он без сознания, если ноги по-прежнему болтаются в воздухе. Затем он медленно, с глухим стоном от боли, перекатился на бок, чтобы посмотреть, кто пришел. Двое мужчин в серых плащах показались знакомыми — они участвовали в драке у пещеры. Типичные солдаты на вид, которые лишь исполняют чужие приказы… а вот третий был совсем другого сорта.
