Вот почему, приняв все необходимые меры предосторожности, Летальд, похоже, вознамерился позабыть свои тревоги и от души наслаждался путешествием, стараясь, чтобы и гости его чувствовали себя наилучшим образом. Келсон мог лишь восхищаться его самоуверенностью, — впрочем, чего еще ожидать от людей, вынужденных на протяжении многих веков жить с торентцами бок о бок. Летальд даже позволил своему старшему сыну и наследнику, принцу Сирику, присоединиться к королевской свите, как и планировалось ранее, дабы командовать вторым тралийским кораблем… Лишнее доказательство его уверенности в том, что по пути не произойдет никаких неожиданностей.
Посоветовавшись с Морганом, Келсон попросил епископа Арилана отправиться на корабле Сирика вместе с Дерри, Бренданом и Пэйном, поскольку ему хотелось как можно дольше удержать их всех от близкого общения с торентцами, — которые, если не считать Лайема, теперь почти все перешли на черные галеры. Сегодня Лайем казался куда более взволнованным, чем накануне, но Келсон полагал, что виной тому возбуждение, а отнюдь не страх.
Они поплыли на север, держась ближе к тралийскому берегу. Попутный свежий ветер направлял корабли в устье реки Белдор, и в долгих летних сумерках они бросили якорь для ночной стоянки, будучи по-прежнему в водах Тралии, хотя вдалеке уже показались купола города Фурстанана, что лежал в тумане на дальнем торентском берегу. Расул с Матиасом перешли на борт корабля Летальда, дабы отужинать вместе с обоими королями, и в этот миг все обратили внимание, что далекий город внезапно оказался усыпан серебристыми блестками, словно шелковая вуаль.
— Фурстанан шлет свой привет с помощью зеркал, — пояснил им Расул, указывая рукой в ту сторону.
Келсон с приближенными собрались у борта корабля, чтобы полюбоваться этим зрелищем.
— Они знают, что мы везем домой Лайема-Лайоса, а когда совсем стемнеет, вы увидите поразительное зрелище.
— А это тоже часть зрелища? — спросил Келсон, указывая на множество лодок, что устремились в их сторону с факелами на носу.
— Да, и их будет становиться все больше, чем ближе мы станем подплывать к Белдору. Отчасти именно за этим и нужны боевые корабли.
В самом деле, черные галеры, развернувшись, встали вокруг трех тралийских кораблей, дабы не позволить лодкам приблизиться, так что тем поневоле пришлось развернуться и двинуться обратно, однако огоньки факелов виднелись еще очень долгое время, поскольку хотя увеличивалось расстояние между ними и кораблями, но одновременно сгущалась и тьма. Солнце садилось где-то на пустошах Корвина, оставшегося далеко позади, и Лайем безмолвно взирал на исчезающие лодчонки и на темнеющие очертания далекого берега Торента. Чуть погодя Келсон подошел ближе к мальчику, тогда как свита тактично отодвинулась в сторону.
— Ты слишком давно не был дома, — заметил он, когда Лайем повернулся к нему. — Мне очень жаль…
Лайем невесело усмехнулся и вновь взглянул на далекий берег.
— Насколько я понимаю, от тебя это не зависело, — промолвил он. — Моему дядюшке Венциту за многое придется держать ответ, когда он встретится со своим Создателем, и если бы я сам не провел эти четыре года в безопасности при гвиннедском дворе, вполне возможно, что меня бы ждал точно такой же несчастный случай, как тот, что унес жизнь моего старшего брата.
— Ты хочешь сказать, это не было случайностью? — спросил его Келсон.
— Не более, чем вчерашнее покушение, — Лайем пожал плечами. — Однако у меня нет никаких доказательств.
Содрогнувшись, Келсон также устремил взор на город на другом берегу.
— Но какие-то подозрения у тебя имеются?
— Да.
— Махаэль?
— Да, — отозвался Лайем, чуть помедлив.
— Кто-то еще?
— Возможно, мой дядя Теймураз.
— А как насчет Матиаса?
Лайем энергично затряс головой.
— Нет, Матиас меня любит. Я в этом уверен.
— Достаточно, чтобы выступить против собственных братьев? — возразил Келсон и повернулся к мальчику, который долгое время безмолвно взирал на него и наконец медленно кивнул.
— Все равно, — прошептал он чуть слышно, — Матиас меня никогда не предаст.
Внезапно со стороны тех, кто стоял чуть поодаль у борта судна, раздался слитный возглас изумления, и оба короля поспешно обернулись в ту сторону, а затем устремили взор на далекий торентский берег.
Там, над куполами и крышами города внезапно возникло яркое свечение, бледное, окрашенное в радужные тона, и огромным сверкающим куполом накрыло город, подобно озаренному солнцем мыльному пузырю. Келсон тоже не удержался от восхищенного возгласа, но Лайем встретил это зрелище радостным смехом и широко улыбнулся Матиасу, который в этот момент присоединился к ним, дабы полюбоваться происходящим.
— Это они для меня, дядя Матиас? Или так происходит каждую ночь?
Матиас приветственно кивнул Келсону и встал у поручней с другой стороны от Лайема. На нем была простая темно-синяя шелковая туника, и впервые за все время Келсон видел его с непокрытой головой.
— Они делают это каждую субботу, мой господин, дабы возвестить приход Дня Господня. Но сегодня они это сделали в вашу честь — ибо вы их господин в этом бренном мире.
— Но кто делает это, граф Матиас? — спросил Келсон.
— Это братия монастыря святого Сазила, — отозвался Матиас. — Таков данный ими обет, возвещать Благодать Господню беспрестанными молитвами, являя зримый знак своего поклонения. Разумеется, все они Дерини, но вы, вероятно, считаете неразумным таким образом использовать свою силу…
— Отнюдь нет, — возразил Келсон, с любопытством наблюдая за Матиасом. — Я до глубины души убежден, что сей дар — от Бога, и поскольку Он — Господь Света, то разве можно лучшим образом восхвалить Его, нежели сотворить пред ликом Его подобную красоту? — Он с огорчением пожал плечами. — Хотел бы я, чтобы и мой народ также верил в это.
Матиас позволил себе чуть заметно улыбнуться и уставился на свои переплетенные пальцы.
— Думаю, вашему народу предстоит еще многому научиться и, возможно, моему тоже — у вашего народа. Вы оказались совсем не таким, как я представлял себе, Келсон Гвиннедский, хотя Расул с самого начала пытался убедить меня в том, что вы — человек достоинства и чести.
— Лорд Расул весьма щедр, — промолвил Келсон, — но он прав, я стараюсь всегда хранить верность своим друзьям. — Он помолчал немного, прежде чем добавить. — Мне бы хотелось, чтобы Гвиннед и Торент стали друзьями, граф. Нет никаких причин нашим странам враждовать друг с другом.
— Боюсь, мои братья бы с этим не согласились, — ничего не выражающим тоном проронил Матиас.
— Да, боюсь, что так, — негромко поддержал его Келсон. — И если бы все зависело только от них, то сомневаюсь, чтобы ваш племянник смог провести эти четыре года при моем дворе. — Немного поразмыслив, он решил все же не вспоминать давешнее покушение. — Но учитывая, что выбор не принадлежал никому из нас — ни мне, ни вам, ни вашим братьям, — то думаю, что по крайней мере вы по достоинству оцените тот факт, что у Лайема-Лайоса был шанс попробовать лучше понять своих западных соседей, прежде чем взойти наконец на трон… А такой возможности больше не было ни у кого из королей Торента.
